Гарри замер, когда Драко проверил текстуру волос Поттера между пальцами, не желая расставаться с прядями теперь, когда они были у него в руках. Тёмные волосы были мягче, чем думал Драко, но не так мягки, как участок кожи чуть ниже уха, которого он случайно коснулся костяшками пальцев. Малфой хотел и дальше исследовать эту мягкость, но не было свободных рук, так как его левая рука оставила локоны Поттера и скользнула вниз, чтобы коснуться верёвки вокруг шеи парня. Драко наклонился, пока его нос не уткнулся в пахнущие яблоками волосы Гарри. Он глубоко вдохнул, и закрыв глаза, наслаждался ароматом, прежде чем нежно прижаться губами к коже Поттера. Он почти не слышал вздохов Гарри из-за громкого стука в ушах.
========== Часть V ==========
Вкус Поттера не напоминал о яблоках. Он был вкуснее. Эта мысль казалась абсурдной, так как Драко обожал яблоки.
Он провёл губами по коже Поттера, осторожно касаясь её языком. Однако Поттер вырвался, унося с собой свою восхитительную кожу. Только после того, как Драко заметил, что Поттер вытаращил на него глаза, он понял, что снова совершил нечто безумное.
— Что ты делаешь? — спросил Поттер, тон его голоса был полон шока.
— Я… — голос Драко дрогнул, и ему пришлось откашляться, прежде чем он смог заговорить снова. — Я заснул. И моя голова упала тебе на плечо. Это был несчастный случай. — щеки Драко вспыхнули от стыда. Это было самое жалкое оправдание, которое он когда-либо сочинял. Парень ожидал, что Поттер поглумиться над ним, но Поттера не удивило данное происшествие, а скорее рассердило.
— Несчастный случай? — повторил он. — О, ты забавный, Малфой. Правда. — бросив на Драко свирепый взгляд, он добавил: — перестань умничать. Я же сказал, что поцеловал тебя не нарочно. Это был несчастный случай. Что ты пытаешься доказать? Чего ты хочешь от меня?
Драко уставился на сердитое лицо Поттера и ничего не сказал. Поттер сделал несколько безумных выводов о мотивах Драко, и Малфой не собирался разубеждать его. Правда заключалась в том, что Драко понятия не имел, чего он хочет от Поттера и почему у него возникло внезапное желание укусить его, поцеловать и лизнуть.
— Ты хочешь, чтобы я признался, что я гей? — спросил Поттер, на что Драко нахмурился, задумался, а затем кивнул. Но Поттер, очевидно, задал риторический вопрос, так как продолжил говорить, ничего не подтверждая. — Ты понимаешь, что даже если я прямо сейчас скажу тебе, что я гей, тебе никто не поверит? Ты даже не сможешь использовать эту информацию, чтобы издеваться надо мной публично. Потому что в момент, когда ты это сделаешь, я применю магию, впоследствии чего мы снова будем драться. А потом нас исключат. Неужели ты не понимаешь? Ты не можешь позволить себе снова провоцировать меня. Я не думаю, что Макгонагалл блефовала. Она говорила на полном серьёзе. Она считает, что нам вообще не следует здесь находиться. У нас нет другого выбора, кроме как держаться подальше друг от друга.
Драко нахмурился; он не воспринимал угрозы Макгонагалл всерьёз, но теперь, он понял — Поттер был прав. Ему и в голову не приходило, что предупреждение Макгонагалл поставило жирный крест на издёвках в сторону Поттера. Если Поттер потеряет самообладание — а в этом был весь смысл травли — и снова ударит или заколдует Малфоя, все будет кончено. Можно даже забыть от попытках переубедить Макгонагалл, что во всем виноват Поттер, так как женщина заверила, что ей все равно. Печально, ведь раздражать Поттера было любимым занятием Драко.
— Знаешь, — задумчиво произнёс Драко, выискивая в данной ситуации и плюсы, — ты прав. Я не смогу никому рассказать. Теперь ничто не мешает тебе сказать мне правду.
Поттер поднял глаза ввысь. — С чего бы мне тебе в этом признаваться? И почему тебя это так интересует, ведь ты все равно не можешь использовать это против меня?
«Ох ещё как могу» — подумал Драко, еле сдержав себя не сказать этого вслух. Честно говоря, Поттер был до смешного наивен. Знание всегда может быть использовано против человека.
— Мне просто любопытно, — заявил Драко. — Было бы забавно, если бы ты все-таки оказался геем. Подумай обо всех тех девушках, которые без ума от тебя — они бы впали в депрессию. — Поттер открыл рот, несомненно, чтобы оспорить существование девчонок поклонниц, но Драко быстро добавил: — О, пожалуйста, Поттер, я видел, сколько писем от поклонниц ты получаешь. Не говоря уже о том, что в этом году журнал «Ведьмин Досуг» удостоил тебя премией «За самую обаятельную улыбку». По правде говоря, в коридорах становится трудно ориентироваться, после того, как ты по ним пройдёшь. Количество слюны, производимой твоими фанатками, вызывает у меня тревогу. — Драко скривился, вспомнив мечтательные взгляды девушек, таращившихся на Поттера.
Поттер изумлённо уставился на собеседника. — Я выиграл премию «За самую обаятельную улыбку»?
— Как будто ты не знал, — усмехнулся Драко.
Поттер выглядел огорчённым. — Я не знал, — заявил он, быстро моргая. — Они присылали мне несколько писем, но я всегда их выбрасываю. К тому же, я не знаю никого, кто читает «Ведьмин Досуг».
— Пэнси читает его, — быстро сказал Драко. — Она показала мне статью. — это было не совсем так. Драко увидел фотографию Поттера и выхватил журнал из её рук. Но Поттеру не обязательно было это знать.
— Это глупо. — Поттер недоверчиво покачал головой.
Драко кивнул, соглашаясь. Это идиотизм. Малфой не мог понять, как Поттер, который редко улыбается, смог выиграть данную премию. Улыбка этого мерзавца никогда не касалась его глаз. Это было не что иное, как притворство; поклонницы Поттера крайне ненаблюдательны.
Губы Драко дрогнули. — Ты боишься, что твои поклонницы перестанут восхищаться тобой, когда узнают, что ты гей?
— Не говори глупостей, — огрызнулся Поттер. — Это моё личное дело. И тебя это никак не касается.
Драко заворожённо склонил голову набок. — Ты ведь гей, не так ли?
Поттер укоризненно смотрел на него целую минуту. Он открыл было рот, но тут же закрыл его с озабоченным видом.
— Да ладно тебе, Поттер. Не стесняйся. — Драко улыбнулся. — Мало того, что ты гей, так ты ещё и запал на некоего дьявольски красивого слизеринца, который, по странному совпадению, сидит прямо рядом с тобой.
Поттер снова уставился в потолок. — Ты такой… — вздохнул он. — Драко так и не узнал, что хотел сказать Поттер, так как мерзавец отказался от своих прежних мыслей и добавил: — Хорошо, Малфой, будь по-твоему. Я скажу тебе правду.— Поттер сделал паузу и глубоко вздохнул, глядя Драко прямо в глаза. — Я понятия не имею, — сказал он с несчастным выражением лица. — Джинни сказала, что да, но я… я просто не знаю. — Поттер бросил на него долгий встревоженный взгляд. — Все это так запутанно. Мне было легче, когда у меня были другие заботы. — он фыркнул, а затем добавил с усмешкой: — где Тёмный Лорд, когда он так нужен? Тогда было просто понять, чего я хочу. И я знал, чего от меня ждут. Жаль, что я не влюблён в тебя. Тогда бы я точно знал, что я не гей, а лишь больной на голову. — Поттер презрительно усмехнулся и тупо уставился на стол. — Продолжай, — покорно сказал он после долгого молчания. — У тебя есть почти два часа, чтобы посмеяться надо мной.
Драко, однако, не мог говорить. У него было все спланировано. Если Поттер признается, что он гей, Драко крикнет: «Я так и знал!» и начнёт безжалостно дразнить его. Если Поттер будет отрицать, Драко назовёт его лжецом и снова начнёт безжалостно дразнить. Но у Малфоя не было заготовленного ответа на замешательство Поттера. Это должно было быть смешно, но Драко не мог смеяться над ним. Было в этом что-то такое, что беспокоило Драко. На секунду, слушая жалобное нытье Поттера, он почувствовал странное сочувствие. Он знал, каково это — не знать, как примирить то, что ты хочешь сделать, и то, чего от тебя ждут. Не знать, хочешь ли ты чего-то, потому что ты должен этого хотеть, и делаешь ли ты что-то из-за нелогичной потребности быть бунтарём. Это было совсем не смешно.
Молчание Драко, должно быть, разозлило Поттера, потому что он раздражённо фыркнул и повернулся, как будто собирался снова писать строки, но пергамент свернулся в свиток, а чернильницы нигде не было видно. Должно быть, ранее, когда Поттер дёрнулся, она откатилась.
