Когда серебристо-голубое свечение охватывает весь силуэт Морозного Духа, Джек неизвестным еще для себя способом переключает зрение и, помимо белого узора, видит на стекле тоненькую паутинку из золото-красных нитей. Она расползается на всё окно, перетекает на стены, на пол. Фрост даже оборачивается, через плечо смотря на дверь, — та оплетена паутинкой чар, они искрятся и сияют, как крупицы золота на солнце.
Вновь взгляд серебристых глаз, в которых вспыхивают лазурно-ледяные искры, смотрит на стекло. Только теперь он приказывает своей магии действовать не на стекло, а на сами чары. Юный Хранитель холодно и расчетливо направляет свою магию, и та разрастаясь, ползет на сами чары, изменяется и становится почти такой же энергетической, почти неощутимой на пальцах, зато опасной для золотой паутинки.
Когда серебристые нити, перемешанные с льдистым отсветом, впиваются в золото, то что-то неведомое начинает рушиться, и стены противно скрипят. Джек не обращает внимание, лишь с интересом склоняет голову в бок и с намеренной яростью посылает заряд своей силы по всей паутине чар.
Магия льда разрушительна, магия льда смертельна, и Джек не без удовольствия наблюдает, как съедается золото, превращаясь сначала в отблеск серебристого, а после вымораживаясь до серо-черного, как замороженная трава. Чары уничтожаются на всем окне и кусочках стены, равносильно расползаясь черными отмершими нитями по потолку. А Фрост трясет головой, вновь переключает зрение и теперь от его холода трескается само стекло, быстро и беспрепятственно.
Холодный звон, и острые осколки осыпаются к босым ступням хладнокровного Духа Мороза. Джек протягивает руку в сторону, и через секунду ощущает в руке знакомый посох. Он приподнимается над землей и вылетает из своего заточения, не оставив за собой и долю своей магии и силы. Лишь физический лед, разбитое окно и разрушенные — мертвые чары.
Он улетает стремительно. Поднимаясь на высоту облаков. Не желает выше, не желает видеть звезды и лунный свет. Ветер, по приказу, стремительно несет его в Северную Америку. Там, выбрав нужную скалу или уступ, он найдет тень и переместиться домой. Уже будучи над Атлантикой, Джек может прерывисто выдохнуть, и состояние самозащиты снимается, а новая паника и боль от произошедшего возвращается, впрочем, как и праведная злость.
В темно-фиолетовых облаках вспыхивает яркая молния, почти ослепляя, но Джек мотает головой и продолжает быстро лететь. Вскоре он попадает в нешуточный шторм, однако, спуститься и лететь над разбушевавшимся океаном желания нет, впрочем, как и подняться на безмолвную высоту звезд, где холодно освещают лунные лучи.
Шел уже двенадцатый час ночи, когда Джек полностью мокрый из-за ливня, который по закону подлости вместе с воздушным потоком преследовал его, смог опуститься на холодный и скользкий от дождя камень и вступив во тьму одного из ущелий, оказаться дома. То ли тьма в этот раз не признала растерянно-злого и напуганного Хранителя Зимы, то ли Джек не до конца сконцентрировался на своем переходе. Его буквально вышвырнуло в родное тепло смежной залы, и только благодаря посоху, который послужил опорой, он удержался на ногах. По правую сторону раздался треск от горящих поленьев в камине. И Джек тяжело дыша, перевел взгляд из-под накинутого капюшона на огонь. Легче не стало.
— Джек? — знакомый, слегка шипящий голос выводит из мыслей, и Фрост резко поворачивает голову, встречаясь взглядом с золотыми глазами.
Король Кошмаров стоит совсем недалеко от него, практически посередине залы, и пристально его разглядывает. В горящем взгляде нет ни единой искры злости или раздражения, только пристальное наблюдение, интерес и беспокойство.
— Ты где был? — резко и почти холодно спрашивает Кромешник, но за напускной злостью скрывается нешуточное беспокойство и тревога. Он делает шаг к Джеку, но тот резко дергается, словно не ожидал и вновь опускает голову, прячась за своим капюшоном.
Фрост передергивает плечами, но толстовка всё равно неприятно липнет мокрым куском ткани к телу, ровно, как и с волос стекает вода. Он кажется истратил слишком много сил, и сейчас его холод не может заморозить ткань, так же, как и сделать инистыми белые волосы, с которых падают крупные капли воды.
— Я… — голос сипит, и Джек морщится, сглатывает и пытается еще раз сказать, — Я был… там…
— Где? — почти что рык, потому что не понимает, что происходит с мальчишкой. Он весь мокрый, не замечает как дрожит, непривычно хрупкий, зажатый и не показывает лицо. Питч не хочет терять время, впрочем, уже и не хочет быть в стороне. Неизвестно, что могло произойти с этим мелким недоразумением. Потому в следующую секунду Король Кошмаров стоит уже напротив Джека, почти вплотную и осторожно встряхивая его за плечи.
— Я попросил ответить. Где ты был?!
— У Северянина… — сипит Фрост совсем тихо. Ледяной Дух вздрагивает, ощущая через мокрую и холодную ткань тепло от горячих рук Короля. Он тихо всхлипывает и поднимает голову, задирая чуть вверх, и смотря в горящие золотым глаза, — Я был у него, говорили о битве, после делали ловушки, почти допоздна… Он всё уговаривал остаться, но я не хотел. Знал… Знал, что ты будешь ждать дома. А он меня попросил достать кристаллы...
— Какие кристаллы? — вопросительно строго, но не жестко. Кромешник не понимает, почему беловолосый настолько потерян и почему у него такой голос. Есть только одна догадка, но Король Кошмаров единственный раз в жизни надеется, что ошибается.
А Джек смотрит с легким непониманием ему в глаза, словно потерял мысль и теперь пытается сформулировать заново, хлопает своими большими серебристыми глазищами и по новой начинает дрожать. Из-за промокшего насквозь капюшона, волосы по-прежнему остаются мокрыми, и с них на лицо не перестают падать капли, делая юного Духа и вовсе расстроенным и грустным. Так не пойдет. Так не устраивает Короля. Он лишь слегка выгибает бровь, словно молча переспрашивая Фроста, и незамысловатым движением скидывает капюшон, проводя рукой по мокрым, но таким же шелковым волосам паренька.
— Обыкновенные кристаллы. Он попросил меня помочь их вытащить в залу, с верхних этажей. — невесело усмехается Джек, но сразу же серьезничает и невиданная ранее холодность проявляется на лице, и Зимний Дух безэмоционально делится, внимательно всматриваясь в желтый взгляд напротив:
— Он меня запер, Питч. Просто взял и запер в верхней комнате. Сказал для моего же блага… Это чтоб не улетел. А на комнате чары стояли… — Джек мрачно улыбнулся и покачал головой, вновь пряча взгляд и склоняя голову, — Я их ненавижу. Так сильно ненавижу. Не хотел же ведь. Хотел наладить, а всё что мне дали — это недоверие, и хотя бы попытка исправить отношения, а чертова комната четыре на четыре, и полог сетей останавливающих чар. Заперли. Как зверька какого-то!
Фрост хочет рассмеяться, подумать, что всё оказалось так паршиво и несправедливо, но сил на слезы и на смех уже нет, пусть даже этот смех истерики и горькой обиды.
— Кто запер? Северянин? Посмотри на меня! — Питч не церемонясь берет парнишку за подбородок и приподнимает голову, вынуждая посмотреть в глаза, — Они ничего тебе не сделали? Только заперли? Заклинания? Камни?
— Ничего. Только комната. И он ушел. Понимаешь? — Джек вскидывается, вырывается из хватки серых пальцев и мотает головой, — Он просто ушел, даже не выслушав! Да почему? Что я сделал, чтоб мне не доверять? Питч, ну что?!
«Стал сильнее, самостоятельней, стал вольным и они не уверены, что ты теперь сможешь быть у них на крючке, мой Снежный Дух», — поясняет про себя Кромешник. А на факте только вновь притягивает молоденького Духа к себе, кладя руки на плечи и морщась от мокрой ткани толстовки. А Джек больше не сопротивляется. Он досадливо, горько рычит и сам прижимается вплотную, согреваясь в горячих объятьях Короля и пряча лицо у него на груди.
— Чертовы Хранители! За что же?.. — тихий, но злой шепот.
— Ты больше к ним не полетишь. Ни разу, Снежный, — слова сказанные с такой уверенностью и сталью в голосе, что Джек даже кивает, подтверждая и соглашаясь, и жмется ближе. Он сильно промок и слишком много истратил своей первоначальной магии, потому лед никак не замораживает воду и собственный холод, вкупе с влажной тканью, становится неприятным и отвлекающим.
