Жал ловил женское дыхание с легким сомнением: оно только взволнованное или еще и просто нервное? Эльф прислушался к себе — физически ощутимое чувство страха, знакомое всякому хищнику и охотнику, никуда не делось. Рискнув прояснить все наверняка, Жал припал к шее Данан горячими, слегка шершавыми губами, и тут же, следом, настойчиво провел широкой ладонью по груди, стискивая, цепляясь за застежки портупеи, дергая, но не ослабляя их. Опустил голову ниже, губами накрывая спрятанную пока грудь, и ощутил, как Данан рывком выгнулась в спине. Выдох покинул её легкие со спазмом в животе.

— Жал… Сейчас, — попросила женщина, облизывая пересохшие губы, хмурясь. Эльф видел, как она берет себя в руки, справляясь с тем, что больше у Жала не вызывало вопросов. Все оговорки, все странные замечания хозяйки борделя в Даэрдине, все непроизвольные жесты — сложились в элементарный паззл, обыденный настолько, что Жал почуял привкус пыли на языке.

Мало, что ли, за триста лет он видел городов, подвергшихся разору? Мало женщин изнасиловал сам?

Нет человека в Аэриде, который мог бы соперничать с ним в многообразии опыта и его количестве. Просто потому что он, Жал, — не человек.

Эльф отстранился, во второй раз отпустил Данан. Размял шею и, вытягиваясь расправил плечи: будет посложнее, чем он рассчитывал. Пальцами правой руки приподнял женскую голову за подбородок:

— Кто это был? — Она едва нахмурилась в непонимании, как эльф тут же внес ясность. — Тот, кто обидел тебя, кто он?

Данан сглотнула. Мотнула головой, пряча взгляд:

— Прости, я… сейчас, — она извинялась за то, что никак не могла собраться. И в бегающих зеленых глазах Жал с легкостью читал упреки самой себе: «Ну давай же, дурочка! Ты сама позвала его сюда!». Эльф встал совсем близко, второй рукой подтолкнул Данан ближе к себе, окутывая её теплом и запахом, чтобы дать привыкнуть, что никакого другого здесь сегодня не будет.

— Редгар? — предположил эльф. Данан тут же вскинула глаза и снова мотнула головой — яростнее прежнего.

— Нет! Нет, Ред… он был там, с ними, — принялась объяснять Данан совершенно безотчетно, — но… он не…

«С ними»? Сцены, в которых он сам бывал прежде — от многолюдного согласия в борделях до лютой безжалостности в разоренных поселениях — пронеслись перед глазами одна за другой. И в конце их всех — его собственных крик, из глубины памяти, без всяких картин. Насилие, учиненное над ним самим, чтобы превратить его в аминиритового монстра…

Жал на мгновение зажал ей рот ладонью. Потом взялся за кисть женской длани, свисающей нитью вдоль тела, и потащил на ложе.

— Жал? — выдохнула совсем шепотом.

— Ты велела мне помочь тебе заснуть, Данан. — Он уложил её, преодолевая легкое сопротивление, обусловленное внезапностью его перемены. — Так не мешай. — Удерживая себя на весу, Жал склонился над чародейкой. Оторвал одну руку от лежака и медленно коснулся высокого женского лба, заставив Данан прикрыть глаза и чуть выгнуться, подставляясь под чуткие пальцы. — Позволь мне, — шептал Жал низко. — Я заглушу его голос. Все голоса.

Удерживаясь на одном локте, Жал бережно погрузил пальцы ей в волосы, аккуратно сжал затылок. У Данан пошла кругом голова: все повторялось за вечер по третьему разу, и она понимала, что позволяла эльфу узнавать себя. С каждым сделанным открытием Жал менялся, как тень, повторяющая очертания тела, что её отбрасывает.

Он наклонился медленно, обжег воздухом женскую щеку, потом другую, потом губы, так что у Данан пересох рот — и во рту.

Мазнул носом по носу и по губам. Только ли ей нужен этот акт, чтобы не сойти с ума? Пожалуй, еще полчаса назад — только ей, а теперь и ему, чтобы не слышать свой вой из прошлого — умоляющий, грозящий обидчикам, проклинающий всех магов Аэриды.

Этот поцелуй был совсем не как тот, первый — смазанный, неловкий, диктуемой первичной потребностью потеряться в физике ощущений.

То, что Жал делал сейчас, было опекой, настойчивым оберегом, который манил мягкостью и теплотой. Жал был нетороплив, но основателен, надеясь, что Данан поймет: он в самом деле наслаждается тем, что делает.

Разве, в конце концов, он в самом деле не таращился на её бедра в странствии всякий раз, как выдавался случай?

Разве, когда он фантазировал в борделе, как окажется с ней наедине, его вели только расчет и любопытство?

Разве тогда, в Приюте мадам Тифини, он предложил ей себя только потому, что считал себя обязанным помочь? Бред! Его жгло, жгло рядом с ней постоянно, как жжет не в меру разогретый обернутый камень в ногах больного.

Он желал её. Хотел в последние дни любую женщину, но желал — только эту, уже несколько недель. И сейчас… Осознав, что именно сейчас получает желаемое, Жал внезапно усилил напор: закинул одну из женских рук себе на шею, глубоко проникая в рот Данан языком. Лег всем весом, не заботясь об её удобстве и врываясь навстречу эмоциям.

Только в буре можно забыться от прошлого, будущего и даже от настоящего. Ибо все, что в буре важно — спастись.

С ловкостью мастера-бронника Жал освободил Данан от портупеи, кожаного жилета и пояса, от сапог, туники, штанов. Оставшись в нагрудных повязках да исподнем, Данан снова вздрогнула, но отступать отсюда, с лежака, было некуда, а сопротивляться… право, она сама его позвала. Чтобы с его помощью заглушить страхи. Удостовериться, что в следующий раз, когда придет время, она будет доверять ему достаточно, чтобы не бороться за жизнь и отдать её ему. И при этом знать: до того момента, как Жал получит то, за чем пришел, она хоть немного успела пожить по-настоящему.

Данан выгнулась сильнее, прильнула к эльфу, немало удивив его внезапной пылкостью, с которой стала возвращать поцелуи. Жал, одурманенный её жаром, почуял, что совсем не хочет сводить свое участие к снисходительному контролю. Зато хочет с головой потонуть в пучине, в которую Данан сознательно ввергала их обоих. Этого не было слишком давно, и запах давно забытого пряного аромата острого наслаждения ударил в эльфийскую голову.

Он осмелел. Оторвавшись от губ женщины, чуть вскинулся, оглядев её всю, разгоряченную, запыхавшуюся, наплевавшую на его мнение о ней и на мнение всех, кто остался за этим шатром. Жал хотел сказать, что она красива, но вместо этого склонился и провел языком по ложбинке, выглядывающей из-под нагрудных повязок. Потом потянулся к лицу Данан одной рукой, дотронулся до губ и, разомкнув их, погрузил палец в рот. Она замерла на миг, теряясь, потом, следуя наитию, послушно обхватила его губами, скользя по подушечке языком и вызывая у мужчины дрожь во всем теле.

Моментально убрав руку от женского лица, Жал прижался поцелуем к припухшим губам. Влажный палец вычертил мягкую прямую линию — по подбородку, по яремной впадине, к ложбинке. Зацепился за край повязок и рывком потащил вниз. Тут же, следом, поймал грудь, сжал сосок, царапнув ногтями.

Вечный! — Данан практически встала на лопатки, ощущая себя так, словно она горела от удара молнии сквозь все тело. Они уже так давно тут, в шатре, а он все терзал её вступлениями! Не отдавая себе отчета, Данан тихонько застонала от нетерпения, и даже бросила себе мысленное: «Да плевать!», увидев, как Жал, довольный её реакцией, снова усмехнулся в привычном беззвучном движении.

У Жала оказались жесткие густые волосы — Данан стискивала их в кулаках, позволяя рукам эльфа делать все, что заблагорассудится. Ей хотелось шептать какие-то глупые благодарности, ибо кровь в висках колотилась столь неистово, что архонт с его клятыми увещеваниями заглох где-то там, на задворках сознания. Едва ли эти слова достигали затуманенного разума Жала, однако Данан не могла остановиться, ощущая: от удовольствия и признательности одновременно она, кажется, может заплакать.

Эльф нетерпеливо — наконец, нетерпеливо, он тоже! — ткнулся лбом ей в грудь, просовывая мокрую от пота руку под столь же мокрую женскую спину. Данан в восторженном ужасе внезапно поняла, что даже не отследила, когда эльф остался без одежды. До того, как раздел её? После? Давно вообще они тут?..