Тоже".

  И порхнут на мои в бессилии.

  Обратимся ночными бабочками.

  Оботрем друг о друга крылья в клочья

  В аромате лесных пряностей.

  Стали дни

  Ночей

  Короче.

  Настала тишина, и только полыхающие поленья резвились в печи веселым треском. Все четверо сидели на полу на шкуре оленя вокруг низкого стола, как это обычно делали ильгукки.

  - Нууу, дааал, - не выдержал Четвертак. - Это чего... Это с каких же пор эльфы такие страстные стали, а? Крылья, говорит, оботрём друг о друга. Хе! Знаем мы ваши крылья.

  Четвертак хитро прищурился и похлопал по плечу округлившего глаза эльфа.

  - Так это ведь для рифмы. Аллегория! Не понятно разве?

  - Так, тааак, - решил подхватить тему Авилеро. - А вот про адресата стихов мы как-то в неведении. Не припомню у нас незамужних девушек кроме Валеси и Услады...

  При первом имени Нэнне и Четвертак скривили лица, в знак явного неодобрения выбора, а при втором дружно зацокали языками и оценивающе закивали в сторону раскрасневшегося Блёмера.

  - Да, неважно, кто это, - начал было он.

  - Неееет уж колись теперь, - не унимался Четвертак, и на его румяных щеках снова заиграли добрые и немного детские ямочки. Он встал и пошёл налить друзьям чай, продолжая улыбаться.

  - Оставь, - вдруг сказал Нэнне, помрачнев. - Всё равно все женщин ушлить... Не свидимся уж. Кто оставаться? Слышаль я - Дая, жена кухаря нашего, старая Уйка-знахарка, да Элена - жена Гамжота. Не смогли, говорят, их отправить. Зацепились за дом и мужей, хоть с кожей отрывай.

  Блёмер продолжал бурно краснеть, а Четвертак опустил голову. Из четверых друзей только у него была семья - жена и маленькая дочка. Они с трудом, но все же ушли в спасительную Брунь.

  - А где Яль? - решил перевести тему Авилеро.

  - Наверху спать лёг, наверно, уже, - ответил Нэнне. - Сказать, перед битвой нужны отдохнувший ум и отдохнувшее тело. Весь день сегодня стрелы подбирайть, да ходил по восточной стене от Шибалы до Огневицы, все смотрейть, как расставить лучников, чтобы и бойцов прикрыйть и в эльфов попасть.

  - Молодец твой брат. Вопросов нет. Ты в его отряде?

  - Да.

  - А тебя, Четвертак, куда бросили?

  - В арбалетчики, представь себе. Хотя, что удивительного? Мы в резерве будем пока. Военег сказал, что ежели враг отхлынет, мне будет можно примкнуть к кавалерии. Мы используем вторые малые северные ворота и оттуда сможем неожиданно вырваться и преследовать на конях ... До защитных рвов и обратно... Как-то так сказал.

  - Если враг отхлынет, а? - почесал затылок Авилеро.

  - Хм. Так сказал...

  Вечер тёк в тихих разговорах под трескотню печи. Друзья, не сговариваясь, старались больше не обсуждать следующий день, войну и свои страхи. Но во взглядах и едва уловимом особом тоне голосов была слышна тревога за то, что этот вечер может быть последним беззаботным и мирным, когда можно поговорить о пустяках, посмеяться над глупой шуткой, подколоть по-товарищески. Не надо жалеть о потерях, вспоминать погибших друзей или мучаться в лазарете от гниющей раны. Пока нет этой тягостной тишины, в которой так по-мужски - без слов - можно скорбеть.

  Блёмер допил остатки чая и проговорил:

  - Мне удивительно, что сюда не дошла эта гадость. Этот сокх. Мы когда путешествовали с цирком по югу Республики, уууй, там столько деревень и городков на это подсели. Напасть прямо.

  Четвертак согласно закивал.

  - Да, через эльфийские леса до нас, видать, этой отраве не просто добраться, - продолжил рассуждать Блёмер. - Я слышал, эльфы вообще день-два и сами не свои от этого зелья. Говорят, становишься ближе к богам, но вы бы видели, что он делает с людьми и эльфами если крепко подсесть. Ужас! Некоторые совсем стервенеют. Люди-то ещё не сразу, а мы вмиг после второго приема... Один купец сказал, это происки Савошских ведьм. Они целый культ там организовали. Народ к ним стекается и пропадает в топях.

  Собеседники погрузились в свои думы, похлебывая чай на местных травах.

  - Ладноть, мужики, спать надо, - встал Нэнне. - По домам давай. Завтра удачи вам. Как говорийть у нас в степях "Посади смерть себе на стрелу, а жизнь себе на щит".

  Обнялись.

  Вышли в черную глубину тихой ночи и разошлись, не оглядываясь.

  Луна подозвала к себе тёмненькое курчавое облачко и о чём-то заговорила с ним... Наверное, о войне.

  ***

  Когда Авилеро подходил к своему дому, большинство домов вокруг уже спали. Только в паре сгорбившихся деревянных лачуг, чуть припорошенных снегом, едва теплились догорающие свечи. Эльф вошёл в дом, ополоснул лицо из ручного умывальника, сбросил полушубок на лавку и присел. Тишина. Его взгляд остановился на подготовленных на утро начищенных защитных наплечниках и круглом нагруднике. Традиционный Айнахский прямой лук с тусклым рубином на рукоятке стоял в углу. Лук был "приличный". Именно так с уважением, стараясь не показать зависть, отзывались о нём местные воины - "приличный". Он попал к Авилеро случайно, через одного купца, который, по его собственным словам, выкупил лук у одного старого эльфа в предгорьях Северного Айнаха. Внешняя часть лука была обклеена сухожилиями убитого краснопёрого дракона для максимальной упругости. Это была древняя техника: жилы клеились постепенно в течение нескольких лет, сначала один слой, потом другой, но только когда предыдущий высохнет и буквально врастёт в дерево. Авилеро было не жалко отдать за лук большую часть своей годовой выручки, ведь найти такое сокровище - большая удача.