Вновь воцаряется тишина, в которой оба обдумывают сказанное. Алекс напрягает слух, но больше не может расслышать шума за дверью или звуков сирен на улице, но за ними по-прежнему никто не приходит.

Затем неожиданно Генри говорит:

– «Возвращение Джедая».

Тишина.

– Что?

– Отвечаю на твой вопрос, – произносит Генри. – Да, я действительно люблю «Звездные войны», и моя любимая часть – «Возвращение Джедая».

– Ого, – отвечает Алекс, – тут ты заблуждаешься.

Генри испускает едва уловимый, напыщенно-возмущенный вздох. Запахло чем-то мятным. Алекс едва удерживается от того, чтобы вновь не толкнуть его локтем.

– Как, интересно, я могу заблуждаться относительно своего любимого фильма? Лично для меня это так.

– Да, говорю же, ты ошибаешься.

– Ладно, а какая часть нравится тебе? Прошу, скажи мне, где я неправ.

– О’кей, «Империя наносит ответный удар».

Генри фыркает.

– Как мрачно.

– Вот именно, и в этом его фишка, – отзывается Алекс. – Это же самая насыщенная часть: поцелуй Хана и Леи, встреча с Йодой, триумф Хана, долбаный Лэндо Калриссиан и самый лучший сюжетный поворот во всей истории кино. А в «Возвращении Джедая» что? Только сраные Эвоки[17].

– Эвоки – это канон.

– Эвоки – это отстой.

– А как же Эндор?

– А как же Хот? Не просто так люди называют эту часть лучшей в трилогии.

– Могу это понять. Но что плохого в счастливом конце?

– Говоришь, как настоящий прекрасный принц.

– Я имею в виду, что мне нравится концовка «Возвращения Джедая». Все завершилось прекрасно. Общие темы всей трилогии – это надежда, любовь и… все такое. Именно с этими чувствами оставляет тебя концовка фильма. – Генри кашляет, и Алекс поворачивается, чтобы взглянуть на него, но тут дверь открывается, и перед ними возникает массивный силуэт Кэша.

– Ложная тревога, – докладывает он, тяжело дыша. – Какие-то малолетние дебилы запускали фейерверки в честь своего дружка. – Он окидывает взглядом обоих парней, лежащих на полу и моргающих от неожиданного слепящего света из коридора. – Вы тут неплохо устроились.

– Налаживаем дружеское общение, – отвечает Алекс, протягивая руку и позволяя Кэшу поставить себя на ноги.

Выйдя из Кенсингтонского дворца, Алекс выхвачивает из рук Генри телефон и быстро открывает страницу с контактами прежде, чем тот успевает возразить или натравить на него охрану за нарушение королевской неприкосновенности. Машина, которая должна была отвезти Алекса на частный королевский аэродром, уже ожидает его снаружи.

– Держи, – говорит Алекс. – Это мой номер. Если мы собираемся продолжать в том же духе, то проще будет делать это без посредников. Просто пиши мне, и мы все уладим.

Генри ошарашенно уставился на него, и Алекс задумался о том, откуда у этого парня вообще друзья.

– Договорились, – наконец отзывается Генри. – Спасибо.

– И предупреждаю, никаких грязных звонков по ночам, – говорит ему Алекс, и Генри подавляет в себе смешок.

Впервые за неделю Алекс не выходит из себя, листая новостную ленту. Все благодаря очередной подброшенной People утке – всего несколько строк о том, как сильно Алекс «ценит» дружбу с принцем, разделяющим его собственный «жизненный опыт» сына одного из мировых лидеров. Читая это, Алекс думает о том, что единственное, что они с Генри разделяют, – это желание не видеть друг друга до конца своих дней.

Его мать больше не желала его смерти, пусть даже подстроенной, и, перестав получать тысячи злобных твитов в час, Алекс счел это за личную победу.

Пытаясь скрыться от назойливого поклонника-первокурсника, который не переставал пялиться на него, он покидает холл кампуса с восточной стороны, допивая остывший кофе. Первым занятием в этот день был факультативный курс под названием «Президентство и СМИ», который он посещает со смесью мрачного очарования и научного любопытства. Все еще не отойдя от перелета, единственной целью которого было не позволить прессе разрушить позиции его матери, Алекс может оценить подобную иронию.

Лекция в тот день была посвящена секс-скандалам в президентской истории. Выйдя из аудитории и достав телефон, он набирает сообщение Норе:

Вероятность того, что кто-то из нас ввяжется в секс-скандал еще до конца второго семестра?

Ответ приходит в считаные секунды:

94 %, что твой член вновь предстанет пред лицом всей нации. Кстати, ты видел это?

К сообщению прилагается ссылка – пост неизвестного блогера, трещащий по швам от изобилия фото и анимированных картинок с ним и Генри, выступающими в эфире утреннего шоу. Дружеское приветствие кулаками. Взаимные искренние улыбки. Таинственные переглядывания. Сотни комментариев под постом о том, как это мило и как прекрасно эти двое смотрятся вместе.

«Да хосспади, замутите уже, наконец», – читает Алекс один из комментариев и смеется так, что чуть не сваливается в фонтан.

Охранник у дверей здания сената настороженно окидывает взглядом Алекса, когда он скользит мимо ее поста. Она по-прежнему убеждена в том, что именно он испортил табличку на дверях офиса одного из сенаторов, подправив букву в имени Митч. Но, как говорится, не пойман – не вор.

Увязавшийся вслед за Алексом Кэш и глазом не моргнул, когда парень на пару часов пропал на какой-то из своих очередных разведывательных миссий в сенате. Кэш лениво откинулся на спинку скамьи, слушая свои подкасты. Он всегда терпеливее всех относится к выходкам президентского сына.

Алекс помнит план здания наизусть с тех самых пор, как его отец был избран в сенат. Именно здесь он почерпывает свои энциклопедические знания о политике и судопроизводстве, здесь он проводит больше дней, чем должен, соблазняя чьих-то помощниц, собирая и распуская сплетни. Его мать, делая вид, что ее раздражает поведение сына, впоследствии частенько выведывает у того все, что ему удалось узнать.

Из-за того, что сенатор Оскар Диас находится в Калифорнии на совещании по контролю за оборотом оружия, вместо его этажа Алекс нажимает кнопку лифта с цифрой пять.

Его любимый сенатор – новичок Рафаэль Луна, тридцатидевятилетний член независимой партии из Колорадо. Отец Алекса взял его под свое крыло, когда он был всего лишь подающим надежды адвокатом. Теперь же Луна любимчик среди политиков по нескольким причинам: а) следующим друг за другом победам во внеочередных и всеобщих выборах за место в сенате и б) лидирующей позиции в списке пятидесяти самых красивых людей по версии печатного издания The Hill.

Алекс провел целое лето 2018 года в Денвере в предвыборном штабе Луны, поэтому между ними сложились особые нездоровые отношения, основанные на поедании Skittles со вкусом тропических фруктов с заправок и ночным написанием пресс-релизов. Порой к нему вновь возвращается карпальный синдром, эта давно забытая боль в запястье.

Он находит Луну в его офисе в очках в роговой оправе, нисколько не портивших его внешность кинозвезды, случайно попавшей в политику. Алекс всегда предполагал, что томные карие глаза, идеально стриженная борода и эффектные скулы вернули Луне все те голоса, что тот потерял, будучи уроженцем Латинской Америки и открытым геем.

В кабинете тихо играет классическая музыка – любимая музыка Алекса, которую он помнит еще со времен в Денвере: альбом Мадди Уотерса. Подняв глаза и увидев Алекса в дверном проеме, Луна роняет ручку на беспорядочную кучу бумаг и откидывается на спинку кресла.