— Эй, Поттер… ты что? — протянул Малфой, заметив его резко побледневшее лицо. — Новости плохие?

Блейз и Дафна тоже устремили на него вопросительные взгляды, даже Нотт отвлекся от трапезы, не донеся до рта кубок.

Гарри медленно поднял взгляд от письма, и слизеринцы невольно вздрогнули. На краткий миг им померещилось, что в спокойных серых глазах полыхнул темный огонь, но Поттер моргнул, и наваждение рассеялось.

— Мне… нужно идти. Я в гостиную, — каким-то тусклым голосом выдавил он и прежде, чем кто-то успел что-нибудь ответить, сунул письмо в карман, резко вскочил со скамьи и бросился к выходу из зала.

— Что это с ним? — фыркнула Гринграсс, проводив его взглядом. — Ответ помчался писать, что ли?

— Ой, Даф, ну ты тактична, как африканский взрывопотам, — усмехнулся Блейз. — Сама-то как думаешь, его родители в восторге, что он в наш серпентарий загремел?

— Могу себе представить его предков, — поморщился Малфой. — Ты прикинь, как надо было его допечь, чтобы он от грифов, как от огня шарахался? Мне бы и в голову не пришло просить шляпу, чтобы распределила на другой факультет.

Забини только качнул головой, возвращаясь к еде. А еще некоторые говорят, что у аристократии неправильные ценности.

========== Глава 6. Независимый выбор ==========

Гарри летел по извилистым коридорам замка с такой скоростью, что, казалось, едва касался ногами пола, из последних сил сдерживая слезы отчаяния. Злого. Горького.

«Быстрее бы в спальню. В кровать. Под полог. И чтобы не видеть никого.»

Отрывистые, повторяющиеся по кругу мысли пульсировали в мозгу в том же ритме, что и кровь, стучащая в висках. Он не хотел, чтобы кто-то видел его в подобном состоянии. Все равно кроме раздражения и непонятной жалости, которую он так часто видел в глазах родителей, это ни у кого не вызовет.

Родители…

Жгучие, нелепые слезы все-таки выступили на глазах, затуманив взгляд. Гарри попытался вытереть их, бегом спускаясь по лестнице, ведущей в подземелья, и внезапно налетел на кого-то, едва не сбив с ног. От неожиданности мальчик шарахнулся в сторону и, запутавшись в полах собственной мантии, упал на пол, больно ударившись локтем о каменные плиты.

— Поттер! — резкий голос профессора Снейпа эхом отразился от стен. — Вы с ума сошли! Куда, позвольте спросить, вы так неслись?

— Простите, — выдохнул Гарри, быстро вскакивая на ноги и стараясь не смотреть на декана. — Извините! — он подхватил сумку и рванул дальше по коридору, в сторону слизеринской гостиной.

— Поттер! — Снейп прожег удаляющуюся спину мальчишки гневным взглядом, но тот даже не затормозил. — Черт знает, что такое, — раздраженно прошипел он себе под нос, поправляя мантию, и вдруг заметил валяющийся на полу помятый пергамент.

Бросив еще один взгляд в сторону, куда унесся Поттер, Северус наклонился и подобрал потерю, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся письмом. Письмом от Лили. Этот аккуратный, витиеватый почерк он хорошо помнил еще со времен своего обучения в Хогвартсе.

Неужели это из-за письма Поттер сбежал с едва начавшегося обеда? Так торопился ответить?

Инстинкты, выработанные за годы шпионажа, сработали раньше, чем Северус успел подумать, что читать чужую почту вообще-то не слишком прилично. Взгляд уже сам собой выхватил первый абзац.

Дорогой сынок… пишем тебе… представить себе не можешь, как мы разочаро…

Что?

Снейп расправил в руках пергамент, недоверчиво вчитываясь в чернильные строчки.

«Дорогой сынок!

Мы с папой пишем тебе это письмо, хотя ты даже представить себе не можешь, как мы разочарованы твоим распределением.

Гарри, ты всегда был и остаешься нашей гордостью, радостью, любимым сыном и наследником. Мы были так счастливы, когда тебе пришло письмо из Хогвартса, но мы никак не ожидали, что ты сможешь так огорчить нас. Сынок, ведь мы объяснили тебе, как важно для всех нас, чтобы ты поступил на Гриффиндор, чтобы продолжил семейную традицию, как это сделала Анна. Но, к нашему глубочайшему сожалению, ты не прислушался к нам.

И все же знай, что мы по-прежнему любим тебя несмотря ни на что. Пусть ты по роковой случайности оказался на Слизерине, но ты всегда должен помнить, что твоя истинная семья, твои друзья и близкие — это Гриффиндор. Будь очень осторожен, Гарри. Никому из тех, кто учится на змеином факультете, нельзя доверять. Ты же помнишь, что мы рассказывали тебе о семьях, закончивших Слизерин? Это плохие люди, сынок. Темные волшебники, служившие Сам-Знаешь-Кому. И они сами и их дети могут представлять опасность для всего магического сообщества.

И ты должен помнить, чтобы с тобой не случилось, какие бы трудности не возникли, ты всегда можешь обратиться за помощью к Альбусу Дамблдору. Он — величайший светлый волшебник из всех, ныне живущих. Пока ты под его защитой, тебе ничто не грозит.

С любовью.

Мама и папа.»

Северус моргнул и медленно оторвал взгляд от письма, пытаясь осознать, что все прочитанное ему не померещилось.

У него не укладывалось в голове, что родители, тем более такие, как Поттеры, могли написать своему ребенку… подобное. Если отбросить всю сладкоречивую маскировку, идея письма звучала примерно так: «Ты опозорил нас и всех своих предков до десятого колена, сынок, а вот твоя сестра — хорошая, послушная девочка, но мы, так и быть, все равно тебя любим, только не смей дружить с плохими ребятами.»

Снейп еще раз бегло перечитал послание.

И везде, рефреном, «Должен. Должен! ДОЛЖЕН!» Длинная борода и звездный колпак Великого и Светлого угадывались буквально в каждой строчке. Впрочем, с чьей именно подачи был составлен этот потрясающий текст, сомнений не вызывало. В нем почти дословно повторялись те же самые тезисы, что приводил ему, Северусу, Дамблдор в недавнем разговоре. Нет, ладно Джеймс, с его неприкрытым снобизмом, которому отвращение к Слизерину внушали с детства, но Лили! Уж она-то никогда не страдала отсутствием собственного мнения и однобокостью мышления…

Внезапно раздавшийся издалека топот заставил Северуса очнуться и, быстро вернув на место письмо, шагнуть за колонну. А уже спустя несколько секунд из-за поворота вылетел Поттер, очевидно, обнаруживший пропажу. Увидев лежащее на полу письмо, мальчишка выдохнул с явным облегчением и, подхватив его, уже спокойным шагом отправился обратно в гостиную. Но за те короткие мгновения, что он оглядывался по сторонам, Снейп успел заметить в дрожащем свете факела влажные следы на его лице.

Желание дать в морду Джеймсу возросло вместе с желанием удавить директора его же бородой, но Снейп только скрипнул зубами.

Что ж, Гарри Поттеру придется сделать выбор.

***

Гарри сидел на корточках в пустой гостиной и отрешенно смотрел, как чернеет и обугливается в пламени камина смятый пергамент.

Слез почему-то больше не было. Хотя боль и обида, вызванные родительским письмом, никуда не исчезли, сворачиваясь внутри холодным клубком. И чувства эти были связаны не с тем, что было написано в письме — Гарри ожидал, что мама и папа будут разочарованы в нем — а с тем, как это было написано.

За всю свою жизнь Гарри ни разу не слышал от родителей слова «сынок». Ни разу не чувствовал, что он любим, что им гордятся. И уж тем более не считал близкими людей, которые, приходя в гости, всегда смотрели на него с подозрением, будто ожидая подвоха.

И вот, вдруг, когда он уже смирился с тем, что никогда не станет для родителей так же важен, как Анна, приходит это письмо. С теми самыми словами, о которых он так мечтал всю сознательную жизнь. Но Гарри, благодаря всем тем книгам, с которыми он проводил большую часть времени, слишком хорошо умел думать, чтобы обрадоваться этому. Он понимал, что каждое ласковое слово, написанное маминой рукой, ложь, и от этого становилось еще больнее, чем если бы строчки были привычно-равнодушными.

Но еще хуже было то, что он не мог понять причин такого резкого изменения, хотя интуитивно чувствовал, что оно связано с его распределением. Вот только, почему? Он бы понял, если бы родители ругались, были недовольны им, готов был даже к тому, что от него могут отречься, но это…