– Кто-нибудь хочет кофе или чая?

Одним из преимуществ работы в старой части института было наличие здесь специальной службы, обеспечивающей сотрудников кофе.

Фьюджит взяла с верха стопки папку из манильской пеньки, пододвинула к себе и открыла.

– Итак, доктор Бентон. Вижу, вы выпускник Стэнфорда.

– Там я получил докторскую степень. А диплом – на востоке.

– Стэнфорд – и моя альма-матер тоже. Но давайте сразу перейдем к делу. Я прочла отчет, подготовленный вами совместно с доктором Келли. – Доктор Фьюджит выдержала паузу. – Разумеется, я знала о трагической судьбе партии Доннера и немного знакома с результатами ранних археологических раскопок на месте двух основных лагерей. Но подробности, которые вы описываете, на удивление яркие и живые, особенно когда речь идет о так называемом Потерянном лагере – месте, где люди, похоже, находились в еще более отчаянном положении, чем их попутчики, и терпели страшные лишения. – Доктор Фьюджит захлопнула папку. – Не могу не обратить внимание на ваш вариант написания имени миссис Доннер. Она, пожалуй, является центральной фигурой этой трагедии; миссис Доннер – одна из участников партии Доннера, чьи судьбы чаще всего изучают историки, но, насколько я помню, ее всегда называют Тэмсен.

– Верно. Мать миссис Доннер звали Тэмесин, именно это имя она и получила при рождении. Однако сама миссис Доннер предпочитала называть себя Тэмзен, а я стараюсь уважать ее пожелания.

– Разумеется.

Повисла короткая пауза.

– Итак, доктор Бентон, вы хотите, чтобы институт спонсировал поиски Пропавшего лагеря, а затем раскопки на месте его нахождения.

– Именно. Я историк, а не археолог. Практически на сто процентов уверен, что Потерянный лагерь располагается на территории Национального заповедника Тахо, то есть на федеральной земле, а значит, для проведения раскопок потребуются государственное и федеральное разрешения. Престиж и репутация вашего института очень помогли бы их получить. – Бентон выдержал паузу. – Уверен, доктор Келли – идеальная кандидатура на должность начальника экспедиции.

Доктор Фьюджит продолжала смотреть на него все так же пристально. Нора, как всегда, не могла разгадать, что означает выражение ее лица.

– Что ж, как я уже сказала, ваша добросовестность при подготовке отчета достойна уважения. Я долго размышляла над вашим предложением, но, полагаю, в настоящее время этот проект нам не подходит.

Такой категоричный отказ застал Нору врасплох.

– Но почему? – спросила она несколько более эмоционально, чем собиралась.

– Во-первых, на месте двух других стоянок уже проведены тщательные раскопки. Ну сами посудите, что нового вы обнаружите на третьей?

Нора набрала полную грудь воздуха:

– Доктор Фьюджит, последние раскопки завершились больше двадцати лет назад. За это время технологии ушли вперед, и особенно – извлечение ДНК.

– Мне известно о новых технологиях.

– Конечно. Извините. – Нора привыкла иметь дело с отставшими от прогресса бюрократами. – В таком случае вы прекрасно понимаете, что на месте новых раскопок мы, возможно, наконец сумеем идентифицировать человеческие останки. Установим личности этих людей, узнаем, кто когда умер и кто кого… – Нора запнулась, пытаясь выразить свою мысль поделикатнее, – употребил в качестве пищи.

Тут прибыла работница кофейной службы. Старенькую тележку толкала Джонс, сотрудница института с пятидесятилетним стажем работы. На тележке стояли электрический кофейник с подогревом, чашки, сливочник, сахарница и лежал чуть вялый виноград «дамские пальчики». Беседу пришлось ненадолго прервать.

– По-вашему, спустя столько лет этот вопрос представляет практическую важность для науки? – поинтересовалась Фьюджит. – Несмотря на то что доказательства доктора Бентона весьма убедительны, они еще не гарантируют, что Потерянный лагерь удастся обнаружить. Но в любом случае дело упирается в денежный вопрос.

Нора предвидела, что эта тема всплывет. Десять лет назад институт столкнулся с финансовыми трудностями. Теперь, когда у руля встала Фьюджит, необходимость считать каждый цент отпала – во многом благодаря тому, что президент очень экономно расходовала бюджет.

– Верно, до нынешнего дня Потерянный лагерь считался… э-э-э… потерянным, – проговорила Нора. – Но открытие доктора Бентона меняет ситуацию. Согласно всем доступным свидетельствам, одиннадцать человек, застрявших в каньоне, подверглись крайне нетипичным социологическим и психологическим изменениям. Для института это уникальный шанс. Сенсационные раскопки, которые, вне всякого сомнения, будут широко освещены средствами массовой информации.

Фьюджит повернулась к Бентону:

– Доктор Бентон, возможно, у вас есть хоть какие-нибудь гранты? В вашем отчете ни о какой финансовой поддержке не упоминается.

– Честно говоря, нет.

– Может быть, вы планируете подать заявку на грант?

– Нет.

– Подождите, – вмешалась Нора. – Конечно планируем, но сначала нам нужно одобрение института.

Фьюджит не сводила глаз с Бентона.

– Только не говорите, что рассчитывали на финансирование от института.

– Увы, именно на это и рассчитывал.

Нора нахмурилась. Бентон вот-вот загубит всю затею на корню. Но не успела она вставить хоть слово, чтобы попытаться исправить ситуацию, как он произнес:

– Есть еще одно обстоятельство, которое я в отчет не включил.

Фьюджит опустила блюдце на стол.

– И какое же?

– Эту часть истории лучше не предавать гласности. Сейчас поймете почему.

Фьюджит ждала, скрестив на груди руки.

– Как я указал в отчете, человек по фамилии Волфингер вез в Калифорнию сундук золота.

– Помню.

– Тогда вы наверняка помните и то, что фургон Волфингера застрял во время перехода через пустыню Большого Соленого озера. Двое молодых людей, Рейнгардт и Шпитцер, вернулись, чтобы помочь ему откопать фургон. Потом оба догнали партию и заявили, что Волфингера убили индейцы.

– Да-да, – кивнула Фьюджит, скрывая растущее нетерпение.

– Так вот, молодые люди солгали. Участники партии с самого начала подозревали, что дело нечисто. К Рейнгардту и Шпитцеру относились с большим подозрением, и впоследствии эти двое общались только между собой. Остальные их сторонились. Когда Рейнгардт умирал от голода в Потерянном лагере, на смертном одре он признался: с Волфингером расправились не индейцы. Рейнгардт и Шпитцер вернулись, убили Волфингера и забрали его золото. – Бентон выдержал паузу. – Все это исторические факты, ставшие известными более ста лет назад, но, как ни удивительно, до сих пор никому в голову не пришел закономерный вопрос: куда подевалось золото?

– Пожалуйста, продолжайте.

– Наверняка молодые люди перетащили сейф в свой фургон и спрятали его там. Вместе с золотом они поднялись в горы Сьерра-Невада, но там караван завяз в снегах. Поскольку среди других путешественников эти двое были отщепенцами, пришлось им строить хижину своими силами, да еще и на удалении от остальных. Там они и умерли от голода. Никто не сообщал о том, что нашел золото и вынес его из лагеря. Естественно, возникает вопрос: где оно?

Повисла долгая пауза.

– Хотите сказать, что золото и сейчас спрятано где-то неподалеку от Потерянного лагеря? – уточнила Фьюджит.

– Совершенно верно. Очевидно, рядом с примитивной хижиной, которую Рейнгардт и Шпитцер сколотили из досок от своего фургона.

Нора во все глаза уставилась на Бентона. Она была одновременно и удивлена, и рассержена.

– Почему вы раньше не сказали?

– Извините, но в такой ситуации предосторожностей много не бывает. Представьте, что начнется, если о кладе станет известно. Во время снежного плена Рейнгардт и Шпитцер наверняка спрятали сейф. По глубоким сугробам они бы далеко не ушли. Поэтому думаю, что золото спрятано рядом с их хижиной.

Фьюджит вопросительно взглянула на Бентона:

– Откуда у вас эти сведения?

– Никому, кроме меня, в голову не пришло исследовать этот вопрос. Я изучил старые банковские книги там, где жил и работал Волфингер. В подвале Исторического общества, в старинной книге из Первого сберегательного банка города Спрингфилда, штат Иллинойс, я обнаружил страницу с датой за шесть дней до отправления каравана. Там указано, что из банка забрали крупную сумму десятидолларовыми «золотыми орлами» «Голова Свободы». Все деньги прямо с монетного двора в Филадельфии – отчеканены в тысяча восемьсот сорок шестом году, в широкое обращение не поступали.