Закк и его бойцы быстро проехались по сколоченным подмосткам, оставленным неприятелем, и начали разгонять коней, нацеливаясь атаковать наиболее слабые ряды противника подальше от места, где бился леший со Шмелём. Они клином пошли на первых попавшихся воинов. Эльфы от неожиданности начали отступать ещё больше, а некоторые от вида свирепых скакунов и вовсе обратились в бегство. Запаниковавшие эльфы были лёгкой мишенью сначала для метательных копий, а потом и для мечей всадников. Закк с отрядом быстро продвигался, разбив пополам и рассеяв целый крагг - отряд в сотню.

  И всё же всадники Закка не могли совершить прорыв опасный настолько, чтобы оттянуть на себя хотя бы часть отрядов, атаковавших лешего. Хозяин леса оказался в окружении. Его шкура хоть и была достаточно толстой, стрелы, выпущенные с близкого расстояния, всё же пробивали её, причиняя неимоверную боль. От неё леший окончательно обезумел: начал крутиться, стараясь вынуть стрелы, которые впивались вновь и вновь; прыжками старался настигнуть обидчиков и разорвать их на части. Но лучники были везде. Подгоняемые Изаром, вокруг лешего собралось больше половины всей эльфийской армии.

  Люди понимали, насколько важно сейчас поддержать напор и заставить эльфов полностью отступить. В недрах форта вновь заработала катапульта. Со стен посыпались стрелы. Защитники Байу начали бить в сгустившиеся вокруг лешего отряды, сея в них панику.

   Вскоре на лешего напал и подоспевший конный отряд. Сначала они проскакали в стороне, метнули свои небольшие топорики, а потом осмелились пойти в рукопашную. Увидев, как леший припал на колено, тяжело дыша, они явно переоценили его состояние. Истекающий кровью, но по-прежнему опасный лешак с неимоверной силой вдруг замахнулся и обрушил на первых двух приблизившихся всадников обе передние лапы. Как несколько наковален... Всадники были просто вбиты в землю вместе с конями. Желающих идти в рукопашную сразу поубавилось.

  И только Шмель осмелился снова вступить с лешим в ближний бой! В многочисленных руках у чудовища была всё та же сосна. Само существо шаталось, а из разошедшихся швов выпадали остатки тел, ранее скрепленных в один противный самой природе организм - шутку, а может и великое творение Гаруццы. Всё это не помешало Шмелю сделать замах и сбить лешего с ног.

  На этот раз леший вставал медленно. Очень медленно. Он будто кашлянул, извергая из клюва сгустки крови. Светящаяся радужка правого глаза-луны подрагивала, то гасла, то разгоралась. Сам глаз стал похожим на луну во время полного затмения - кирпично-красным с серебряными отблесками слюды. Леший застонал. Рядом стоял монстр - творения зла. И леший знал это. Своим врожденным, тонким чутьём он многое ощущал. Мог чувствовать, как просыпается природа с наступлением весны, мог чувствовать, что завтра будет теплее, чем сегодня, а через несколько дней, наверняка, вернуться из тёплых краёв перелётные птицы, он слышал запахи прошлогодних трав и молодых, ещё не зазеленевших, а только пробуждающихся в глубине оттаявшей земли, он чувствовал страх этих маленьких и глупых двуногих созданий, которые причиняют ему такую ужасную боль. А ещё он знал, что внутри этого существа ЗЛО и больше ничего. В этой многорукой твари, клацающей десятком челюстей, не было ни боли, ни страха, ни любви. Это нехорошо для его леса. Этого не должно быть рядом.

  Леший собрал остатки жизни и ... опередил. Шмель был готов разбить ему деревом голову, но леший неожиданно приподнялся, взмахнул лапой и, растопырив два мощных пальца-копыта, поймал ими Шмеля за шею, как на рогатину. Лешак напряг все силы и сжал клешню так, что шея монстра громко затрещала, будто ломались десятки человеческих шей. Шмель пооткрывал свои рты, но из них вырывались только хрипы. Он уже давно сжимал своими многочисленными руками лапищу лешего, пытаясь разжать захват. Но как бы ни вздувались жилы на руках Шмеля, он начал оседать телом. Десятки стрел продолжали впиваться в лешего, да и в самого Шмеля. Эльфам было все равно. Они одинаково боялись обоих.

  Третья подоспела ровно, когда леший ударом второй лапы Шмелю в грудь выбил остатки того, что можно было назвать жизнью, а заодно и окончательно разорвал оставшиеся швы, скрепляющие эльфийские трупы в одно неимоверно отвратительное создание. Голова твари бессильно опустилась набок, некоторые человеческие глаза уже были закрыты, и только пара челюстей ещё дёргались в конвульсиях.

  Третья воздела руки к небу, и вокруг них начал собираться электрический заряд похожий на пляшущую молнию. Она что-то выкрикнула и направила заряд на лешего. Было ли это нужно или лесное создание уже умерло к той минуте, никто сейчас не ответит, но в тот момент, пронизанный током, он запрокинул морду и затрясся. Разряд перешел и на Шмеля.

  В полной тишине они оба рухнули на землю. Шмель уже был не похож на привычное существо, а стал просто грудой зловонных эльфийских останков. Леший же мелко задергался и замер.

  Немногие заметили, как зеленоватый светящийся сгусток, похожий на светлячка, плавно вылетел у лешего изо рта и полетел в сторону леса.

  Резкий запах паленого мяса, шерсти, мертвечины.

  Слякоть и таящий снег.

  Широкая спина леса - всё в той же серой мантии, накинутой на него с небес каким-то скучным и унылым богом.

  ***

  Последующие дни были на удивление тихими. Осаждающие с меланхоличной медлительностью хоронили множество падших. Обстрелы стали вялыми, больше похожими на некое напоминание о том, что "мы тут", "мы никуда не ушли", "скоро вернемся".

  В форте Байу так же прошли похоронные службы: Хорост Рэм совершил обряд упокоения по павшим в бою. Всех решили захоронить у северно-западной части стены за старыми конюшнями, недалеко от башни Смелый Юм.

  Особыми словами восхищения и скорби вспоминали Ереня Де Брёйне и его отчаянный поступок. Все понимали - его безрассудная отвага граничила с трезвым расчётом... Ещё месяц, и кони бы не продержались без сена. Толку от его летучего отряда тогда было бы мало... Некоторые говорили, как видели, что Ерень с молодцами почти добрались до шатра главнокомандующего. Другие утверждали, будто он разбил два крагга, прежде чем со славой сложить голову. Третьи же и вовсе были уверены, что он выжил, вовремя ускакав в лес.

  По правде говоря, Авилеро сам смутно помнил, как обстояли дела на той стороне поля, ведь он больше следил за сражением двух великанов. Он точно видел, как отряд Ереня распахал надвое целый крагг и обратил эльфов в бегство, преследовал их, но вскоре напоролся на следующую сотню, был окружен и слился в общей сумятице битвы, в серой массе воинов.