Хэвес вошел в парадный зал, увидел, что шателен - первый смотритель двора - находится, как обычно, за своим письменным столом. Свеча на столе шателена колыхнулась, и смотритель поднял голову от своих бесконечных записей. Хэвес бросил на ходу:

  - За господином Ноэлем послали? Когда будет?

  - Господин Фъён Шалиф Ноэль будет ближе к утру, светлейший. Мы отправили лучшего скакуна... - сказал смотритель.

  - Сразу шли ко мне, - перебил его, уже поднимаясь по лестнице, хозяин дворца, - Авилеро тоже.

  - Парень давно спит. - Шателен встал.

  Хэвес остановился и молча обернулся на слугу.

  - Понял. Разбудим.

  Вверх по винтовой лестнице. Дубовая дверь. Вот он - просторный, чистый и уютный кабинет главной башенке дворца с прекрасным видом на озеро. Хэвес погрузился в кресло и снова отметил, насколько прозорлив был смотритель Вьюм, оставивший несколько незажженных свечей и огниво на его письменном столе. Эльф зажег одну их свечей. Бурые тона дуба северных лесов Ливеллии, из которого была выполнена мебель, тускнели в колеблющемся свете.

  Это был тяжелый день. Хэвес прикрыл глаза. "Надеюсь, старый теург помнит, как снимать проклятия... или что бы это ни было", - подумал он. От приятной усталости его почти сразу стало клонить в сон. Снова стали всплывать страшные образы, суматоха дня, плач Эльнаэ, неясные и сбивчивые причитания Авилеро: "А потом...потом оно схватило принца! Запахло палёным. Я испугался... я... Я ничего не мог сделать! Эльнаэ схватил меня за руку, и я почувствовал, как через него меня тоже что-то жжет. Представляете!? Как будто... как будто изнутри меня начали выжигать калёным клинком. Вот тут. Сзади. На спине. Я услышал в голове шёпот... Словно какие-то заклинания на неизвестном языке... Мы вырвались... и побежали".

  ***

   Было больно и одновременно приятно проснуться. Ощутить себя живой... или живым. И это всё. Не было ничего более, кроме ощущения жизни. Движения... Рождение... Наверное, это было оно. А потом сквозь пелену этой мути вдруг что-то ярко и тепло осветило, а значит, у него или неё было зрение. Стало легко. Но боль не уходила. Боль везде. А значит оно смертно. Везде вода. Плеск. Включился защитный механизм, и оно передало часть себя тем, кто был рядом. По-другому было нельзя. Это был риск, ведь они могли убить, затоптать... Но они не убили... Потом были крики этих существ, и они убежали... Потом.

   Потом надо было только ждать.

  ***

   Чуть подальше от воды - уже там, где колосились луговые травы, что-то зашевелилось. Полевая мышь бежала по своим ночным делам, останавливаясь, замирая и обнюхивая корешки растений. Её не отпугнул сильный запах тины и разложения. Мышь была любопытной. Мышь зашевелила носиком и подняла голову, пытаясь обнюхать нечто, смутно напоминающее часть человеческого тела. Её малую часть. И вдруг это нечто выдохнуло. Только мышь могла это почувствовать, таким слабым был выдох, и она почувствовала этот теплый воздух, исходящий откуда-то изнутри. Мышь рванулась в сторону, но было поздно. То, что напоминало руку, схватило её и сильно потянуло к себе. К подобию рта... Пока без зубов. Но это пока.

  ***

   Прошло несколько лет. Инстинкты, заложенные в нём или в ней, позволили выжить. Начал пробуждаться разум. Зрение, слух были уже почти идеальными. Мышцы набирали силу каждый день. Оно жило у мелкой заводи, обросшей кустарником ольхи и камышом. Нужна была вода, ведь постоянно хотелось пить. К тому же, для начала проще было питаться самыми доступными видами жизни - лягушками, например. Они были отвратительны. Теперь оно понимало это, потому что вскоре появился вкус. Появились зубы. Но пока не появилось понимание, зачем оно здесь... Была только боль и желание прожить еще один день.

   Ещё не было ног, и оно передвигалось на двух руках. Однажды оно забрело в лес в поисках пищи. Там пришлось опять долго ждать, а оно это умело. На третьи сутки повезло. Удалось поймать больного олененка, видимо, заплутавшего в чаще. После этого дело пошло быстрее. Кровь и мясо живого существа дали намного больше жизненных сил, чем холодные хрящи лягушек, и оно переселилось в лес.

  ***

   Прошло ещё несколько лет, и оно обрело ноги. Оно обрело Цель. Оно знало "Зачем" и знало "Что делать". Цель была велика. И выполнить могла её только великая сила, которая и была заключена внутри него... или неё. Оно ещё не разобралось до конца только с этим, а что касается Силы - оно и было Силой.

   Выйти в первый раз к подобным себе было не страшно. Страх, как таковой, ещё не был знаком. Да и многие другие более сложные чувства тоже. А раз их не существовало, должно быть они просто были не нужны. Знаком был голод, знаком был инстинкт охотника, знакомо было желание подчинить себе всё вокруг, как будто так было когда-то давно и отголоски этого чувства приятно грели всё внутри. Оно пока не знало языка, но умело проникать в их головы и потрошить всё, что можно было в них найти. Оно пришло к ним. Эти странные двуногие разбегались, кто куда, и тогда оно в первый раз улыбнулось. Они были смешными. Эль...ф.. - кажется, так они себя называли - "эльф". Что-то знакомое. Эти создания были нужны для чего-то. Для Цели. Для возвращения к "Благодати Творцов". Странные слова всплывали в памяти и приобретали смысл с каждым днем, неделей, годом. Оно поймало несколько эльфов, но как-то неловко. Они перестали двигаться. Стали холодными через день. Они были невкусными.

   Творить! Оно начало творить, и это было тоже приятно. Одно из тех немногих ощущений, которые доставляли удовольствие. Из холодных ненужных тел можно соткать тело побольше. И уже туда вдохнуть свою Силу. Силу, которая таится внутри него ... или её. Эту Силу можно было извлечь и направить вовне, в этот тусклый и простой мир. Силой можно было творить. Она была древнее и сложнее чем что-либо в этом мире. Но она подчинялась воле, и это было самое важное. Не один раз взошёл месяц, прежде чем сотканное, слепленное месиво из тел стало теплеть и зашевелилось с помощью Силы. Много ночей ушло на работу. Пришлось собрать много тел, прежде чем получился Он. Даже жаль, что поселение опустело. "Жаль" - это тоже было чем-то неизведанным, неприятным. Новое чувство.