"А ветер переменился", - думал Уве, стоя у края обвалившегося пола на втором этаже. Стен в этой части дома тоже уже давно не было. Далеко вдали луна отражалась от небольших ледяных лужиц. Лес был тих, и только сова отрывисто укала в лохматых ветвях ели. Уве отлил, не сходя с места, метя в сугроб внизу и чему-то ухмыляясь в рыжую бороду. Он думал о том, как он будет в красках описывать свои приключения братишкам и соседям из Вандъяля, как он возьмет за бороду старого Батрога и втолкует, что теперь сам будет чертить карты и уж точно отметит, куда не следует забредать гному, который дорожит своей бородой. "Хм. Старый лапоть..." - пробурчал Уве.
Он долго укутывался, стараясь принять удобную позу и не попасть под струи задувавшего внутрь здания ветра. Потом вынырнул из-под шкуры и сплюнул прожеванный табак в сторону. Глубоко вздохнул, ещё раз глянул, как там разместился Ремдаль, и заснул, снова чему-то улыбаясь.
***
Ремдалю снилась столица - могучий и древний Фьяндхайм. Ему снова было двадцать, и он стоял на одном из многочисленных балконов, высеченных из скал, с видом на Залив Медных Волн и Непрестанной Мглы. Ветер гудел в вырубленных туннелях, уходящих к центру города. Прямо под ним были известные всем пяти королевствам Ворота Наннекки, состоящие из десяти колонн, на которых были высечены статуи самых великих королей Бурых Гор. Башни с бойницами на нескольких уровнях были освещены факелами. Внутри окошек поблескивали шлемы стражи. Ремдаль лишь на миг увидел всё это. Его взгляд устремился в то место, где темные воды залива на горизонте почти сливались со свинцовым небом. Солнце закатывалось за край моря, но почему-то алый диск не освещал вокруг себя ни толики неба и не отражался в волнах. Однако это не мешало Ремдалю даже во тьме полувидеть, получувствовать приближающееся нечто. Корабли? Рой гарпий? Просто шторм?
- Ремдаль! - кто-то окликнул его. Медленно и, как в тумане, он поворачивает голову и видит всех своих четверых братьев. - Надо идти, Рем, уходим. Надо спешить.
Сон медленно рассеивается. Слишком медленно, с чувством, как будто выныриваешь из тягучей смолы, он проснулся и тут же понял, что спал недолго. Голова его была все ещё накрыта курткой. "Прошло, наверное, совсем немного. Хорошо... Ещё можно отдохнуть", - подумал Ремдаль.
Он снова прикрыл глаза.
Шорох...
Снова шорох и еле уловимое в завывании ветра глухое постукивание чем-то по полу. Звук шёл со стороны, где должен был прилечь Уве.
Ремдаль стал вслушиваться и одновременно медленно, очень медленно убирать куртку с головы.
Послышался чуть заметный хруст.
Почти не двигаясь, все ещё в той скрюченной позе на боку, в которой он спал, Ремдаль одним глазом пытался вглядеться из-под куртки в темноту. Ему пришлось потратить несколько секунд, чтобы начать различать предметы вокруг. Начали проступать контуры стен и предметов. Но то, что он увидел дальше, в глубине зала, там, где спал Уве... Сердце Ремдаля на секунду остановилось и сжалось, а по ногам и рукам пошла слабость. Он всё всматривался и всматривался, не веря своим глазам и цепенея от ужаса.
В двадцати метрах замерло существо. Это была она - самка цмока. Она извернулась в неестественной позе, расставив длинные передние лапы широко в стороны, чтобы сохранить равновесие. Хвост был приподнят в боевой стойке. Но взгляд Ремдаля не мог оторваться от её пасти - тварь мёртвой хваткой сомкнула свои смертоносные челюсти на шее Уве. Гном был обречен, но был ещё жив. Тело его уже обмякло и свисало в мелких конвульсиях. Но он смотрел. Смотрел прямо на Ремдаля. И видел. Рот Уве беззвучно шевелился, из глаз текли слёзы, а рука... Рука тянулась вперед, сжимая аметистовый амулет, и слабо стучала по каменному полу. Уве в предсмертной конвульсии хотел разбить амулет и высвободить чура.
Прошло лишь несколько секунд, но Ремдалю показалось, что он уже часами смотрит на них. В голове со скоростью неслись мысли: "Откинуть куртку и обнаружить себя! Броситься за топором! Но где я оставил топор!? Где!? Да, кажется, в том дальнем углу, где дом переходит в деревянную пристройку. Святой Годдварф - прародитель всех гномов, ему уже не помочь! Не помочь!... Нужно что-то придумать срочно! Если привлеку внимание, она тут же бросится на меня. А где малец - детёныш? Может он рядом? Надо выверить каждый шаг! Каждый шаг!"
Животное все стояло, почти недвижно, как хищник, спокойно ожидающий, когда сметь настигнет обреченную жертву. Мелкие глаза цмока жутко бликовали от света луны. Её гортанный клёкот перемешивался с противными шлепками капающей на каменный пол крови. Чудовище вновь перехватило челюстями, сжимая их посильнее на шее, и в этот момент Уве из последних сил бросил кристалл о камень. Послышался звук разбитого стекла и одновременно снова хруст костей. Голова Уве безжизненно упала, а прямо под ней из амулета вдруг с шипением вырвался аметистовый дым.
Зал осветили сполохи. Из дыма начали проступать очертания плеч и головы с рыжими волосами. Фигура росла и начала материализовываться. Разведенные широко руки сжимали два коротких меча. Чудовище взвыло и бросило добычу, нацеливаясь атаковать нежданного гостя из другого мира.
Ремдаль понял, что это именно тот момент, когда надо действовать. Он молниеносно скинул куртку, вскочил на ноги и кинулся к прислоненному к стенке топору.
В этот самый момент предок Уве начал угасать. Ремдаль знал, что если хозяин заговоренного амулета умирает, вместе с ним и пропадают чары, вызывающие чура к жизни. Ремдаль бежал сломя голову. Краем глаза он видел лишь спину чура - спину, которая начала истончаться. Чур принял стойку, занес правую руку для удара, но тут же упал на колено, и вокруг его тела снова появился аметистовый дым. Тогда цмок прыгнул, целясь когтями в чура, и... Пролетел сквозь уже рассеивающийся силуэт...
Только тут она заметила его.
Но Ремдаль уже был на месте.
Когда огромная фигура цмока поворачивалась к гному, Ремдаль уже поднимал свою секиру, радуясь, что если умрёт, то в честном бою. Гном выпрямился.
Раздался треск.
Прямо под ногами у гнома проломились прогнившие половицы и он, даже не успев вскрикнуть, полетел вниз на первый этаж в гору хлама, занесенного снегом.
