Нет! Всё это просто эмоции, нестабильные гормоны и стрессовая ситуация, ничерта не прав этот сволочной деспот, с глазами расплавленного золота!

И Джеку нужно пересесть, иначе добром всё это не кончится! Верно и именно так.

От греха подальше. Мимолетный взгляд вправо… того ещё греха…

Однако парнишка сомневается, чисто интуитивно понимает, что новые просьбы не помогут, приведут лишь к новому разговору, и мужчина таки выйдет победителем. А здесь же нужно действовать неожиданно, напролом. Просто взять и перелезть, как бы глупо не выглядело.

Проще подумать, чем сделать, когда сердце бьется так, словно пробежал марафон. И успокоиться не удается; просто, как всегда, хладнокровно взять всю ситуацию под свой контроль. Шутка ли…одно существо и выбивает все эмоции.

Джек не думает, просто поддается единому порыву, надеясь, что мужчина спит, но проигрывает заведомо и так глупо, потому что, как только он привстает, зацепляясь рукой за чужой подлокотник, его грубо дергают на себя и Фрост театрально сваливается, как и предрекал Блэк. Так унизительно, неожиданно оказываясь сидящим на чужих коленях.

И тут уже даже без шансов сбежать. А потому Джек обреченно слишком грубо материт не то себя, не то Питча, понурив голову и чувствуя, как кровь вскипает за одну секунду.

Мальчика прижимают теснее, обнимают аккуратно, с опасением, но равносильно без шанса отстраниться хоть на миллиметр. Он теперь полностью будет его. Питч незаметно усмехается, но вовсе не победоносно, скорее понимая, какая внутренняя борьба происходит сейчас с Джеком, и пальцами скользит по кофте на спине мальчишки, придерживает его, дает понять, что нет ничего такого в том, что происходит…. Чертёнку ведь нужно время, хотя бы немного, хотя бы минута… Он дотрагивается губами до нежной шеи, резко дергая парня на себя.

— Ну, куда же ты, Джек? — шелестящим шепотом, оставляя едва заметный след от незначительного поцелуя на белой коже, — Хочешь уйти? Действительно?..

— Это, это же неправильно!.. — возмущения косвенные, проигрышные, вкупе со своим жалобным, почти умоляющим голосом, — Я ж тебя не знаю и ты, ты…

Джек всхлипывает, сжимает руки в кулаки, пытаясь и ища в голове то самое здравое и логическое, только не находит ничего.

— М? Будешь и дальше упираться? — Питч едва улыбается, слегка прикусывает зубами нежную кожу и сразу же аккуратно целует, — Какая к черту разница, если ты мне уже доверяешь, ровно, как и я тебе? Какая разница, если ты хочешь этого: плавишься, дрожишь, и не желаешь уходить сам… Ну же, Джек…

Искушающим хриплым шепотом прямо в губы мальчика, и тот не выдерживает, ещё тогда не выдерживал, знал, что все пойдет по пепелищу, и перевернется вверх дном стоит только один раз попробовать. Джек с тихим пораженным стоном сдается; он ведь натворил бед за сегодняшнюю ночь, так почему сейчас должен казаться послушным мальчиком? Джек сдается и позволяет новый поцелуй, дрожащими пальцами наконец зарываясь в черные волосы и разрешая притянуть себя по нормальному, перекидывая ногу и усаживаясь на колени Блэка.

Познакомиться, к утру… Конечно! Как будто не знал, к чему приведет общение с Джеком, как будто не знал, что захапаешь его моментально, как только он позволит. Все было решено ещё тогда — полтора года назад, когда видел перед собой это Снежное чудо и точно знал, что ему подойдет черная рубашка, своя же черная, на нагое белоснежное тело ранним утром.

Руками под ненужную кофту, мягко оглаживая худые бока, делая пометку заняться питанием чертёныша, и жадно вылизывая вкусный ротик мальчишки, наслаждаясь его едва слышными невинными стонами, всхлипами, прижимая все теснее к себе. Всё так, как и хотелось: поглаживать, ласкать, целовать долго и без перерывов, потому что он теперь здесь — не сбежит, сам отвечает, поддается, наконец расслабляется, впервые за всю поездку нормально расслабляется, доверяет. Его доверие самое важное, самое дорогое, что есть.

— Питч! Что ты… О господи! Что же ты… что же ты творишь?.. — мальчик всхлипывает, жмурится от удовольствия, растекающегося по телу, целует в ответ и напрочь забывает о том, что это неправильно. Джек чувствует, как настойчивые пальцы оттягивают ниже ворот кофты, и горячие губы впиваются в ключицы… — Питч остановись! С ума ведь сведешь… ну про…прошу! Твою мать, это невозможно же!..

— Джек, Снежный… Мой Снежный чертёнок!.. Твою мать, как же долго, чертёнок мой прекрасный…

— Что? — едва отдышавшись и с непониманием заглядывая в горящие золотые глаза напротив.

— Не важно, — отмахиваясь от глупого и сейчас совершенно ненужного, — Потом, всё потом. Иди сюда!.. — жаркий шепот в губы и вновь целуя, нежно поглаживая по спине.

И Фрост не может не поддаться, не чувствуя ни грамма фальши. Он тихо стонет, чувствует, как кровь действительно вскипает от вседозволенности и того, что с ним творят, нетерпеливо отвечает, задыхаясь от умелых мужских ласк, и не может остановиться. Даже когда становится уже мало простых касаний, даже когда чувствует нарастающее возбуждение.

Разные вариации порнушки и ссылки однокурсников на извращенные сайты для взрослых… И ему было похуй. А сейчас вот так, с пол-оборота, даже с учетом, что опыта за плечами ноль. Джек приглушенно стонет в поцелуй и несвойственно ему нетерпеливо расстегивает пуговицы на черной рубашке. Только его действия чересчур откровенны, намекающее, и моментально пресекаются шипящим и почти злым тоном:

— Либо ты останавливаешься, либо я утаскиваю тебя на задние сидения, и поверь, после остановиться уже не выйдет!

— Да. Да, я выбираю задние сидения, выбираю тебя… — таким же тоном отвечает Фрост, вздрагивая от легких укусов, и чувствуя, как собственный голос дрожит от напряжения и нетерпения. А логика что их увидят собирает свои вещи и навсегда покидает сознание. Ну и черт с ней!

— Нет, Снежный. Не так… — Питч ведет губами по щеке мальчика, едва мотнув отрицательно головой, и незаметно и досадливо морщится. Отказывать хоть в чем-то этому чудо он не посмел бы, а особенно в этом. Особенно тогда, когда дорвался, когда, наконец, то что хотел в руках и предлагает, согласно…. Но не так ведь… Не на задних сидениях в салоне заурядного рейсового автобуса. Хотя тот ещё экстрим. Мужчина усмехается, слыша возмущенный вздох, и едва отстраняет от себя мальчишку.

— Но… — Фрост дышит загнанно, облизывается, смотрит укоризненно, распаленный, наконец открывшийся, с влажными припухшими губами и блестящими желанием глазами, — Питч, ты ведь…

— Завтра, — обрывает Блэк, ероша влажные от испарины волосы Снежного, — Когда приедем домой.

— Домой?

— Да, домой, чертёнок…

Сил хватает только на ещё один взгляд, видя такого забавного распаленного мальчишку, а после он вновь срывается, резко тянет Джека на себя, целует, не встречая даже грамм сопротивления, оглаживает, слышит ответный жалобный стон и надеется, что терпения у него действительно хватит.

Возможно для самого себя, а возможно для Джека, который вполне может начать провоцировать, Питч вновь мягко отстраняет мальчика от себя, и шепотом проговаривает, заглядывая в потемневшие голубые глаза:

— Как только окажемся дома, и дверь захлопнется за нами… — Питч неуловимо поддается ближе, прикусывает мочку уха мальчика, ведет языком по кромке ушной раковины, опаляя горячим дыханием: — …Я разложу тебя сразу же, и буду брать долго и со вкусом, похуй где и на чем, но больше не отпущу, ни за что!

— Твою ж… — Джек сжимает челюсти до боли, сдерживая вскрик от таких слов, дрожит из-за эмоций поднявшихся не пойми откуда и обнимает мужчину за шею крепче, — Ну что же ты творишь? Что ты за человек такой?..

— Хочешь всю подноготную сейчас или до завтра потерпишь? Хотя, вру, завтра, точнее уже сегодня, нам будет не до расспросов… Может, через пару дней? Устроит, Снежный?

— Питч!

Джек все же приглушенно вскрикивает, вскидывается, выгибаясь в сильных руках, задыхается от того, что происходит между ними и у него внутри, там, где он ничего никогда не чувствовал. Реакция не типичная, обжигающая, так, что он не может вздохнуть, дрожит, словно от адреналина, однако ему не позволяют большего; Блэк сдерживает, прижимает к себе, крепко обнимая, целуя в висок, и севшим голосом шепчет на ухо: