-Здесь нет посторонних. И быть не может. Гарантия, конечно, слабая, что никто и никому ни-ни, но все же это место самое безопасное на всю округу. Здесь переночуем, а завтра я тебя поутру вывезу так, что и мыши не услышат, опыт есть. Давай, вещи забирай, пойдем отдыхать. Я Машке сейчас позвоню, она нам поснедать соберет, Серега привезет. Все равно нужно тебе передать недостающие документы на машину, вот он их и доставит от Леонида Ивановича.
Мы вошли в подъезд, прошли мимо дежурного у входа, поднялись на второй этаж. Евгений открыл железную дверь слева и посторонился, пропуская меня. Большая комната с верстаком у стены напротив окна, рабочий стол примыкает к подоконнику, третий стол - обеденный со стульями вокруг - стоит посередине, под свисающей с потолка люстрой. У стены напротив входа - диван с дерматиновой обивкой, такое же кресло рядом, холодильник приткнулся возле раковины. Евгений пояснил:
-Мои апартаменты. Работаю тут, командую осколками былой мощи, пытаемся сохранить оставшееся. Рассчитываем, что еще понадобится. Душ за соседней дверью, вот в этой тумбочке чистые полотенца, мойся и переодевайся, а я сейчас - и вышел. Второго приглашения я не ждал, схватил полотенце, там же на полке внизу нашлись тапочки армейского образца и начатый флакон шампуня. Когда в одних трусах вернулся в комнату, Евгений сидел на диване в обнимку с телефоном, а на столе стоял дымящийся чайник в компании с белыми кофейными чашками и коричневой банкой NescafИ. Евгений ткнул пальцем в сторону холодильника и, убрав трубку от уха, произнес:
-Сливки!
После чего снова ушел в разговор. После привычных манипуляций я сел за стол с душистой чашкой и тянул кофе, кожей ощущая, как это здорово - быть среди друзей и ни о чем не беспокоиться, ничего не бояться. Повесив трубку, мой гостеприимный хозяин ухмыльнулся:
-Штаны надень, Маша тоже едет к нам!
Они появились минут через десять, и я даже представить до этой минуты не мог, как рад видеть и Машу, и Сергея! И только сейчас внутри появилось и укрепилось чувство, что вот я и дома, и хоть впереди далекая и незнакомая дорога, но злоключения кончились, потому что рядом друзья. Маша расставляла на столе тарелки и смешно сердилась, что как кормить, так ей, а как мои рассказы слушать, так Сергей и Женя. Мы сидели на диване, и я громко - чтобы и кормилица наша слышала - рассказывал про поездку. Неспешно это делал, взвешивая каждое слово и стараясь не ляпнуть случайно что-то не то. Потом перешли за щедрый стол.
Сидели бы долго, но Женя часа через два бесцеремонно выпроводил и сестру, и зятя, объясняя тем, что мне завтра рано вставать и путь у меня долгий, успею устать и без них. Ребята уехали, а мы вдвоем уселись за освобожденный от посуды стол, на который легла затертая военная карта-двухкилометровка. Склонясь над ней, Евгений высказывал свои соображения, а я заносил маршрут в планшет и фотографировал выписываемые его карандашом закорючки. Рассуждая логически, посланцы Якута ловить меня могли только на шоссе Е30, это трасса Москва - Минск - Брест. Она самая близкая к Пружанам и самая очевидная дорога в Россию. Но не самая безопасная в плане ухода от сопровождения, цели которого непонятны. Эти две машины могли уже уехать из Пружан и больше здесь не появиться, а могут попробовать проехать за мной хвостом дальше. Вот только зачем? Если просто проследить и убедиться, что еду домой, то конечный пункт известен и без того, адрес в моем паспорте есть, - а значит, он есть и у Якута. А если они хотят остановить меня в пути для вдумчивого и неспешного диалога, а также чтобы покопаться в машине, то это дело другое, и тогда трасса Е 30 для меня становится опасной - при всей её оживленности. Значит, нужно ехать другой дорогой, и в этом я с Евгением согласен. Причиной всему, без сомнения, проданные мной в Польше три редких золотых монеты и убежденность Якута, что у меня с собой есть еще что-то. Небезосновательная убежденность, надо сказать. Про три монеты Евгений знает, про сказочные богатства внутри машины не ведает, но и то немногое, что я ему рассказал, явно его тревожит, особенно на фоне недавно минувших событий, когда нам с ним пришлось прятаться на заброшенном аэродроме от неизвестных преследователей.
Тренькнул телефон Евгения, это Володя прислал сделанные на стоянке у магазина фото. Видно плохо, я скинул изображение на планшет, где экран побольше. Две машины, шесть человек, по виду - громилы: широкие плечи, здоровые морды, уйма интеллекта в глазах и на лицах. И без того понятно было, что они не из кружка любителей Пауло Коэльо при городской библиотеке, но чтобы такие вот личности вшестером ехали уточнить мой маршрут? Не смешите мои тапочки, сказал Женя. Для наблюдения выехал бы маленький невзрачный мужичонка в фуфайке на побитой жизнью и дорогами машинке стертого неприметного цвета, а не эта группа захвата. Ясен пень, карты им спутали ожидавшие меня прямо у границы Евгений и Владимир, чего вторая, негласная группа встречающих никак не планировала. Они отзвонились Тадеушу, описали ситуацию, обрисовали тех, кто ждал меня у шлагбаума. А может, и знали Евгения или Владимира в лицо. Якут сообразил, что при попытке остановить нас Женя все поймет, ведь сложить два и два задача не самая сложная, потому дал отбой и сменил задание. И молотобойцы, не обученные присматривать, поплелись следом, из-под палки выполняя поручение примитивно и по-дилетантски, оттого их и засекли без труда. Вообще, меня впечатлило, как по-мужски вел себя в этой ситуации Евгений: никого не ругал, не жаловался на коварство польских партнеров, только скулы сжимал. И правильно: не веришь человеку - не имей с ним дела, а если связался - сам и расхлебывай! Якут - его, Евгения, креатура, и он почитает за долг помочь мне выбраться из каши, заварившейся и по его вине или недосмотру. В известной мере я догадывался о ходе его мыслей и понимал, что действовать и ему, и мне приходится не как хочется, а как можется. Слабых в этом бизнесе давят сразу и безжалостно, и показать слабину Евгений никак не мог, его участие в моей судьбе было обусловлено еще и этим фактором. Ну, что ж, в серьезных делах прямых линий не бывает, я знал это хорошо и без сегодняшних происшествий. Взять хотя бы Владимира, третьего участника всех событий: парень явно битый и в соленой воде стираный, с непростой биографией, и не за компанию Женя его припряг меня встречать после тревожного ночного звонка с той стороны. Потому при планировании своих дальнейших действий я безоговорочно согласился, что руководит эвакуацией Евгений. Целиком положившись на него, безропотно подсел к столу, чтобы вдвоем еще раз пройтись по контрольным точкам моего завтрашнего драйва, уже одиночного. Потом попили чаю и легли спать. Меня Женя устроил на диване, а сам, не слушая моих протестов, лег на вытащенной из-за шкафа раскладушке. Мы уже вытянулись на своих ложах, когда я предложил:
-А не позвонить ли мне в Варшаву этому Лысому Ёжику? Рассказать про фокусы Якута за спиной у шефов... Отреагируют ведь, как ты думаешь?
Женя поднялся со своего скрипучего ложа, включил настольную лампу на письменном столе. Сел на стул, поскреб голову:
-А что, мысль! Запросто так насуют косоглазому, что он взвоет горловым пением на манер своих сибирских предков! Ведь они его вытянули с варшавской визенни, откупили, иначе сидел бы, а не на посту стоял. И не для того хозяева за него платили, чтобы Тадик им фиги в кармане вертел! Давай, звони! Хуже точно не будет.
