— Золото искали, — просто ответил старик. Я не поверил своим ушам.

— Золото?! Так вся кутерьма из-за денег?

Он глубокомысленно шевелил дряблыми челюстями, от наркотика тусклые глаза постепенно набирали прежний горячий блеск. Инна, которая, как всегда на отдыхе, становилась ребенком, устроилась в сторонке на корточках и ковыряла палочкой землю.

— И как, нашли что-нибудь? — Я не мог удержаться от иронии: возле моего ботинка валялась покрытая паутиной пивная бутылка.

— Нашли, — так же просто ответил Пенчо. — Здесь были тайные святилища майя. Но глупые женщины ошибались, они думали, их зовет золото. Они слышали дыхание Всемогущего, а принимали его за запах металла. Была война, на этой земле пролилось так много крови…

— Зачем тебе девушка, если Анита покажет тебе клад и без нее?

— Я знаю, где золото. Анита приводила меня четырежды, и четырежды боги позволяли мне взять малую долю.

Сперва я подумал, что он бредит. Потом вспомнил пустой самолет и пачку в пять тысяч евро.

— Те, кто на нас напали, они тоже искали клад? — Он пожал плечами.

— Те американцы, которых вы убили в Берлине? — Пенчо уперся затылком в шишковатый ствол, ослабил завязки рюкзака. За щелочками контейнера шевелилась Анита. Я представил, как она подносит к дыркам нос, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

— Сомневаюсь, — он помедлил. — Возможно и так. Они искали Инну Кон.

— Зачем?

Пенчо приоткрыл щелочки глаз, чуть напрягся. Старый леший засекал опасность быстрее меня. Мы организовали привал в самой верхней точке пологого узкого холма. Отсюда, сквозь заросли, безумная палитра леса просматривалась километра на три, заглянуть дальше не хватало высоты. Над тем местом, где мы были часа полтора назад, кружили птицы.

— Они еще далеко, — сказал Пенчо. — Нам осталось немного, но потребуются силы. Отдохнем.

— Зачем они искали Инну?

— А тебе разве не нужно золото? — вместо ответа оскалился дед. — Тем, кто тебя послал, не нужно золото?

— А зачем золото, если не знаешь, сколько проживешь? — я подхватил игру в «армянское радио».

— Ты не ответил.

— Ты тоже.

Он разжег трубку. С запада надвигалась ленивая свинцовая туча. Через мой ботинок взвод муравьев пытался транспортировать дохлую гусеницу.

— Боги позволяли взять часть их сокровищ, потому что деньги шли на благо моего народа, — он достал из кармана орешек, просунул в щель контейнера. — Анита сказала мне, что тебе не нужны деньги. Это правда?

— Неправда. Деньги нужны всем. Просто я не привык к халяве.

— К чему?

— Ну, у нас есть такая пословица. Бесплатный сыр только в мышеловке.

— Смешная фраза… — Пенчо нахмурился, — но справедливая.

— А твоя Анита, она знает, кто что думает?

— Нет. Она слышит желания, но не мысли. Она не смогла понять, что ты опасен, иначе Хосе убил бы тебя там, в Европе. Она слышала твою доброту к Инне Кон.

Я почувствовал себя почти смущенным.

— И за мою доброту ты приказал ему стрелять в меня?

— Нет. Я был против. Он сам виноват.

— Пенчо, ты так и не сказал, чего хотели американцы?

Он тяжело разогнул колени, бережно закинул лямки рюкзака.

— Нам пора. Анита говорит, их двое, и у них быстрые ноги.

Я схватил его за локоть:

— Скажи мне, отец. Так нельзя, мы в одной команде, я не могу драться вслепую, — я сам не заметил, как назвал его отцом, случайно вырвалось.

В сиплом голосе Пенчо зазвучала ненависть:

— Далеко на севере есть место, где гринго научились слышать дыхание Кукулькана. Они поклоняются кресту, а сами надеются разбудить Великого змея. Великого может разбудить только женщина из рода жрецов майя, но Анита слишком стара. В ней много силы, но слабое сердце. Когда она была молода, то жила среди свиней, пока я не забрал ее. Люди смеялись над ней, мать, от которой после рождения урода ушел муж, ненавидела ее. Есть другие женщины, но далеко. А те, кто близко, с детства поклонялись кресту. Такие подобны псу, предавшему хозяина за жирный кусок мяса. Они потеряли слух. Нельзя менять древнего бога на нового. — Он капельку помедлил. — Анита сказала, что ты не менял своих богов.

— Она ошиблась. Я вообще в Бога не верю.

— Это неважно, — он высвободил руку и заскользил вперед, уклоняясь от нависающих веток. — Ты понял, что я хотел сказать.

— Отец, а на кой ляд вообще его будить, вашего змея?

Я ожидал, что он снова станет тюкать меня языческими штампами о жертвах и предсказаниях.

— Чтобы все люди обрели силу.

— Черт подери, Пенчо, а ты их спросил? Может им и так неплохо!

Он резко остановился, выплюнул остатки грибов.

— Слушай. Жил охотник со своей женщиной и двумя сыновьями, и далеко от его деревни не было других людей. Пока он был молод, он один преследовал дичь, но потом глаза его испортились, а рука не могла точно посылать стрелы. Сыновья выросли и привели в дом женщин. Женщина старшего сына родила своему мужу троих детей, а жена младшего — шестерых. Наступил год, когда не было дождей, не стало в ближних лесах зверя, и голод мучил людей в лесных деревнях. Старый охотник взял сыновей и отправился с ними очень далеко на север, куда кочевали бизоны и олени в поисках воды. Много дней они питались сушеной ягодой и корнями. Они нашли следы маленького стада: всего трех ослабленных оленей. Охотник со старшим сыном должен был загонять, а младший — ждать в засаде. Но пока младший ждал, он увидел людей из чужого племени: двух таких же, как они, уставших, изнуренных юношей. Те двое, с ногами, покрытыми желтой краской, со знаком пумы на груди, не были враги, но они также увидели следы и радовались, что смогут накормить, наконец, своих детей и женщин.

Младший брат мог убить их из своего укрытия — он уже наложил стрелу на тетиву, но не сделал этого. А двое сыновей пумы ушли в лес по следу и первыми нагнали оленей. Там им встретился старый охотник, отец братьев. Началась борьба, и сыновья пумы убили его. Старшего сына ранили. Он не смог сражаться с ними один, и желтоногие забрали всю добычу себе. После этого братья не смогли найти дичи и вернулись в голодную деревню. У каждого из них умерло по одному ребенку. У детей выпадали зубы, и корка покрывала их лица. Старший брат сказал тогда: «Мы погибнем от бескормицы, нам надо искать новое место для жизни. За горами, на севере есть река, возле нее всегда много пищи. Мы заберем своих жен и детей и доберемся туда». Они собрали что могли унести и пустились в путь. Дорога их растянулась на много месяцев, болезни глодали их внутренности, черви селились в их ранах. Когда они вышли на берег реки, то увидели, что на другой стороне их ждет мертвое болото, за которым тянется сухая мертвая пустыня. А за пустыней черными камнями поднимались горы.

— Мои дети не дойдут, — сказал Младший брат. — Они не смогут перейти горы. Мой маленький сын тяжело болен…

— Мой младший сын тоже ослаб, — ответил Старший. — Но если мы останемся здесь, чтобы лечить их, то нас застигнут зимние дожди. Поднимутся ядовитые москиты, и мы все умрем.

— У тебя рыба вместо сердца! — сказал Младший.

— У наших женщин здоровое чрево, — так ответил ему Старший.

Он вошел в палатку, где его женщина пыталась пустой грудью накормить сына. Она прижимала его к себе, а ребенок бился в лихорадке. Жена посмотрела в глаза своему мужу и всё поняла.

— Нам не одолеть реку, — сказал ей охотник. Он забрал ребенка и унес его в лес. После этого посадил оставшуюся дочь на плечи и вошел в реку. А Младший кричал им вослед с берега:

— У тебя и твоей жены рыбы вместо сердец, и в глазах твоих жгут костры духи мрака! — И плакал, потому что не имел силы перенести пятерых детей сквозь ледяную воду и болото. И жена не смотрела ему в глаза.

Пенчо запихал в рот новую порцию отравы.

— И чем всё закончилось, отец?

— Откуда я знаю? Ты спросил меня, зачем потомкам майя будить Верховного, я тебе ответил.

— Да уж… — Тут до меня дошел смысл его слов. — Но Инна, какая она, к черту, майя?! Она русская еврейка из Риги.