А потом это стало неважно.

Ибо с шумом, подняв сквозняк по всему помещению, раскрылась капсула и выпустила Ракшу, чьи волны пламени радостно лизнули потолок и скользнули на стены. Горностай покинул клавиатуру, Шони бросила доктора, и оба нарушителя порядка рванули прочь из разгорающегося пожара лаборатории.

В то же самое время происходило другое событие, не менее значимое. Брат Михаил, поборник справедливости, бил Велиала, и последний не сумел оказать достойный отпор чужому гневу. Ибо Миха, в конце осени впечатленный расправой Велиала и компании над Локко, после этого всю зиму слушал жалобы на хулиганскую шайку, а в середине февраля тревогу забил младший и любимый Михаилом братик Цент. Ответственный Михаил предпочел взяться за “перевоспитание” неугомонного Велиала, от которого кругом проблемы, а потому создал расписание и таскал по нему одноглазого Генератора, не отступая и не теряя бдительности. И не то чтобы второму это нравилось, но он просто не мог вырваться из-под надзора своего стража.

Малыш Центик, в спешке вырулил из-за поворота и врезался в них, упустив из-за пазухи голубя. Испуганно попытался удрать, но заскользил ботинками по полу и шлепнулся на задницу.

- Эт-то что?! - Велиал немедленно схватил пискнувшего Центуриона за одежду и жестко встряхнул. - Птицу стащил?! Воровать научился, гаденыш? Не, Миш, ты видел? - он повернулся за поддержкой к старшему, тайно вознадеявшись, что тот переключится на нового нарушителя порядка.

Но надежды потерпели крах.

- Пусти его, - Михаил притянул Велю к себе за грудки, и тот, что-то возмущенно проблеяв, выпустил из пальцев шмот мелкого и развязал потасовку.

И сейчас терпел поражение, закрывая голову, съеживаясь у коридорной стены и криком то посылая брата ко всем чертям за непристойностями, то прося прощения. Вокруг собрались зрители, жадно наблюдающие драку, и начали уж было давать советы, как вдруг устремились в стороны и поспешили покинуть коридор. Михаил тоже отпрыгнул и огляделся: Центика нигде не было, а Велиал, скомкавшийся в дрожащий клубок, покрывался язычками синего пламени.

А потом главный забияка Зимпа дал выплеск горькой силы, да такой, что стена, к которой он жался, разлетелась фонтаном по всей улице, и еще кирпичами повышибало окна соседней постройки.

Это видели те, кто был в тот момент вблизи пострадавших зданий, а также наблюдатели с помощью видеокамер, и даже летчики прибывшего вертолета, который как раз заходил на посадку, выписывая разворот над крышами.

Через какой-то десяток секунд раздались новые взрывы, выбившие окна двух этажей медицинского корпуса, откуда сразу повалил густой дым. Спровоцированный Ракшей пожар нельзя было потушить встроенными системами безопасности или пеной из огнетушителей, здесь требовалось нечто более мощное, примерно равное пирокинетику по силам.

Из-за клубов дыма вертушка была вынуждена взлететь выше, зайти на новый круг и сесть в другом месте. Силовое поле не смогли закрыть, потому как машина рисковала сточить о него винт.

Выбежавшие из зданий жители Зимпа имели возможность заметить в вечернем небе стремительный росчерк взлета какого-то небольшого объекта. Зачарованное летучее помело несло в зенит двух всадников, а перед ними, метрах в трех, трепеща крыльями, надрывался маленький голубь, тот самый, которого Центику было велено передать в руки Десятого. Локко решил пустить птицу впереди на тот случай, если энергетический щит вдруг включат. В таком случае птица вспыхнет, а пилоты, возможно, успеют остановиться или развернуться перед убийственной преградой.

По крайней мере, гермафродит верил, что сможет выкрутиться, ведь сейчас он был ответственен не только за себя, но и за десятки летучих жителей зоо-уголка, которые выпархивали через осточертевший серый забор, и за блондинистого приятеля, который сидел позади, вцепившись в Локко обеими руками и закрыв глаза, но не от страха. Именно Десятый управлял голубем-сапером, заставляя того мчаться точно по прямой впереди метлы.

Казалось, что прошло очень много времени, настолько напряженные нервы вымотались, но на самом деле весь рывок за ограждения уложился в дюжину секунд.

Локко выровнял полет. Десятый отпустил разум несчастного голубя и открыл глаза.

ОНИ НА СВОБОДЕ.

Под ними чернеют территории-за-Зимпом-7.

Локко полной грудью вдохнул вечерний воздух открытого мира и ощутил вибрации магнитных полей, не перебиваемые подавителями, оградами, винегретом сотен излучений посаженных в одну коробку магов.

- Нам на юго-восток! - радостно воскликнул он, оглянувшись на товарища. - Держись, дружище, прорвемся!

Сияющий Десятый молча ухватился за пилота покрепче.

Что-то засвистело вокруг, и подростки догадались - выстрелы. Шоковые пушки палили по ним со стены закрытого объекта, в сумерках мелькал лучом прожектора пущенный в погоню вертолет.

Генераторы оценили опасность по достоинству и ускорились, нырком спустившись почти к самой земле. Локко чудом огибал в темноте вырастающие перед носом скалы, о которые шоковым выстрелам оставалось расшибаться электрическими вспышками, вел метлу немыслимым зигзагом, стараясь оторваться от преследователей.

В какой-то момент Десятый указал ему наверх, и маг сообразил, что скрыться от не самой поворотливой машины проще всего будет высоко в тучах. Для начала Локко завернул метлу резко вниз, притаившись под нависающей стеной обрыва поймы какой-то реки, а когда вертушка пронеслась мимо, маги взвились свечкой и скрылись в облаках.

========== Спасение ==========

— Мы бродяги и бомжи, не боимся ничего! Перед нами море жизни, вот и солнышко взошло! — самозабвенно орал наобум придуманную песенку Локко, опьяненный открывшимися просторами, безнаказанностью и новизной. Под неспешно парящей метлой раскинулась сухая весенняя степь с редкими островками лесов, а небо было огромным и чистым, подсвеченным на востоке огненной зарей нового дня. Мир терял бесцветность и заливал Локко красками. Юный маг распахнул куртку, чтобы отсвечивать любимым свитером в радужную полоску, и веселился от души, чувствуя себя неимоверно счастливым. Таким счастливым, будто встретил уже Люцифера, ради которого и заварил весь этот сыр-бор.

— Все это время у тебя был горностай? — удивленно донеслось сзади.

Гермафродит так увлекся ощущениями, что забыл о своих спутниках.

— Ага… Слушай, Десятый, ну не бросать же доверчивую кроху там, — зверька, выбравшегося из-за пахухи на плечо, погладили пальцем по макушке. — Выпустим в лесу. Все равно нам надо где-то приземлиться и поспать.

Блондин серьезно кивнул, соглашаясь.

— Всё вокруг такое… даже не верится, — негромко проговорил он, глядя на апельсиновый краешек восходящего солнца.

Локко покосился через плечо вовремя, чтобы увидеть, как обычно блеклый паренек преображается, будучи подсвеченным вольным рассветом в золотистые оттенки.

— В Зимпе все было такое бесцветное, — невольно вырвалось у него, и пришлось пересечься с потемневшим взглядом Десятого. — Но знаешь, я думаю, вчера оттуда сбежали многие.

Тот не стал спорить.

Когда поднявшееся над горизонтом солнце начало ощутимо пригревать, подростки высмотрели среди холмов, покрытых сухими остатками леса, удобное место для приземления. Руины старого забытого здания, источенные дождями и поросшие травой. Подростки с опасением облетели полуразрушенные стены, но быстро убедились, что никого внутри нет. Людей не ощущалось на много километров вокруг, и это было хорошо. Пахло весенней землей, горячим солнцем. Попискивавшие в сушняке пичуги резвились в безопасности и безнаказанности, и с них хотелось взять пример.