Как бы то ни было, путники застряли в занесенных снегом горах на несколько месяцев. Снежные бури налетали одна за другой, снега в общей сложности намело двадцать пять – тридцать футов в высоту. Самодельные хижины, кое-как сколоченные путешественниками, завалило. В этих грязных лачугах люди жались друг к дружке, пытаясь хоть как-то согреться. Путешественники голодали и начали умирать один за другим. Все припасы закончились. Сначала ели волов и лошадей. Затем добрались до собак. Ну а после этого стали выкапывать промерзшие тела попутчиков. Срезали мясо и готовили на огне. Вынимали органы: ели печень, сердце, кишки, легкие. Ломали кости и высасывали костный мозг. Разбивали черепа, вытаскивали мозги. А когда всего этого больше не осталось, варили бульон из костей.

Бентон на некоторое время замолчал. Поерзал на стуле, поглядел на далекий горизонт. Нора и Салазар молчали.

– Должен сказать, каннибализмом занимались отнюдь не все. Многие отказывались есть человеческое мясо. Историки по сей день спорят, сколько участников партии Доннера стали каннибалами. Чем больше путешественников умирало от голода, тем больше источников пищи появлялось у живых. Практически невозможно представить, что пережили эти люди – день за днем, неделю за неделей, без всякой возможности выбраться из этих страшных лагерей. Душные, тесные лачуги до отказа забиты мужчинами, женщинами и детьми. Воздух настолько загрязнен парами испражнений и запахом гниющей человеческой плоти, что им едва можно дышать. От отчаяния отряд из пятнадцати мужчин наконец вызвался пересечь горы, дойти до Калифорнии и привести помощь. Выжили всего семь человек – и то лишь потому, что съели своих спутников, умерших по дороге.

В феврале прибыла первая спасательная экспедиция. Их взглядам представились кошмарные сцены, едва укладывавшиеся в голове. Один из спасателей позже описывал, как наткнулся на детей, сидевших на полене. С перемазанными кровью лицами они ели полусырые печень и сердце родного отца. Вокруг них были раскиданы другие части тела.

Эта первая экспедиция смогла спасти всего нескольких человек. Спасатели и сами едва не умерли от голода, добираясь до попавших в снежную ловушку путешественников через горы Сьерра-Невада. Когда экспедиция достигла места назначения, Тэмзен и Джордж Доннер были еще живы, но Тэмзен отказалась покидать умиравшего мужа: у Джорджа загноилась рука. Вторая спасательная экспедиция вывела еще больше людей, а за ней пришла третья. Но Тэмзен упорно не желала оставлять Джорджа, даже когда забирали ее детей.

Приблизительно в это время в лагере Доннеров возле Элдер-крика объявился мужчина по имени Эшер Бордмен. Это случилось в конце февраля. Он бежал из Потерянного лагеря, и, судя по его отрывочным словам, там разыгралось настоящее каннибальское безумие. Бордмен был странствующим проповедником. Сказал, что спасся бегством после того, как его собственная жена Эдит попыталась убить и съесть его. Несколько дней спустя Бордмен скончался от голода и изнеможения. Примерно в это же время прибыла третья спасательная экспедиция.

Обо всех этих событиях – и не только – Тэмзен писала в своем журнале.

Наконец в апреле до партии Доннера добралась четвертая, и последняя экспедиция. Но после третьей умерло еще много народу, и каннибализм даже усилился. Зрелище, представшее взору последних спасателей, оказалось еще более шокирующим, чем предыдущие. В лагере на Элдер-крике не нашли никого живого. Джордж Доннер был мертв. Его тело лежало в тающем снегу, разрезанное и частично расчлененное. Череп был разбит, мозги отсутствовали. Однако Тэмзен найти не удалось. Спасатели отправились в примитивный лагерь поблизости, где нашли всего одного выжившего, мужчину по фамилии Кесеберг. Рядом с ним обнаружили сковороду, на которой жарились человеческая печень и легкие. Под настойчивым допросом Кесеберг признался, что это останки Тэмзен. По словам Кесеберга, он ел ее тело неделями, а печень и легкие – единственное, что от него осталось.

Короче говоря, четвертая экспедиция эвакуировала последних выживших. История партии Доннера стала легендой. Ее пересказывали, перепечатывали, добавляли сенсационные подробности – исказили практически до неузнаваемости. К ней возвращались снова и снова.

И вот теперь объясню, зачем я приехал к вам. Как я говорил, обнаружили два основных лагеря – возле озера Траки и возле Элдер-крика. Но Потерянный лагерь так и не нашли. Его посетил только один член третьей спасательной экспедиции. Нам даже неизвестно, что именно он там обнаружил, но после этого возвращаться отказался. Как ни ужасно было положение в двух главных лагерях, случившееся в Потерянном лагере оказалось хуже – намного хуже. Спасатель привел только одного выжившего, но тот находился в бреду и вскоре умер, так и не приходя в сознание.

Эти отрывочные упоминания о Потерянном лагере не давали мне покоя. Полдесятка лет я искал, утыкаясь в один тупик за другим, снова и снова бредя по ложному следу. А потом я поставил себе главную цель – отыскать журнал Тэмзен. Разумеется, появлялось много сенсационных статей в газетах, писем, историй из вторых рук, достоверность которых весьма сомнительна. Но этот важный основной источник пропал почти на двести лет. Все полагали, что его оставили гнить на лесной земле вместе со многими другими вещами. Думая, что журнал утрачен, никто из историков не предпринимал систематических попыток его разыскать. Подробности опущу, но мое терпение наконец оказалось вознаграждено, и даже дважды. Во-первых, я сумел отыскать журнал – причем как раз вовремя. А во-вторых, в нем не только обнаружился список всех застрявших в Потерянном лагере, но и инструкции, как туда добраться. Эшер Бордмен – тот самый мужчина, сбежавший оттуда, – перед смертью сообщил эти сведения Тэмзен. Кроме того, в ее журнале записаны путевые ориентиры. Также обнаружил нарисованную от руки карту. На ней обозначено расположение всех трех лагерей. У Потерянного лагеря особенно дурная репутация. Возможно, мы так до конца и не узнаем, что за ужасы там происходили. Но теперь у нас есть карта, указывающая туда путь.

Бентон снова выдержал паузу и подался вперед:

– Вот эту работу я вам и предлагаю: возглавить экспедицию к Потерянному лагерю.

29 ноября

Ассистент открыл дверь, и Нора шагнула в кабинет доктора Джилл Фьюджит, главы Института археологии в Санта-Фе. Клайв Бентон шел следом. Кабинет хоть и небольшой, но теплый и уютный. Норе всегда казалось, что обстановка здесь очень гостеприимная. Пол, выложенный старинной испанской плиткой, стены из кирпича-сырца, маленький камин. Окна вдоль дальней стены смотрят на сад, весь белый после ночного снегопада. Противоположную стену украшает ковер «Two Grey Hills» двадцатых годов. На полке выставлены в ряд ольяс[8] конца девятнадцатого века, изготовленные индейцами племени зуни.

Доктор Фьюджит подняла голову от пачки бумаг, встала и пожала посетителям руки. Ее нарядный костюм, сшитый на заказ, длинные светлые волосы и врожденное чувство стиля совершенно не вязались со стереотипным образом занудной, скучной женщины-ученого, поэтому Нора втайне ею восхищалась. Должность президента института освободилась несколько лет назад, и назначение на нее Фьюджит было спорным решением, однако помог ее безупречный послужной список, а острый ум и порой саркастичная манера общения казались глотком свежего воздуха после череды невнятно бубнивших что-то себе под нос «ископаемых», занимавших этот кабинет раньше. В институте уже стали заметны ощутимые результаты ее деловой хватки и способности добиваться достойного финансирования проектов.

– Рада вас видеть, Нора, – деловым тоном произнесла доктор Фьюджит. – А вы, должно быть, доктор Бентон? Приятно познакомиться. Пожалуйста, садитесь.

Она указала на кресла по обе стороны от камина. Сама доктор Фьюджит снова заняла свое место за столом и устремила на посетителей пристальный взгляд – доброжелательный, но испытующий.