И приговор привести в исполнение незамедлительно.

Но лучше бы реальный расстрел. Питч бы проще к нему отнесся.

— Думал, что проиграешь? Поэтому меня… со мной так? — в неверии срывает голос на хрип парень, даже не чувствуя посторонней боли, потому что внутри хуевее в триллионы раз, — Думал, взбешусь и… возненавижу тебя?

Джек не обращает внимание на злой взгляд горящих глаз, готовый его испепелить, на то, как сильнее сдавливаются его волосы, а другая рука также быстро перемещается теперь и на горло, грубо фиксируя голову и перекрывая полностью кислород, даже плюет на то, как шум крови в ушах заглушает убийственную жестокую тишину.

«Неужели ты действительно…

— Думал, забуду тебя?! — срываясь на крик и смотря прямо в глаза хищника, — Забуду, и не буду сходить с ума?! Не зная…

Слова перебиваются от резкой боли из-за усилившейся хватки, и Джек не доканчивает, сипло прерываясь.

…действительно не знал, каким будет исход и решил меня таким образом защитить?»

Нечто, что было хлипким и хрупким, с огромным аппетитом сжирает всю ярость под ребрами, оставляя вымученное чувство легкого сожаления и раздражения. Глупый смертник, так отчаянно смотрящий на него, даже не ощущающий, как по лицу катятся слезы, в очередной раз всё похерил и перевернул. Вывернул, сука, как не надо. Как не следовало бы.

Ужас раздраженно шипит, не желая признавать ебанное и очевидное, сдавливая нежное мальчишеское горло сильной хваткой, перебивая дыхание, заставляя задыхаться. Но в этом же молчании приближаясь и впиваясь в мягкие солоноватые губы. Даже на секунду заткнуть Фроста кажется Блэку хорошей идеей, и не давая новым блядским эмоциям между ними ужиться.

А его белоснежный забавный, словно чувствует это, словно в отместку впивается ногтями в плечи, оставляя кровавые полумесяцы, и дергаясь слегка назад.

Питч морщится, зная, что отступать бесполезно, дает Джеку долгожданное освобождение, убирая руку с горла и вернув ему право дышать, и моментально же этим пользуется, пока мальчишка делает более глубокий вдох, проникая ему языком в рот и вынуждая тихо всхлипнуть. Через считанные секунды отрываясь, но не отстраняясь, лишь замечая осуждающий взгляд и как парень решается вновь что-то сказать.

— Молчи. Молчи или вышвырну из окна, — тихо, опасно, предостерегающе.

— Думал, и вспоминать не буду? — дрогнувшим голосом спрашивает Джек, ебавший все эти предостережения. Понимая, что тормоза летят к херам вместе с нервами и выдержкой, но становится настолько охуенно и легко внутри, что ему похуй даже, если Ужас сдержит свое слово и выбросит его из окна по правде.

Фроста до последней ментальной косточки, до последней мышцы, сухожилия, нерва, до последнего блядского противоречия ломает это понимание. Полностью всё то, что вчера сделал этот невозможный… Его единственный.

— Сука… — уставше, сам не веря в такое наглое и беспринципное попадалово, Питч усмехается, вовсе не весело, но своего невозможного белоснежного обнимает, и ставит точку в проклятом разговоре, несвойственно осторожно целуя парня вновь.

В ночи, глубокой, опасно черной, он просыпается от мерзкого кошмара, въевшегося в память. Тихо матерится и быстро трясет головой.

В горле першит так, что Джек сомневается, не ободрал ли всю слизистую себе наждачкой? Но в голове только воспоминания о сильных пальцах, изнуряющем, жарком и, наконец таки, примирительном сексе и собственных криках. И это было охуенно. Его Ужас охуенен…

Парень слегка улыбается, едва покачиваясь, медленно аккуратно встает и, в первую очередь, поднимает свою уже толстовку, зябко поведя плечами, и застегивая молнию.

Всё тело чертовски болит, тянет там, где не надо, царапины и укусы саднят, но он уже официально может подписаться под диагнозом — «мазохист», и потому лишь мечтательно улыбается.

«Глупый Ужас», — проносится игривое в мыслях, и у Фроста как на зло ебучие бабочки в животе… Да, конечно, он же девица на выданье!.. Только и девице, и всем остальным никогда не снилось, и не чувствовалось то, что сейчас у него внутри.

Питч не хотел делать ему больно. Знал, на что идет и… Джек резко зажмуривается, останавливаясь на середине комнаты. И смятение, и радость, и тревога с бешеным страхом за это создание вспыхивают внутри, фосфорными всполохами обжигающего огня. Потому он берет паузу, медленно выдыхает, успокаивается и заверяет сам же себя, что всё в порядке. Сейчас всё хорошо.

«Успокойся, угомонись! Он с тобой, идиот! Он выиграл. Он, черт возьми, дорожит тобой… Радуйся, дебил!» — возмущенное в мыслях и Джек действительно старается успокоится за долгое время, чутка искренне улыбаясь уголками губ, но под ребрами и в придурочных мозгах все равно неспокойно, а картинки мелькают и ему тошно. Больно, страшно за своего персонального убийцу…

Фрост задумывается, стоя босиком на холодном полу, в одной лишь длинной ему толстовке, настолько уходит в мысли и блядское ментальное медитирование, дабы угомонить панику внутри и тревогу. И пропускает момент, когда мужчина просыпается и встает с кровати, бесшумно, как и всегда без единого звука подходя к нему вплотную со спины.

Парень лишь вздрагивает, боязно и резко, когда Блэк приобнимает его одной рукой, притягивая к себе.

Тишина ублюдская. Тишина недосказанная. В тишине висит всего единственное не заданное вопросом слово. Но это уже не инициатива и намерение Джека.

Он знал, когда целовал мальчишку, когда раскладывал его под собой, когда позволял себя кусать, когда медленно с оттяжкой его брал, знал, что сказать придется. Что собственное гребенное чувство присвоения и жадность не позволят оставить вопрос невысказанным. Всего одно ублюдское слово. Слово, которое доканывает теперь его.

Нашел, сука, белоснежное бедствие на свою голову…

Парнишке остается ждать неизвестности, понимающе молча и прижимаясь ближе, а Питч раздумывает в этом синем сумраке ещё с минуту, прежде чем слегка склоняется, и задает вроде как обычное, но на блядство важное и коробящее:

— Уйдешь?

Уйдешь? Сбежишь от меня? После всего? Ты ведь видел, я тебе показал, даже доказал. Тебе будет проще съебаться и больше не вспоминать. С убийцами ведь… не живут.

— Нет! — твердое, четкое, без права на отступление. Потому что Джек тоже показал сегодня, что хотел, и вчера тоже, и во все другие дни аналогично. Ему и нахуй за даром не нужна собственная жизнь, если в ней не будет любимого хищника. Потому он только расслабленно откидывает голову на плечо своему Ужасу, и получает едва ощутимый укус на шее.

Толстовка тут же моментально расстегивается и нетерпеливо сдергивается с белоснежного тела, откидываясь далеко в сторону, а самого мальчишку Питч утягивает вновь к кровати, под протестующее, но такое привычное возмущение. И походу, Джек понимает, что вот с водой получит тот ещё облом, но разве это важно, когда один единственный вопрос дал ему настолько большее, насколько он и не мог надеяться…

Комментарий к Глава

XXXV

Та-даам! Надеюсь я смогла донести то что хотелось, пронести их эмоции через две эти изнуряющие главы. Спасибо за ожидания! Да,Психо теперь вновь в строю)

Главы должна была выложить еще вчера, но простите, у нас выключили свет в тот момент, когда я уже доредачила эту часть.

Надеюсь вам понравиться, многие моменты и страхи героев немного приоткроются, и вообще эта чернуха и порнуха вас порадует ;)

О дальнейшем графике выкладки проды буду писать в группе.

С уважением, ваш уставший, но довольный Лисkey.

====== Глава XXXVI ======

«А сейчас мы повторяем экстренное сообщение и перерываем все выпуски новостей…»

Он цыкает, слышит шелест простыней позади, но даже не оборачивается, разворачивая на столе сверток с добытыми препаратами два часа назад, и под взволнованное бормотание противного ведущего щелчком пульта прибавляет градусов на кондиционере, заставляя и без того допотопную и старую технику шуметь громче.