- Я н а зову т-т-тебя.... Шшшшмель! - наконец произнесло оно и улыбнулось своему созданию то ли женскими тонкими, то ли уже мужскими потрескавшимися губами.
Иногда Оно пыталось произнести то, что успело выучить, пока они, - эти сломанные, истерзанные эльфы, - доживали свои последние дни в связанных на скорую руку плетёных сетках, подвешенных на высокие и крепкие ветви дубов. Оно обучалось речи.
Шмель. Это слово оно подслушало когда-то у гуляющей по лесу пары эльфиек. А теперь их части пошли на создание Шмеля. Всё просто.
Но довольно... Само собой возникло чувство времени и чувство необходимости действовать. Пора! Надо найти того, с кем оно связано навеки. В ком таится часть его (или её) Силы, переданная когда-то давно...
***
... И всё же чего-то не хватало. При своём пробуждении оно отдало часть своей Силы. Отдало её кому-то из эльфов, потому что только они могли выловить его останки из глубин Тайдушо. Теперь же для обретения полноты Силы надо было найти этот её осколок. Но как бы оно не вслушивалось в отголоски своей же Силы, оно было глухо. Отчаяние и злоба начали занимать слишком много места...
Тогда оно сменило тактику. Вместо того, чтобы искать эхо своей Силы, оно стало искать Силу чужую, чтобы насытиться, наесться ей и, возможно... Возможно, тогда оно станет чувствительнее. Возможно, тогда оно сумеет услышать то, что ищет.
Это помогло. Оно нашло достаточно сильное существо - колдунью. По счастью, она жила недалеко.
Несколько дней пути.
Когда оно постучало к ней в дверь, она открыла сразу, будто ждала. На смуглом красивом лице женщины ничего не дрогнуло ни при виде безобразного создания, каким оно, безусловно, являлось, ни в момент, когда оно схватило её за шею.
Оно только узнало её имя - Гаруцца, и сразу выпило её, как изголодавшийся от долгой засухи зверь. Ему понравился её облик, её имя. Пожалуй, можно их оставить себе.
Потребовалась ещё много дней, чтобы тело приняло и полностью впитало всю энергию и магические способности ведьмы. Зато потом... Потом оно почувствовало этот мир намного шире.
Пробуждение
274 год (зима) от Союза Пяти Королевств
Королевство Бурых гор
Копыта лошадей вязли в глубоком снегу, и это сильно замедляло их движение. Ремдаль Трём зорко всматривался в чащу леса, силясь отыскать следы зайца или оленя, но мысли его были на шаг впереди - он обдумывал, где бы найти подходящее место для ночлега. Уже смеркалось.
"Слишком далеко зашли, - думал он. - Надо было возвращаться еще пару дней назад, когда перешли Лисий ручей. Еды нам хватит ещё на неделю, но что мы привезем обратно семьям? Этих трех зайцев, которые и так выглядят, будто голодали всю зиму?". Он бросил взгляд назад на привязанных к седлу зайцев, подвешенных за ноги, чтобы убедиться, что ни один не отвязался. Краем глаза Ремдаль заметил, как за ним шагах в ста плетется Уве. Обычно весёлый, сейчас он с уставшим видом покачивался на седле в такт грузно ступавшей рыжей лошади. Его глаза уже не высматривали жертву между деревьев. Он просто смотрел вперед в никуда, видимо, ожидая привала.
- Привааал! - крикнул ему Ремдаль.
Они поравнялись лошадьми.
- Давно пора, - обрадовался Уве. - Этот лес где-то здесь переходит в болота. Вишь как поредел. Ни одна животина сюда не сунется. Разве что глухаря иль куропатку в снегу искать. Может где и хоронятся.
Ремдаль не спешил отвечать. Он подъехал к крупному валуну, привалившемуся к покосившейся ели, слез с лошади. Отстегнул топор и положил его на камень.
- Судя по меткам Батрога, где-то здесь должно зимовать стадо оленей, но я не видел ни копыт, ни помета. Или олени ушли, или старик спутал, - медленно и с досадой сказал Ремдаль.
Батрог много лет был первым охотником в их городке. Когда начался голод, он вывихнул ногу и не смог выходить из дома, но чертил карты каждому из желающих выбраться подальше из города поохотиться. В них были указаны тропы в местах, наиболее удаленных от Вандъяля. В те места еще не доводилось забредать большинству охотников, и только самый старый из них, Батрог, ещё хранил в своей памяти особенности тех ландшафтов - ручьи, пастбища, леса, где кто может водиться из живности. Но с другой стороны, Батрог был здесь давно, и всё могло сильно измениться.
Ремдаль присел на колени и расчистил небольшое место для костра. Рядом встал Уве, отряхивая рыжую курчавую бороду от снега и снимая ногу оленя с лошади. Они не ели почти весь день. Старались не тратить время на привалы и теперь с превеликим удовольствием посматривали на мясистую голень. Для удобства они расстелили на снегу накидку, которую Уве снял со своего плеча. Он был на пять лет младше Ремдаля Трёма и поэтому хоть и ворчал, расставаясь с нагретой теплом его тела накидкой, но спорить не стал: уважение к старшим было одним из важнейших столпов, на которых строился быт гномов Бурых гор.
Солнце уже почти скрылось за стволами деревьев. Алое марево стояло над лесом и отражалось в небольших - не больше одного-двух метров - островках льда между сугробами. Подо льдом иногда проглядывались пузырики воздуха. Когда Уве отходил по нужде, он заметил один из таких ледяных островков. Он подошел попробовать лед на прочность и осторожно наступил сапогом на тёмно-синюю корку. От небольшого касания ничего не произошло, но как только он перенес весь вес тела на ногу, по льду пошли тончайшие кракелюры. Уве медленно поднял ногу. "Значит, мы уже на болотах, - подумал он. - Лучше бы завтра развернуться домой. Сюда даже старик Батрог старался не забредать... Нехорошие места".
Они разожгли костёр, поели, стараясь особо не шуметь. Разговаривали мало. У обоих гномов было паршиво на душе. Уже неделю друзья были в пути и ни разу не набрели ни на дичь, ни на копытных. Зайцы были не в счет - их придётся съесть самим за несколько дней обратной дороги. Помнится, на второй день по отбытию из Вандъяля они подстрелили из лука оленя, который, видимо, отбился от стада. Его мясо гномы растянули на неделю странствия - ели понемногу - побольше утром, вечером почти ничего. Сегодня они доедят последний кусок.
