«И толк был перевозить?» — думает он, доставая из основного рюкзака более маленький, мешковатый, тот простой, с которым он часто гонял по Кромке и за продуктами в «супермаркет».
— Куда собрался?
А вот и первая фраза, твою мать, за день начатая Ужасом. Джек же только медленно, для спокойствия, выдыхает и, перебросив в маленький рюкзак несколько необходимых вещей, плюет на свою идею смотря на джинсовую ткань, и швыряет рюкзак обратно к остальным вещам, поднимаясь и обходя блядский стол.
— Надоело сидеть в четырех стенах, — кивает в сторону парень, впрочем, так же не желает встречаться взглядом с мужчиной, — Пройдусь здесь не далеко, но…
— Ты никуда не выйдешь, — холодно перебивает Блэк, но от введения новых данных не отвлекается, — Я, кажется, тебе уже это говорил. Так что сядь и не отсвечивай.
— Слушай… — начинает Джек, но тут же спохватывается, и его передергивает от последней фразы.
«Сядь и не отсвечивай, да?»
— Я не сказал, что, блядь, уйду далеко! Но я хочу пройтись! Кто, твою ж душу, может в здравом уме выискивать меня или просто гулять по Призрачному Северу? — праведно возмущается парнишка, однако всё ещё старается не грубить. Просто не хочет он очередной перепалки, в этот раз не уверенный что сдержится.
— Мальчишка, не беси…
— Да, блядь, чем я тебя бешу, твою мать?! — взрывается Фрост, действительно не понимая и повышая голос, чем побуждает мужчину резко подняться из-за стола, отодвигая со скрипом стул и подходя к нему в плотную.
Этот злой горящий желтым взгляд Джек уже не раз ловил, не раз встречался, потому сейчас почти не страшно, даже такое близкое расстояние и то, как угрожающе нависает над ним мужчина, и эта блядская тишина, пока они молча смотрят друг на друга… Тишина выбешивает, и Ужас лишь одним этим — без слов, дает понять кто тут главный и всё решает.
Заебись, это прекрасно, доминирование Фросту нравится, особенно в постели, только сейчас явно не тот случай, и, может, поэтому он лишь отходит на шаг назад, и прерывает эти гляделки.
— Я ненадолго, — тихо не то просит, не то утверждает Фрост, опуская глаза в пол.
— Я сказал — нет, — слегка подбешенный поведением этого смертника жестко отказывает Блэк, без желания, впрочем, сейчас вообще разговаривать с этим надоедливым мальчишкой; и так дохуя работы, а проводить психологические тренинги не его профиль.
— Да… кто ты такой, чтобы говорить мне — нет? — Джек не выдерживает, поднимая голову, и теперь с нескрываемым интересом и раздражением смотря в желтые глаза хищника.
Может он тоже не подарок, но, блядь, Ужас умеет вывести из себя одной фразой, а Джек слишком по идиотскому горд и самодостаточен, чтобы это стерпеть. И спасибо чертовым эмоциям, постарались, и действительно самый главный вопрос витающий в мыслях Джек наконец озвучил.
Кто, кто он ему? Кто, чтобы вот так приказывать… использовать. От последнего парня передергивает, и он не хочет вести аналогию с прошлым, не хочет даже думать, что его могут использовать также. Но и молчать не станет.
А молчание по блядскому закону подлости затягивается, вновь и по скотскому. Но ненадолго, Питч лишь усмехается, прекрасно подавив ебучие негодование, вызвано словами мелкого смертника, и опасно приближается к мальчишке вплотную, одним медленным плавным шагом. И ему ничего не стоит так спокойно, но с нажимом, тихо произнести:
— Сейчас ты разворачиваешься и идешь сидеть на кроватке, а вечером, когда я закончу с делами, мы поговорим, если вообще я захочу с тобой говорить. И Фрост, не играй с огнем…
Джек бы испугался, этого взгляда, этого холодного жесткого тона, этого чувства угрозы и опасности, исходящего от хищника, но он видел больше и ужаснее, то, от чего кровь холодела, а сердце уходило в пятки, и только потому бесится — ещё больше выходит из себя, теперь взбрыкнув по полной.
— Да что ты, блядь, говоришь!.. — шипит мальчишка, и даже не сдвигается с места.
А в голове фраза «и понеслась…», только априори их законам, жаркого секса на столе или прямо на полу не случается, и перепалка, судя по всему, выйдет на новый уровень. Ох, блядь, как долго Фрост этого подсознательно ждал и боялся.
«Ну что Оверланд, как тебе жизнь с самим Кромешным Ужасом 604?»
Он отмахивается от едкости своего подсознания, но понимает, что это новая грань за которой херова неизвестность, но он упертый, — он ж не может просто так. Его слишком задевают эти холодные слова…
— Я сказал…
— А мне похуй! — жестко перебивает Джек, на секунды становясь похожим действительно на загнанного в угол, но озлобленного звереныша с острыми клыками и когтями.
— Фрост!..
— Уже девятнадцать лет, — фыркает беловолосый, сам теперь подходя ближе.
— Какого хуя…
— Какого? — в наглую перебивая, — У меня спрашиваешь? Может, сам задашься этим же вопросом?! Ты, блядь, притащил меня сюда, не разрешил выходить, а теперь отмахиваешься, как от назойливого насекомого… — Джек почти рычит, но принципиально старается не отводить взгляд, — Нет, я, сука, понимаю — я тебе никто, всего лишь какая-то очередная подстилка, впрочем, от которой можно не скрывать себя и пользоваться когда захочется…
— Рот закрыл! — рявкает Ужас, не выдерживая тупых слов, и теперь взбешенный не пойми чем больше: тем, что мальчишка себе позволяет или его конкретными словами сказанными так легко и нагло.
— Да хуй тебе! Заебало затыкаться! — рявкает в ответ парень, действительно надоевший в себе всё копить, — Я не просил меня вытаскивать из Кромки, не просил вообще перетаскивать к себе! Но нет, твою мать! Великому Ужасу 604 взбрело в голову, и всё — Аксиома мироздания! Ты ж, блядь, не привык отказы получать, верно?
У Фроста глаза полыхают стальным огнем, и он почти с ядовитой улыбкой смотрит на мужчину, вот сейчас полностью засунув чувство самосохранения куда подальше. И даже резкой хватки на горле Джек ожидает, ровно и боли от сильно сжавшихся пальцев — было, проходили.
— Спесь уйми, щенок, — по словам шипит Питч, глядя на разъяренного мальчишку, понимая, что убить бы его мало, только вот рука сильнее не сжимается, а его слова колят, как чертово нагретое железо… — Думаешь особенный? Позволяешь себе рявкать на меня?
— А ты объявил себя пупом земли? — огрызается Джек и едва ли вздрагивает когда его отшвыривают к стене радом с дверью, впрочем, вздохнуть нормально так и не суждено и его вновь хватают за горло.
— Тщеславие — не мой конек, — ощетинивается Блэк, — А ты, сучка, судя по всему это любишь. Но давай-ка вспомним, как ты говорил: то, что ты со мной спишь, не дает мне право на тебя орать? Так вот, справка для таких малолеток как ты: то, что я с тобой сплю, не дает тебе право на жизнь в этих стенах и прав как таковых. А в особенности поднимать на меня голос. Захочу — я убью тебя, захочу — буду измываться.
— О, даже так!.. — Джек театрально округляет глаза и ухмыляется, стараясь унять дрожь, и не показать как эти ублюдские слова его задели. Это слишком похоже на…
— Как же вы, блядь, все предсказуемы, как же это знакомо… — хрипло выплевывает Джек, едва мотнув головой, не замечая резкой перемены в глазах мужчины, — Но если тебе нужна только сучка для траха и для интерьера, то найди уколотую в хлам подстилку и трахай её на здоровье, а меня можешь оставить в покое! Я не напрашивался, Блэк. Ты сам решил притащить меня сюда, а теперь выстраиваешь всё так, что я всему виной? Ну, уж прости, не подписывался, Ужас. А хочешь припугнуть по-настоящему — используй свой нож!
Парнишка кивает за плечо мужчины, на стол, где по обыкновению вместе с бумагами, книгами и прочим хламом лежат два ножа, только вот его ударяют головой о стену и приходится зашипеть. Но и это уже проходили, да, Фрост?
— Забываешься сучка! — понизив голос Питч скалится почти так же, как и по ночам, наблюдая за страхом в глазах ублюдков, только понимает, что мальчишка довел его до состояния холодной ярости и за мгновение глушит бунт внутри, однако его по горло достала вседозволенность этого сволочного пацана, — Тебе никогда не приходило в голову, что я не хочу и не собираюсь об тебя марать руки? Слишком мелкая пакостная дрянь, и максимум, тебя можно уебать об какой-нибудь косяк или поиздеваться и сдать в рабство… Может там научат хорошему тону.
