– Юля, ты обалдела – устраивать такие аттракционы?

На самом деле Катерина использовала другой глагол, но я изменил его, поскольку имею право на художественный вымысел. Да и нехорошо постоянно материться.

– Мы хотели сделать мрачную фотосессию к началу самоизоляции, – объяснила смерть.

– Ночью?

– Мрачную.

– Ночью?

– Ночью здесь никого нет, – робко подал голос фотограф, который до сих пор прятался за углом лифтового холла. Как я и думал, фотографом оказался Покемон.

Катя посмотрела на меня. Я пожал плечами.

– Ночью здесь и правда никого нет.

– Я испугалась.

– Мне их убить?

Жена вздохнула. Покемон робко улыбнулся. Смерть развела руками, и мне показалось, что на ее пластиковом, смертельно бледном лице отразилось глубокое сожаление. Пауза продлилась еще несколько секунд, затем Катерина рассмеялась, и я понял, что она больше не злится.

Юльке шел девятнадцатый год, и она была по-настоящему красива. Если коротко: платиновая блондинка с большими глазами. Над внешностью Юля трудилась день и ночь, поддерживая лицо и фигуру в идеальной форме, поскольку вот уже несколько лет профессионально, если можно так выразиться, занималась косплеем.

Все началось с манги и аниме. Яркие образы нарисованных персонажей увлекли юную Юлю настолько, что ей захотелось перевоплотиться в них, почувствовать себя принцессой Мононоке, Рюко Матой и Леди DMC. И не просто почувствовать, а увидеть себя в их образе. Родители слишком поздно сообразили, что увлечение поглотило дочь с головой, и смирились, позволив Юльке тратить на любимое занятие время и деньги. После выпускного у них состоялся важный разговор, во время которого Юля пообещала получить высшее образование и не сниматься обнаженной. Не говоря уж о порнографии. И не поддаваться на предложения переспать за деньги – среди «любителей» косплея хватало фетишистов и просто старых козлов. Взамен она получила машинку «Мини», о которой мечтала с восьмого класса, двухкомнатную квартиру и неохотное благословение.

Наложенные ограничения и серьезное отношение к учебе изрядно тормозили продвижение Юли к вершинам косплейного блогерства, зато заставляли уделять большее внимание деталям и собственно искусству перевоплощения. На мой взгляд, у нее получались великолепные сеты, ценные сами по себе, а не только благодаря раскрученным мультикам.

Другими словами, Юлька была блондинкой в хорошем смысле слова.

– Дефиле отменили, команда разъехалась, в Москве мало кто остался, в универе переходим на дистанционное обучение. Все говорят, что будем сидеть по домам целый месяц, – рассказала Юлька, сняв, наконец, маску и прислонив косу к стене. – И я вдруг подумала, что карантин – замечательная идея для фотосессии. На Москву надвигается чума. Город замер в ожидании. Никто не знает, что будет дальше. Людей переполняют неуверенность и даже страх. Люди смотрят в окна – и видят бредущую по улицам Смерть. Поглотит ли она прошлый мир?

Мы с Катериной переглянулись, но промолчали.

– Стиль: болезненная готика, – увлеченно продолжила Юлька. – Я позвонила Гене, он согласился помочь. Мы быстро сформировали образ и пошли фотографироваться.

– На детскую площадку? – невинно осведомился я.

Теперь переглянулись ребята.

– Мы собирались дойти до реки, – призналась Юлька.

– Если не будет страшно, – добавил Покемон.

– Так себе фотосессия, – начал, я, но, увидев взгляд девушки, мгновенно поправился: – Центральный образ потрясающий…

– Беккер, ты еще не видел, что у меня под балахоном.

– Стоп, – твердо произнес я. – Давай не будем заходить так далеко. Я уверен, что под балахоном скрывается нечто сногсшибательное, но пока пусть это останется твоей маленькой тайной. Я же хочу сказать, что подъезд, наш милый двор, «полоса любви» и темная река – так себе декорации и для замысла, и для великолепной модели.

Юлька зарделась. Катерина отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– А где нам было снимать? – вздохнул Покемон. – Ты ведь знаешь, что я не умею водить…

– А я, наверное, буду интересно выглядеть за рулем, – добавила Юля, указывая на маску. – К тому же у меня «Мини», в который коса точно не поместится, и фотограф, который всего боится…

– Я ничего не боюсь! – возмутился Покемон.

– Особенно зомби, хулиганов и полиции. Ну и темноты, конечно.

– Ты сейчас договоришься до того, что будешь сама себя снимать.

– Вот и решили фотографироваться рядом с домом. Хорошо еще, что Гена согласился выйти из квартиры.

Покемон фыркнул, но промолчал. Мы с Катей вновь переглянулись, и по глазам жены я понял, что она, во-первых, действительно больше не сердится; во-вторых, готова к приключениям.

– Ты хочешь спать?

– У тебя открылось второе дыхание? – прищурилась Катерина.

– Учитывая, каким долгим получился день, – третье дыхание.

– Ого, – не выдержал Покемон. – Что празднуете?

– Репетируем самоизоляцию.

Юля прыснула.

– Поехали, – решила Катя.

Обрадованная Юлька захлопала в ладоши, подскочила ко мне и поцеловала в щеку.

Мы вернулись в Москву и сделали тот фотосет, о котором грезила наша косплейщица.

Сначала отправились к Сити, поработали на фоне небоскребов и среди пустых дорожных развязок, прогулялись по набережной и паре мостов, добрались до сонных старых улиц в центре, побывали в мрачных, почти питерских дворах вокруг Тверской и запутанных хитровских двориках, у Иоанно-Предтеченского монастыря и на Воробьевых горах. Дважды пришлось общаться с полицией, но парни оказались понимающими, к происходящему отнеслись с юмором, а разглядев, что Юлька скрывала под балахоном, и вовсе становились фанатами. Даже подсказали несколько отличных мест для фото, о которых мы не знали.

Домой вернулись в пять утра, вымотанные, но довольные.

Поскольку Юля снималась не только в маске и застегнутом балахоне, фотосессия «Чумовой Приход» произвела фурор, а образ Юльки многие назвали символом самоизоляции.

Гену Милюкова, который любил ввернуть в разговоре, что является праправнуком «того самого Милюкова», мы с Андрюхой называли исключительно Покемоном. Потому что видели Гену крайне редко и в основном по телефону. Покемон был человеком молодым – всего тридцати лет от роду, милым внешне – женщинам нравились кудрявые русые волосы и худощавая фигура, милым в общении – сказывались воспитание и наследственность, незлобивым и безобидным. Другими словами, он являлся классическим московским лоботрясом, к счастью – без запущенного алкоголизма или наркотической зависимости. Хотя покуривать покуривал.

Покемон являл собой хрестоматийный образ финалиста долгого и славного рода, представители которого поколениями служили стране, в поте лица зарабатывая награды и материальные блага, а закончилось все на улыбчивом бездельнике, который, кое-как закончив традиционный для семьи МГУ и похоронив престарелых, болезненных родственников, неожиданно обнаружил себя владельцем изрядного количества объектов весьма симпатичной недвижимости в виде квартир и гаражей в разных районах нашей необъятной Москвы за исключением той части, которую называют «Новой». Хотя нет: в тех краях Покемону принадлежала дача. И, кажется, не одна. Открывшаяся возможность безбедно и беззаботно прожить до старости могла снести голову кому угодно, и очнуться бы однажды Гене спившимся бомжом на муниципальной помойке, но, к счастью, где-то среди его прямых предков затесался не только умный и честный, но еще и прагматичный человек. Подозреваю, речь идет о еврейской бабушке Покемона по отцовской линии, гены которой позволили лоботрясу распорядиться богатством если и не к выгоде, то, во всяком случае, разумно. Гена сдал дорогостоящие квартиры надежным людям, оформив необходимые договора в полном соответствии с действующим законодательством, подсчитал размер получившегося дохода, вознес хвалу предкам и отправился «жить полной жизнью», заезжая в Москву лишь изредка и по делам. Летом Покемон колесил по стране, объездив Россию от Калининграда до Камчатки, а на зиму перебирался в теплые края, откуда его и выгнала судьба-злодейка, принявшая форму невидимого, но страшного COVID-19.