Я помню из-за чего утонул, помню, из-за чего всё это случилось… Ты, мой Темный Король, напомнил мне; просто одним пасмурным днем, и вплетая в мой разум те жестокие ниточки воспоминаний. Как же тогда было страшно вспоминать озеро и ледяную воду, но радостно от того что спас Эмму. Ты подарил мне тогда больше, чем воспоминания и ты это знаешь до сих пор.

А Фея играет — все они играют. И, наверное, мои воспоминания это некий крючок, на который я должен попасться, чтобы они смогли победить. Я люблю игры, особенно игры с детьми, но и эта игра тоже подойдет, да и не мне рушить твой план, а потому соглашаюсь, искренне не зная, что ты выкинешь в следующий раз.

А дальше погони по миру, дабы дети верили в Зубную Фею, построение хитрых планов и контратак. Все Хранители настроены по-боевому, а Санта что-то втирает про матрешки, внутренний мир и то, что добро должно быть с кулаками… А мне смешно от этих фраз. Ибо лицемерия в мире больше, и жадности больше; это они — глупые создания, живут в своем мирке для детей и не видят, какое сейчас добро…

Меня же считают за всё того же мальчишку-раздолбая, которого так легко было перетянуть в виде оружия на свою сторону…

Момент с дракой на крыше и эпичной смертью Сэнди я глупо пропускаю в своем сознании, но не могу нарушить твой план, потому что он слишком хорош, и подыгрываю: кидаюсь вперед, наигрывая это глупое чувство мести за убитого товарища–Хранителя. Хотя он сам виноват. Моя показушная атака на твою тьму и теней ничто, по сравнению с нашими настоящими тренировками, но Хранители впечатлены и ещё больше жаждут сделать меня Хранителем.

Всё становится настолько сумбурно: ярко, резко, быстро, что я улыбаюсь и киваю остальным, а локации сменяются, и я почти не ощущаю ни себя, ни то что делаю с этими защитниками веры, потому что все мысли о подземельях, и почему прежде чем устроить все это, ты не посоветовался со мной? Почему просто ушел за месяц, до того как предстать передо мной во дворце Феи?

Мысли грустные, и это замечают и другие, но Санта уверен, что я грущу из-за почившего Песочного Человека. Да кто он мне такой, чтобы я грустил? Я — Ледяной Дух, не чувствующий практически вообще ничего… особенно к чужакам. Лишь радость от игры в снежки, лишь воодушевления от снегопадов и бурь, лишь тепло и щемительную любо… привязанность к Древнему Страху.

Глупо. Но Северянин убеждает меня, что я достоин быть Хранителем, раз так решил Луноликий.

Пасха не за горами, а все они уже потрепанные и почти без сил; мне отчасти их жалко, и доля справедливости играет где-то глубоко под вымороженным сердцем, но сами виноваты… Лицемерие, эгоизм и жадность — вот что вас губит, а не Король Кошмаров. Ведь за всё это время пока я с этими Хранителями, никто и не задумался о Балансе! Что миру нужны именно две стороны — этот глупый Свет и наигранная Тьма!

Но… Пасха, сумбур в слишком ярких лабиринтах Банни, вроде бы всё идет хорошо, а после… после меня подмывает вернуться — вернуться вниз. И маленькую зубную кроху-шпионку в расчет я не беру: просто устраиваю шторм и ускользаю, успокаиваясь только тогда, когда тьма начинает окружать со всех сторон, а босых ног касаются теплые тени. Дом…

Ты жесток на этот раз, и раскачивающиеся клетки с крохами внутри как никогда на это указывают. Неужели они настолько тебя разозлили? И почему?

Только… позвать вслух не успеваю, потому что посох откидывается сгустком тьмы, и ты появляешься через мгновения предо мной, сверкая хитростью в горящих глазах.

— Явился ко мне лично, Джек Фрост. Решил отомстить или…

— Верни немедля всех крох Кромешник, и сдавайся! — вскрикиваю по-боевому и почти гордо вздергиваю голову, смотря прямо в желтые глаза Короля, но почти сразу же сдаюсь, и вся напускная злость развеивается от искренней радостной улыбки, — Как-то так?

— Да, как-то так. Хорошо получается, Джек, — Питч усмехается, подходит ближе, почти сокращая расстояние, и нарочито медленно ерошит мои белоснежные волосы, — Не устал ещё?

— Устал…. Без тебя устал, — смотря прямо в глаза и больше без двоякостей и недомолвок — мне надоело, и потому порываюсь ближе и обнимаю тебя, упираясь лбом в твою грудь и прерывисто вздыхая.

— Потерпи. Еще два действия: Пасха и финальная битва. Ты ведь подыграешь мне? — заискивающе, хрипло, до дрожи приятно, и ощущая как крепко ты обнимаешь меня, — Сделай им одолжение, мой Ледяной Дух, когда их настигнет истинное отчаянье — оживи веру… Верни Сэнди… И изгони ужасного и коварного Бугимена.

Твой смех тихий, но не менее победоносный, насмехающийся уже сейчас над их «победой». Но если ты так хочешь, то я сделаю. Только вот «зачем?» срывается с губ раньше и я нетерпеливо жду ответа.

— Скучно выигрывать в заведомо известной партии, маленький Дух Снегов.

Ты веселишься, тебя насыщает их внутренний страх и страх детей по всей планете, но ты не настолько мелочный, чтобы на этом успокаиваться и останавливаться. Это только начало игры… Или даже её предподготовка.

— Мне пора, так что, отпусти… — шепотом прошу, потому что голос не слушается, и по-настоящему не хочу возвращаться на «поле битвы».

— Действительно пора. Но я тебя не отпущу. Никогда, — такой родной хриплый голос и эти жаркие слова, вызывающие дрожь в моем замершем сердце. Хочу ответить что-то глупое, но настолько же значимое, однако я уже один на этом каменном мосту, а ты исчез с новыми тенями, дабы продолжить начатое.

***

Хранители в бешенстве, пока ты держал меня в объятьях; Пасха закончилась, даже не начавшись, и все благодаря твоей армии. И конечно же урок — как же без него! Ты наглядно показал чего стоят Хранители без меня и моей силы — ещё один балл в твою пользу.

Да, я им нужен только как оружие — мощное, но легко управляемое — я же мертвый подросток с недостачей внимания?

Мне почти больно ещё от одного понимания, от настолько жестокого. От того, что ты в очередной раз был прав, и эти «друзья» выгнали меня, обозвав предателем. А ледяная пустыня с пиками-торосами подходит как никогда лучше. Только вот ты проявляешь не запланировано — «не по сценарию». И я рычу от досады и лицемерия даже таких волшебных существ. А ты пока что стоишь в стороне и даешь волю моей злости: холоду и льду, который уничтожает всё остальное.

И в награду этот ненужный тубус, который я все-таки вытащил из подземелий. Только какого черта он изменит? Потому вымораживаю золотую коробочку, пока она не рассыпается на мой ладони. Ты всегда прав. Лицемерие правит мирами. Лицемерие, зависть и жадность. И нет здесь никого добра или зла. Миф это.

Черный плащ из древней Тьмы накидывается на мои плечи, а мне хочется разнести замок Северянина, вот только твой голос отвлекает:

— Закроем раунд?

— Нет… — зло мотаю головой, чувствуя родное и такое мягкое тепло теней, — Пусть продолжается. Хочу посмотреть как «добро» победит «зло»!

— Не становись таким же циником как и я, неинтересно будет жить, — хмыкаешь и притягиваешь меня к себе, мой Чёрный Король. А я почти успокаиваюсь.

— Интересно. Я ведь с тобой буду жить.

— Со мной. Только со мной… — шелестящим эхом повторяешь ты, приобнимая за плечи, пока моя буря во льдах бескрайнего Севера утихает.

***

Как жестоки Хранители, когда напитались «неожиданно» вспыхнувшей верой, я убеждаюсь через какие-то считанные часы. Однако я все равно не понимаю, что значила вот та мелкая кучка Кошмаров, которую ты показал Хранителям — уж прости, — армией это язык не поворачивается назвать, потому что я видел твою настоящую армию Кошмаров. Но Хранители даже этим впечатлены и напуганы. А мне смешно.

Мне смешно от их наивности и бравады. Только они принимают это за позитив и радость, когда мелкий крольчонок превращается в того двухметрового Кролика-переростка. Но дух захватывает только твоя игра, ход действия, каждый шаг, каждое напускное слово… И детишки, маленькие людские детишки, которых Хранители также втянули в эту глупую войну. Детишки, которые после этой ночи, скорее всего, попадут на прием к психологу и будут на него горбатиться ещё полжизни. Но зато вера-то спасена! Браво, Хранители!