Зато наш третий корпус ответил появлением салона красоты, вполне приличного на первый взгляд. Деловая хозяйка, явившаяся на переговоры в черном «Рэндж Ровере» с шофером-охранником, много хвалила наш дом, сетовала на некоторую удаленность от «больших улиц», мимоходом рассказала, что собирается наводнить Москву еще несколькими заведениями, подписала договор, выплатила щедрую арендную плату и сделала отличный ремонт. «Бордель», сказал тогда опытный Потапов, и оказался прав. К нашему дому стали часто подъезжать недешевые автомобили, пассажиры которых исчезали в «салоне красоты» на час-два, но выходили такими же нестриженными, какими входили. Работницы, исчезающие за теми же дверями, радовали глаз, особенно в теплую погоду, и однажды Катерина сказала, что если я соберусь «пойти постричься», домой могу не возвращаться.

Через год «салон красоты» посетили молчаливые парни в черных масках, управляющего посадили за организацию, хозяйка успела смыться, а следующей попыткой освоить наши квадратные метры стал стартап точки разливного пива с рыбой и чебуреками. Болтливые хозяева попытались убедить Великую обещанием необычайной выгоды, однако здравый смысл возобладал и наши дома не превратились в Мекку местных алкашей.

Арендаторы менялись часто, надолго никто не задерживался, и я точно знал, что нужное помещение сейчас было свободным: из него как раз съехал ветеринарный кабинет, а детский клуб отказался заезжать в связи с пандемией. Квадратные метры не приносили ТСЖ ни копейки, и только я мог спасти положение. Все это я в сдержанных выражениях обрисовал Розе Ефимовне, сделавшись эмоциональным лишь в тот момент, когда признавался в патриотических чувствах к родному товариществу и выражал страстное желание поддержать его в трудный период. Роза Ефимовна внимательно меня выслушала, после чего осведомилась, знаю ли я, что полагается за организацию подпольного бара? Я сделал вид, что обиделся, сообщил, что в моей жизни есть место не только бутылке, и признался, что речь идет о подпольном спортивном клубе для узкого круга своих, тщательно проверенных товарищей. Очень узкого круга. Если называть вещи своими именами: я, Андрюха, Борис, Катерина, Люба и Лея.

– Оборудование привезем ночью, в фургоне службы доставки, так что никто не поймет, что именно разгружаем. Соберем очень тихо… Да там и собирать нечего: пара тренажеров, две штанги, стойки, скамьи, беговая дорожка и что-то по мелочи. Ключи будут только у нас.

– Юра, когда о вашем предприятии узнают, к вам очередь выстроится, – строго сказала Великая.

– Если соблюдать простейшие правила конспирации, за месяц никто ничего не узнает.

– Думаете, мы пробудем в самоизоляции всего месяц?

– Думаю, что строгой самоизоляция будет всего месяц, – ответил я. – Потом люди устанут сидеть по домам, к тому же наступят майские праздники, на которых все окончательно расслабятся, и начиная со второй половины мая начнется постепенное ослабление режима.

– Вы уверены?

– Сейчас никто ни в чем не уверен, Роза Ефимовна.

– Согласна. – Великая помолчала. – Что же касается вашей просьбы… – Я навострил уши. – Юра, вы даете слово, что не станете там курить, распивать или играть в карты на деньги?

– Только спорт, Роза Ефимовна, даю слово. – Я улыбнулся. – Вы ведь знаете, что когда мы с ребятами играем в карты на деньги, мы обязательно курим и выпиваем. То есть нам нужны удобные кресла, а не скамьи для занятий.

– А если вы там все перезаражаетесь?

– Во-первых, посещение будет абсолютно добровольным, если кто-то опасается заразы, он не ходит в зал. Во-вторых, Катя все равно будет вести удаленные занятия со своими клиентами, и я хочу, чтобы она это делала не из моей гостиной. То есть я все равно попрошу вас сдать мне помещение.

– Где ты возьмешь оборудование?

– Одолжу в клубе Катерины. Оно им пока без надобности.

– Хорошо.

– Хорошо? – удивился я, поскольку не ожидал столь быстрой капитуляции.

– Хорошо, – подтвердила Великая.

Мы договорились.

Договорившись с Великой, я вышел на улицу, сделал пару звонков по работе и только собрался зайти в подъезд, как услышал:

– Юрий! – развернулся и улыбнулся.

Произносить мое имя таким тоном умела только одна женщина на свете – Вера Денияровна Комарская, которую за глаза все называли Верой Дартаньяновной: за любовь к белому цвету.

Она была из той породы сильных, независимых женщин, умеющих создать любой бизнес, хоть торговлю семечками, хоть международные перевозки, и сделать его по-настоящему прибыльным. Некоторые из таких особ ухитряются тянуть в светлое будущее еще и мужей, но Вера Денияровна к таковым не относилась. Когда-то давно она попробовала сходить замуж, но быстро разочаровалась и вернулась к свободному образу жизни. Сейчас Комарская владела достаточно успешным рекламным агентством и фирмой по организации праздников.

– Юрий, хочу с тобой поговорить.

– Верочка, рад тебя видеть.

Своих спутников – а сегодня ее сопровождал молодой плечистый брюнет, – Дартаньяновна никогда не представляла и, по всей видимости, четко инструктировала, потому что к нам парень не подошел, а терпеливо ждал Дартаньяновну у машины.

– Как твои дела?

– Так же, как у всех.

– У всех – кошмар. Никто не знает, что будет дальше, и все на всякий случай перестали платить по счетам.

– У меня то же самое. – Когда разговор заходил о бизнесе, я никогда не скатывался в ненужное хвастовство.

– Опять прибедняешься?

– Верочка, любовь моя, неужели ты стала налоговым агентом?

– Надо было все-таки выйти за тебя замуж – чтобы ты не был таким счастливым.

Мы рассмеялись, после чего Дартаньяновна спросила:

– Решил, с кем будешь самоизолироваться?

– С женой.

– Все такой же правильный?

– Мама учила меня быть однолюбом.

– Ой, – прищурилась Вера.

– У этого понятия много сложных смыслов.

– Знаю…

На самом деле мы с Катериной не расписаны, просто когда живешь с женщиной дольше пары месяцев, машинально начинаешь звать ее женой. У меня, во всяком случае, получилось именно так.

– Как быстро летит время, – обронила Комарская.

– А ты не меняешься.

– Рада, что ты заметил.

– Трудно не заметить.

Дартаньяновна мило улыбнулась.

Она тщательно следила за собой, ходила в фитнес, бассейн, посещала всевозможные СПА-процедуры и была в курсе всех косметических новинок. И был результат: Дартаньяновна пребывала в великолепной форме и не стеснялась демонстрировать это, частенько выбирая весьма провокационные наряды. Сейчас погода не располагала, однако одежда, в которой преобладал белый цвет, приятно выделяла многообещающие округлости Комарской.

– Ты остаешься в городе?

– У меня нет дачи.

– Поехали ко мне, – тут же среагировала Дартаньяновна.

Шутки шутками, но она, похоже, никак не могла забыть тот раз…

– Ты хотела о чем-то поговорить? – мягко улыбнулся я.

И на какое-то мгновение она вдруг стала настоящей. Кивком отправила парня к подъезду, сама подошла ближе и почти шепотом спросила:

– Как думаешь, будет плохо?

– Я думаю, что все это серьезно, – в тон Вере ответил я. – Плохо будет, но вот насколько – вопрос открытый.

– От чего зависит?

– В том числе – от нас.

– Ты говоришь, как диктор новостей, – поморщилась Дартаньяновна.

– Я так говорю, потому что ничего не знаю. Как диктор новостей.

Она подмигнула:

– Увидимся.

– Тоже остаешься в Москве?

– Посмотрю, где будет веселее.

Логично.

Я сделал вид, что отвечаю на телефонный звонок, что позволило не ехать с Дартаньяновной и ее спутником в лифте, а заодно дождался возвращающегося из магазина Покемона, который рассказал, что уже первые фото Юли взорвали сеть, и пожурил, что я до сих пор не завел аккаунт в Инстаграме. Я ответил, что мне достаточно Фейсбука, он спросил, давно ли я был в Фейсбуке. Я ответил, что в тот день, когда создал аккаунт. Он спросил, в каком веке это случилось. Я ответил, что даже в этом десятилетии.