- Разместимся внутри, на втором этаже. Оттуда хорошо видна округа, - размышлял Ремдаль вслух, сплёвывая остатки жевательного табака. - Огонь на ночь я бы не стал разжигать. Только растопим воды и сразу потушим. Мы на несколько километров ушли от болот, но эти твари и по суше неплохо передвигаются. Могут увидеть дым и снова заявиться.

  Они спешились. Как можно тише вошли в просторный холл первого этажа. Холл был практически пуст, в центре завален снегом. Они поднялись выше. Крыша на втором этаже проломлена. В углу темнел огромный камин, труба от которого, кажется, была самой верхней точкой дома в теперешнем его состоянии. Здесь можно было заночевать. Гномы снова спустились, привязали лошадь к дереву и оставили ей немного сухой травы. Сами же разожгли костёр в камине на втором этаже, не давая ему сильно разгораться. Стали греть воду в котелке, да и ноги успели просушить. Напряжение и страх немного спали.

  Уве облокотился о стену, пересчитывая стрелы в колчане, а потом, отложив их, полез рукой себе за воротник, пытаясь что-то выудить. Ремдаль спокойно наблюдал, как он, запутавшись в складках рубахи и теплой подстёжки из овчины, нервно дёргает рукой под одеждой в явной попытке залезть поглубже. Вот он что-то нащупал, вынул, подошел к огню, протянул руку поближе к пламени и раскрыл ладонь.

  На ладони поблескивал кристалловидный амулет аметистового цвета. Внутри амулета клубился серый дым, то обволакивая изнутри грани кристалла, то скрываясь в глубине, и тогда амулет походил на обычный кристалл, но через пару секунд клубы дыма снова возвращались.

  - Сегодня я даже не вспомнил про него, - Уве засмотрелся на амулет, явно любуясь.

  - "Чур" можно использовать лишь один раз за жизнь...Я знаю, как он не просто достался тебе, и очень хорошо помню, как ты ходил к ведуну, который жил отшельником почти на границе королевства, - Ремдаль похлопал по плечу друга, отошел расстелить сшитое из козьих шкур одеяло. - Но всё-таки... Только раз в жизни.

  - Я думаю это мог бы быть как раз тот момент. Мы были на грани смерти, Ремдаль. Как ты не понимаешь? Умереть? Или выпустить чура? Я бы его точно выпустил, если бы вспомнил. Чёрт, у меня мозг в сапоги вытек, видать, как только я увидел, как эта нежить на нас таращится.

  Ремдаль уже умывался талой водой, сплёвывая в сторонку и фыркая: "Кххааа...Хорошо!"

  - Я свой ношу на запястье. Браслет Рагна подарила. А я потом туда и чура прицепил. Да ты уж видел сто раз, - заулыбался Ремдаль, но всё равно присел рядом с Уве и засучил рукав. Кисть была обвязана в три оборота чёрными кожаными ремешками, в нескольких местах скрепленными серебряными скобами в виде зубов, торчащих из медвежьей пасти. На браслете был прикреплен кожаный чехольчик. Ремдаль отстегнул кармашек и повернул к Уве кисть, показать что внутри. В кармашке тускло мерцал зеленый стеклянный шарик. Так же как и у Уве внутри него что-то шевелилось, но не дымок, а мелкая россыпь искорок, похожих на звёзды. Они то вспыхивали, как будто в миниатюрном небе зажигался млечный путь, то снова, искрясь и медленно завихряясь, как ил в мутной реке, пропадали в зелёной глубине амулета. Ремдаль снова заговорил:

  - Ты же знаешь, что чура мне поселил сюда сам Брок Эцо Уйверг из столицы на моё тридцатилетие. Пришлось ему отдать за это лучшие работы покойного отца - пять топоров, восемь отменных мечей, да ещё и овец привез. За такое дома себе покупают в Фьяндхайме, причем не самые плохие.

  Чурами были предки гномов по прямой отцовской линии. В других землях королевства Бурых Гор их звали щурами. Гномы Бурых гор верили, что не все их покойные предки покидают этот мир. Появившись в загробном мире, душа родича знает всё, что было и что будет. Иногда она остается рядом с семьёй в тонкой прослойке между нашим миром и миром загробным, чтобы помочь в трудный час, о котором знает дух предка. Но чтобы помочь живому родичу душа должна материализоваться в этом мире. Много столетий назад гномы вместе с эльфами, населявшими эту часть мира, путем многолетних алхимических и колдовских опытов добились формулы проведения обряда, в котором чур призывался из тонкого мира блуждающих духов и заключался в амулет, предназначенный семье. Обряд был сложным и проводился только верховными жрецами и друидами. Бывало так, что друид не находил никого из чуров семьи в мире духов, и тогда обряд останавливался. Но если же обряд проходил успешно, то гном или эльф получали амулет и носил его обычно всю жизнь. Если жизнь протекала спокойно, без войн и опасностей, то амулет передавался дальше детям, обычно старшему сыну. Случалось, однако, что владелец амулета всё же был вынужден призвать чура. Нападет ли на беззащитного гнома медведь или тролль, или окружат его дом во время набега разбойники с Восточных Клыков Арма, тогда гном разбивал амулет и выпускал чура. Обычно гномы не знали, что за предок таится в амулете. Верховные жрецы, когда заточали чура в кристалл, видели только душу в виде сгустка света. Но как только кристалл разбивали, чур на некоторое время обретал плоть, и только тогда его мог узнать хозяин амулета. Дух-помощник мог быть давно покойный пра-пра-прадед, а мог быть и дед или отец, если их уже не было в земном мире. Чуры приходили в виде могучих воинов ростом намного больше обычного гнома или даже человека. Никто и никогда не знал, в каком виде они появятся. Некоторые приходили объятые языками пламени, с горящими глазами и мечами и бились вместе с попавшим в беду родственником. Почти всегда они спасали своего родича и исчезали уже навсегда, растаяв в воздухе. Однако бывали и случаи, когда нападавший был слишком силен, либо соперников было слишком много - обыкновенно это происходило, когда чур призывался во время смертельного боя между отрядами или многочисленными армиями, - и тогда бывало чур погибал, не успев спасти кровного сородича.

  - Хорош оберег, - в который раз оценил Уве амулет Ремдаля. - И браслет красивый. Рагна умеет плести, ничего не скажешь. Не то что моя Смарвочка - только блины, да шаньги из печи достаёт, больше ни на что не годна... Всё равно скучаю по ней. И по братишкам - Вишке и Фенгару.

  - Ничего Уве, скоро будем дома. Дня три-четыре, если поспешать будем. Может ещё на обратном пути козерога или тура завалим.

  - А ты слыхал, что в верховьях наших гор далеко на севере водятся гигантские туры, которые питаются гномчатиной, да и с троллем потягаться ...

  - Не молоти чушь, Уве, заканчивай. И без тебя натерпелись сегодня страха. Вот пойдём через недельку в кабак "У Говорливого Валуна", так ты мне у камина да за чаркой тёмного пива всё про этих своих туров и расскажешь. Давай-ка ложись лучше. - Ремдаль завернул конец одеяла на ноги, повернулся на бок, и накрылся с головой снятой с себя кожаной курткой. Через минуту он уже тихо захрапел себе в бороду.

   Уве, все ещё гревший руки у теплых углей, бросил на него взгляд и укоризненно помотал головой. Ремдаль никогда не любил долгие разговоры, они его утомляли, а ведь Уве ещё столько хотелось обсудить. Честно признаться, и засыпать одному было страшновато. Он подошел к похрапывающему холмику скомканных шкур и нагнулся разглядеть походную сумку товарища. Наконец, увидел её и присел на корточки. Ему хватило нескольких секунд, чтобы найти жевательный табак Ремдаля. Табак был хорош. Действительно хорош. Уве это помнил. Как только он открыл крышечку жестяной круглой коробки, сразу почувствовал терпкий запах трав с еле уловимыми оттенками донника и зверобоя. "Не обидится, если чуток позаимствую", - прошептал он себе под нос, забрасывая щепотку жевательного табака в рот.