- Что... тут... происходит?! - громко произнёс Военег с паузами между тяжелым дыханием. Он остановился в паре шагов от Гульвара и теперь обводил глазами то нож, то избитого Блёмера, то поваленного и пригвождённого к земле Авилеро.

  Гульвар на миг растерялся, но в ту же минуту собрался и тряхнул головой:

  - Военег... это мое личное. Не вмешивайся лучше. Тут про честь... Отойди.

  Воевода остался стоять на месте. В опущенной руке лежал боевой топор с широченным лезвием. Это не мог не заметить Гульвар. Но он так же не мог не заметить, как его рябой друг и ещё несколько его знакомых подошли чуть ближе, обступая Военега с Ясномыслом.

   - Помолчал бы ты, дядечка, а то мало ль какая бяда можеть тут с тобой... отступи, отступи подалее, - заговорил рябой.

  Рябой поступил на службу не так давно и поэтому не питал никаких особых чувств к воеводе - ни уважения, ни страха. Он просто приехал сюда заработать и переждать, пока в его родном городке не улягутся страсти после случая с кражей казны у градового. И почему все подумали на него? Теперь приходилось где-то перекантовываться. Ну, и припрятать кое-то из "заработанного". Звали его Юджик Чернозоб. И он сам был не прочь поуправлять дружиной форта. Ну, пару дней, пока не найдет, чем поживиться. А потом... Потом надо будет бежать в лес. Подальше от войны... Юджик просчитывал варианты... Но его опередил Военег.

   - Так, значит! - закричал воевода зычным командным голосом, кося глазами на сжимающееся кольцо недовольных и возбужденных людей. Они ещё не были уверены, что делать, люди ещё сомневались, и этим надо было воспользоваться. Военег знал, как накалилась обстановка внутри форта за последние дни, но не ожидал, что дисциплина пошатнулась настолько. Многие были недовольны сокращением дневного пайка. Немало людей не доверяли эльфам, оставшимся в форте, и притесняли их. Эльфы могли предать - таково было мнение. Военег же понимал, что потерять верных бойцов, да ещё и отличных лучников, пусть их даже будет и всего шестеро на весь форт - это значит ослабить гарнизон. Именно поэтому он сделал Авилеро командующим. Военег с Кессеном старались сделать так, чтобы в каждом отряде было по эльфу. Таким образом и люди видели участие и верность своих эльфийских братьев по оружию, и эльфы не имели повода изолироваться в отдельную группу. Видимо, план не сработал. Воевода чётко отдавал себе отчёт - если начнется самоуправство, форт падет в считанные дни.

  - Гульвар, брось нож, я сказал, и слушай, каналья! - Военег настроился на громогласную речь о единении, равенстве и верности, но, не успев продолжить, получил сильный толчок от Гульвара и чуть не упал.

  - Отвали! Мужики, придержите его. Сейчас разберёмся с ушастыми, а потом и до начальства дойдём. Давай...

  На этот раз уже Гульвар не успел договорить. Было ли это самонадеянным, считать, что Военег, старый дядюшка Военег, отступится и замолчит? Да! Было ли это наивным полагать, что воевода побоится снова выступить и быть схваченным толпой, часть которой была на стороне Гульвара. Определённо! Было ли недальновидным игнорировать в полутьме опущенную, но всё же изредка поблёскивающую секиру? Безусловно! Пожалеет ли о сказанном и сделанном голова Гульвара, летящая по восходящей траектории. Скорее всего нет. Она просто не успеет. Мозг будет переживать колоссальную потерю крови и недостаток кислорода. И даже те три секунды полёта, когда шаткое сознание не покидает Гульвара и живёт за счет кислорода, оставшегося в голове, он думает ни о чём другом, кроме как о боли. Это последнее, что он почувствовал в этом мире. А последнее, что он увидел, было то, как его собственное тело рухнуло на спину, а собравшиеся вокруг люди отшатнулись назад.

  Военег медленно наклонился и обтер кровь о рубаху Гульвара. Затем поднялся. Желание произносить долгую речь отпало. Не успевшие ничего предпринять подельники Гульвара отступили. Военег сказал:

  - В форте Байу все едины. И закон един. Кто начнёт ставить свои законы - умрёт.

  Он окинул взглядом собравшихся и, уже разворачиваясь, добавил:

  - Уберите и закопайте тело.

  Народ начал расходиться. При свете заката и подожженных факелов цвет лиц приобрел латунный оттенок. Авилеро уже давно никто не держал. Он встал и помог подняться Блёмеру. Вместе с Ясномыслом они довели его до дома и уложили в постель. Потом направились к сараю Гульвара, где заперли Даю. Вокруг никого не было. Когда они вошли, девушка набросилась на них, подумав, что это мужики пришли исполнять волю её мужа. Авилеро с трудом удалось её успокоить. Только сейчас он увидел, что Дае было не больше двадцати пяти. Светлые потрёпанные волосы закрывали заплаканные серые глаза. Лицо припухло от слёз. Узнав о смерти мужа, она только кивнула и еле заметно выдохнула.

  - Хочешь остаться дома? Или мы можем отвести тебя в дом Блёмера. - спросил Ясномысл.

  - Да, лучше туда, - полепетала она. - Спасибо! Я только сбегаю возьму одежду.

  ***

   На следующую ночь эльфы форта Байу сожгли склады. Пожар зловеще озарял северный бастион желтыми сполохами. Во тьме люди, матерясь, носились с вёдрами колодезной воды, песком и остатками снега. Пожар удалось потушить, но основные съестные запасы оказались уничтожены.

   Быстро обнаружилось, что пропали темноволосый Кьё Илая и ещё двое эльфов: один из отряда меченосцев Житомира Нозаря, другой из отряда лучников Авилеро. Разъяренные жители форта перевернули вверх дном их комнаты. Стало очевидным, что они спешно собрали все необходимое и сбежали через малый северный ход.

   - Вероятно, они не убежали в лес, а присоединились к осаждающим и уже рассказали им всё, что знают, - качая головой, произнес Военег.

   Кессен Фойердаль был мрачнее тучи. Наклонившись над камином, он яростно выбивал пальцами дробь по железной обивке каминного портала. Мияма, не замечаемая хозяином, урчала и тёрлась у него под ногами...

   - За остальными послал? - Кессен не отрывал взгляд от огня.

  - Да, их сейчас приведут.

  - Ты понимаешь, что сейчас уже нет места послаблениям или... исключениям.