Все ждали реакции Кессена Фойердаля. А капитан не хотел реагировать. Имелик, стоявший рядом с Жильтиком, откровенно скривил рот в ухмылке. Он уже было хотел сказать, наконец, подобранную колкость, идеально, по его мнению, подходящую под ситуацию, но капитан его всё же опередил:
- Значит, решено. Кильд Соттивельда, - капитан повернулся к скороходу, - забирай Буяна, быстрее его нет никого. Выезжай под утро. Выспись хорошенько, братец. Скачи что есть мочи до форта Роспел, пока нас не обступили. Скажи, мы принимаем бой и будем держаться до прихода сил Твердрека. Друзья, - поднял голову Кессен, и в глазах у него блеснул злой и в то же время озорной огонёк, - готовьтесь к осаде!
***
Итак, что такое осада? Осада - это чувство, похожее на то, когда ты заперся в чулане, в то время как грабители ходят по дому. Они знают, что ты в чулане, но не могут подобрать ключ. Они, возможно, смогут взломать чулан, но случается, что дверь выдерживает. И тогда остается ждать и надеяться, что они уйдут. Почему? Ты надеешься, что им наскучит, или они побоятся, что их заметят соседи? Или просто у них кончится еда. Но есть нюанс. Грабителям очень нужно в чулан, потому что это война, а ты их противник, а еще в чулане много сокровищ. Так что, гости подождут...
Жители форта Байу ждали.
На пятый день убывающей луны, в один из последних дней, когда снег всё еще колючими лохмотьями лежал на полях и крышах домов, в самом форте Байу и вокруг него кипела работа.
По расчетам Фойердаля у оборонявшихся был только день, максимум два на подготовку. Было странно, что армия Ливеллии ещё не подошла к форту, но какими бы ни были причины, этим надо было воспользоваться. Ранним утром, взяв с собой только вещи первой необходимости, большинство женщин, все дети и старики форта в сопровождении двадцати конных воинов с обозами вышли по неширокой тропе на северо-запад по направлению к границе с Республикой Левэр и крепостному городу Брунь. Процессию возглавил Давош Жильтик - давний друг и советник капитана Кессена Фойердаля. Капитан же смотрел на вереницу обозов с балкона своей башни, окаймляющего её по кругу для обзора на все части света. Такие башни обыкновенно располагались в самой середине крепостей и назывались "донжон". Кессен щурил подслеповатые глаза, становясь похожим при этом на косоглазых степняков-ильгукков. С высоты башни ему было отчётливо видно, как процессия из обозов, переваливаясь с боку на бок, медленно скрывается за стволами деревьев. Фойердаль выдохнул. Пар изо рта быстро растворился в утреннем воздухе: "Когда же потеплеет..." Кессен не стал прощаться с Давошем, сославшись на занятость. "Если боги позволят, свидимся," - думал Кессен, и отмахивал другие мысли - мысли с привкусом горечи: "Как он мог бросить нас сейчас? Как? Уйти после стольких лет служения форту, стольких лет дружбы? Уйти в такой момент? Как будто некому было возглавить эти обозы... Чёрт с ним, пусть Семиликие судят..."
Фойердаль бодрой походкой прошёлся по балкону на другую сторону и взглянул на юг. На этой стороне донжона было ветрено, и он поднял воротник кафтана, прикрыв широкие небритые скулы. Повсюду раздавались стуки топоров. Из подвалов донжона выносили давно заготовленные двухметровые жерди, которые надо было теперь заострить, нагреть, чтобы они стали твердыми как железо, и вкопать в землю на склоне прямо за стеной. Колья вкапывались под углом в сорок пять градусов сразу после рва с водой таким образом, чтобы те всадники, которые перебрались через ров, не смогли подойти к стене.
Но на этом защитники форта не остановились. В поле начались работы по созданию систем канав шириной в полтора метра, чтобы их трудно было перепрыгнуть. Люди рыли два подобных рва, а между ними возводили небольшую насыпь с непрочными мягкими краями. Если бы и нашелся конь, который бы перепрыгнул первый ров, то он всё равно бы не удержался на земле и оказался в одной из ям. Лошадь просто не сможет устоять на такой узкой полоске земли. Внутри же ямы защитники форта, ухмыляясь, "с любовью" втыкали в землю железные пики в двенадцать сантиметров длинной.
Авилеро вместе с Блёмером и ильгукками Ялем и Нэнне как раз работали над одним из таких участков. Они уже вбили пики и теперь торопливо забрасывали их сухой травой и ветками. Земля была всё ещё промерзлой в это время года, и ров пришлось рыть с самого утра. Спины ломило уже к полудню.
- Хорошо, что вода из грунта проступила. Смотри, тут даже листьями забрасывать не надо, все пики под воду ушли, - обрадовался Яль, хлопая по спине брата.
Нэнне только кивнул.
- Добро, - заключил Яль. - Слышь, Аве. Сюда больше веток не нужно. Пойдем дальше.
Все четверо перешли на другой отрезок траншеи, который был только что закончен бригадой копателей. Люди, чертыхаясь, вылезали из рытвины. Все перемазанные в глине, они встали отдышаться. Один из них поднял усталый взгляд на подходящих и изменился в лице.
- Баа, я думал все востроухие свалили ужо! Чё забыли здесь? - процедил он сквозь зубы и сплюнул. - Слышь, Михош, надо проверить, может они и гвозди-то не тычуть туды, а?
- Пойдём, Шижень, не лезь! - похлопал его по плечу низенький седовласый мужчина постарше.
- Не, я просто хочу понять, чёй-то вы здесь забыли? Ваши вон уже деревни жгуть в округе, кровь пущають. Не, пусть скажут.
Авилеро пододвинул в сторонку растерявшегося Блёмера и спокойно произнёс:
- Ты, кажется, Шижень, да? Из второй казармы? Слушай, я на службе у короны Драбанта уже пять лет. Присягнул. И защищать собираюсь эти стены также, как и вы. Мне глубоко насрать на рехнувшихся Гомифьенов. Хотят воевать? Значит будем защищаться. Вместе. Что ты хочешь от меня услышать?
Яль и Нэнне на всякий случай подошли поближе к эльфам прикрыть, так сказать, фланги. Шижень молчал. Потом с размаху вынул лопату из земли. Подкинул. Перехватил в середине.
Развернулся уходить.
- Не верю я вам, красавчики. Ни единой роже эльфийской не верил и не поверю. - Шижень снова сплюнул, повернулся спиной и начал удаляться вместе с бригадой. И хотя напряжение спало, Авилеро долго потом вспоминал неприятные взгляды, обращенные к ним. Он слышал, как один из бригады проговорил:
