Сонет Сонетом вязким и речистым, Не потревожу я твой слух: Когда сомнение мне близко, Я выбирал одно из двух. И не заманит обещаньем, Пленить тебя покровом тайным, И где гармония порой, Хочу я разорвать устой. Чтоб те небесны звуки скрипки, Не повторялись мне опять: И то небесное виденье - – Со мною им не совладать. И вечер знойный нас пленял И вечер знойный нас пленял, Своею знойностью спокойной. Небес покров был нежно – ал, Своею алостью нестойкой. Ты говорила о былом, И слёзы горькие роняла, Я неспокоен был собой, И тишина нас окружала. В молитве разной сладок час, Когда душа свободы просит, На берега, пустынный вал, Волна находит и уносит… И вечер был так нежно – ал, И ты молитвой повторяла, Что миг любви уже прошёл, И всё же, ты меня прощала. Хоть и нескромен стих порою Хоть и нескромен стих порою, Но всё же вымолить я смог, Твоё небесное виденье, Я предаваться страсти мог. Когда порою стих находит, Неволею небес горя, Моей рукой как будто водит… В моей руке – твоя рука. И средь той веры возмущённой И средь той веры возмущённой, Я ставлю памятник надменный, И славлю я тебя, Господь, Придёт и святости черёд. Опять, как в Requiem е Моцарта Опять, как в Requiemе Моцарта, Свободой музыка жива, Я вижу скорбное виденье, И мне пленяет слух она. Души ли звуки скорбной скрипки, О, кто бы мне поверить мог, Что и в страдании разлуки, Свободу Бог не уберёг. Кто мне поверит, что создатель, Нам платит за добро и злом, И тот небесный Созидатель, Не осенит тебя крестом. Семь бед Встречай рассвет, прощай мой друг, Помолимся вдвоём. Нам не укрыться от тех бед, В которых мы живём. Нам не укрыться от тех слёз, Которых проливал, Есть в этом мире семь и бед, В которых ты бывал. Бедой я правду назову, Что нам не даст ответ, Давай помолимся, мой друг, Не скоро нам обед. С тобой мы песню посвятим, И той, седьмой беде, Давай помолимся вдвоём, И горе есть везде. Не целуй в окровавлены губы…
Не целуй в окровавлены губы, Не целуй в окровавленный рот, Помнишь, как на паперти с тобой мы стояли, Валом в церковь валил народ. Ты стоял, и дрожащей рукою, И просил подаяния ты, Звал людей ты и к миру, покою, Но не сбылися эти мечты. Кровь текла по России великой, И напрасно ты звал всех к любви, Не пустили тебя к аналою, Не открыл никому ты мечты. В тяжко время, лихое ли смуты, Ты Россию, Россию спасал. Свято верил: Господь нам поможет, И Господь тех убийц не прощал. Не целуй в окровавлены губы, Не целуй в окровавленный рот, Помнишь, как на паперти с тобой мы стояли, Валом в церковь валил народ. Лебедь белокрылый Лебедь белокрылый, Лебедь одинокий, Что глядишь мой милый, На наш мир жестокий? Ты не бойся, лебедь, Этот мир не вечен: В синеве далёкой, Будешь ты беспечен. И молитвой тихой, Пропадут зарницы, Лебедь белокрылый, Как прекрасны птицы. Тихою молитвой, Солнышко заходит, Звёзды на просторе, Хороводы водят. В наследие веков В наследие веков, И мне будет величье: К сраженью я готов, И сердце бьётся птичье. Молитвой вознесу, Я пред тобой укоры, Тебя не узнаю, С тобою разговоры… И я паду, безвестным, иль героем И я паду, безвестным, иль героем, О, что мне целый мир откроет: И я паду безвестно, и кляня, Я обожаю лишь одну тебя. Тот миг, который полон так любовью, Один, простёршись к изголовью, Я ненавидел муки той любви, Увы, не безизвестны мне они. И я мечтал о славе, о, глупец! Но если я в саду, и наконец, Услышал я твоё прикосновенье, Тот миг, в котором полно так творенье, Тот сладкий миг тобою наделён, Как от вина тобою опьянён, И я молчу: и трепетно листы, Падут к твоим ногам: И молвил я: «Живи!». И краткий миг, и таинство разлуки, Мне принесёт томительные муки. |
