Мужчина снова кивнул и вызвался проводить леди к одному из боковых входов в замок. Она позволяла Толгримму невесомо приобнимать себя за плечо, потому как обе её руки были заняты склянками.
— Да, — сказала Альфстанна, выходя из конюшен, — передай остальным, что я была рада увидеть их.
Толгримм ласково усмехнулся и — Стабальт могла поклясться — остальные тоже, хотя она и не слышала их одобрения.
— Передам.
Еще немного в качестве извинений за опоздание:)
Был вечерний бивак. Горел костер, фыркали, отдыхая, лошади. Жужжали пчелы.
Борво за день страшно проголодался и теперь был готов в одиночку съесть половину дикого вепря. Но под рукой оказалось только несколько картофелин и кое-какая подстреленная дичь с травами. Тоже отлично, думали путники — у них было за плечами много дней действительно ужасных, а сегодня все восхитительно. Во многом, кстати, благодаря Борво. Здоровяк был не по походному хозяйственным, что сильно бросалось в глаза. Как и его интерес к Эдорте — во всем, от взглядов, какими смотрел на воительницу, до того, как без разговоров отделял ей от добычи лучшие куски мяса или старался остудить запеченную картошку, чтобы Эдорта не обжигалась.
Дей поглядывал на это с лютой завистью.
Сейчас у них в отряде появилась другая женщина. Женщина, на которой Борво мог сосредоточиться, и делал это с очевидным удовольствием. Дей бросал короткие взгляды на Данан, и не знал, как быть ему самому.
В свое время и он, и Стенн выговаривали Редгару, что тот просто трус, раз прячется от чувств Данан за какими-то нелепыми отговорками про долг и страхи самой чародейки, или за чувством вины перед Аларой, имя которой, останься Ред жив, наверное, уже и забыл. Сейчас Дей был ничем не лучше. Он помнил, как увидел Данан впервые. Она понравилась сразу и — Дей заподозрил уже в первый миг — навсегда. Он бросался в Данан шутками, уступая дорогу слепцу Редгару, не способному взять в толк, чего от него все ждут.
Нынче Диармайд тоже трус и слепец. И еще дурак, потому что боится зайти в шатер чародейки из чувства вины перед мертвецом.
Уговоры себя, что Тысячи Битв пал, не приносили успеха. Дею упорно казалось — едва он дотронется до нежной кожи, и где-то над ухом обязательно раздастся недовольное бурчание командора: «Дей, тебе что, баб мало?!». Чувствовала ли себя так же Данан, Дей не знал, но его задача точно не становилась легче. Вроде бы, он ей нравился, и… Дей даже допускал мысль, что она относится к нему, как к настоящей родне, близкой, стоящей доверия. Дистанция меж ними давно установилась крохотная и вполне формальная, но барьер, не подпускавший лейтенанта к последней черте, выглядел непреодолимым. Он был невидим, как щит телеманта, и ощущался физически, как каменный монолит.
Он должен сделать этот рывок, думал Дей. Он должен решительно шагнуть вперед, вызвать Данан на прямой разговор, заглушить в голове все голоса — и завлекающий зов архонта, и нотации недовольного покойного наставника. Он должен рискнуть зайти за ней в укрытие, как делал это десятки раз раньше, когда их ничего еще толком и не объединяло. Ибо чем дольше он медлит, тем сильнее, с каждым днем, Данан отдаляется от него. Возможно, не будь с ними клятого эльфа, Дей бы не ощущал это отдаление так остро, как и потребность набраться смелости и занять место много большее, чем выпало Редгару.
Но Жал был здесь, прямо вот тут, думал Дей, под тем же самым ночным небом, что и он сейчас, за тем же самым костром. Ел тех же тощих кролей, те же старые, пережившие зиму картофелины, которыми с ними щедро поделился хозяин астерийского постоялого двора. И Жал воплощал в себе осязаемость времени, утекающего у Диармайда из рук.
Данан сидела чуть наособицу. Закончив с ужином, она развесила вокруг себя несколько огоньков и читала том магии Чар, подаренный Кианнон, медленно перелистывая страницы.
Когда дошло до обсуждений, она слушала в пол-уха: большинство сведений пока были или хорошо известными, или забытыми за последние годы. Однако, заученные во времена ученичества, они легко вспоминались. Из пяти случившихся прежде Пагуб, первая обрушилась на южное пограничье Астерии и Руамарда, вторая — на Лейфендель, третья — на Таз’Гарот и Талнах, четвертая — на Тэхт’Морниэ, пятая свалилась на голову светлым эльфам Ирэтвендиля.
— При этом, Первая Пагуба, — всматриваясь в старинные записи и перекладывая ветхие листки один за другим, проговорила Эдорта, — несмотря на то, что началась в Руамарде, закончилась тоже в Тэхт’Морниэ. Ну, если здесь не наврано.
— Не наврано, — тут же отвергла Данан. — Раз в отправке нам этих сведений поучаствовал Сеорас, он наверняка знал, что за хроники Клейв намерен нам передать. И врать ему нет смысла — иначе бы он вообще не отправил меня с Редгаром в свое время.
— И что нам это дает? — спросил Борво, почесывая отросшую бороду.
— Пока ничего, — вздохнула Данан. — Что-нибудь об архонтах попадалось?
Пока все то же, ответил Диармайд. Пятеро эльфов и четыре человека во главе империи, поработившей почти всю Аэриду.
— Кажется, я нашла кое-то, — сказала Эдорта, напряженно вглядываясь в хроники. — Это, правда, стихи какие-то. Вот:
Марь поднялась там, где были леса
В день, как Второй очернил его воды.
Вздрогнули эльфы, надеясь на помощь –
Пали под натиском тьмы и химеры.
— Очевидно, что «Второй», — продолжала Эдорта, — это архонт.
— С химерой тоже понятно, — отозвался Жал. Борво и Стенн уставились на него одновременно.
— Ты вроде не маг, а знаешь о них больше положенного, — буркнул гном.
Жал пожал плечами и не стал комментировать, продолжив мысль.
— А вот тьмой может быть все, что угодно.
— Дом Кошмара, Дом Вечности, — предположил Стенн, вспоминая наставления Данан. — Иллюзии я бы тоже не стал скидывать со счетов.
Данан прикрыла глаза и потерла переносицу.
— Нам нужны хотя бы такие же сведения по остальным архонтам и, главное, магический состав Консорциума теократов на момент создания Разлома. Иначе все это бесполезно.
Дей, пристально поглядев на женщину, нахмурился:
— Плохо выглядишь, — сказал, не скрываясь. — Опять он?
— Не затыкается сегодня всю дорогу, — пожаловалась Данан тоном, будто они говорили наедине.
Выкинув руку вверх, Данан попыталась повесить печать Покрывала страха, чтобы спрятать их под куполом, однако отчего-то не получилось.
— Пытаешься заделать какую-то новую штуку из книжицы подруги? — опасливо спросил гном, стараясь шутить и оглядываясь поверху в поисках нового чародейского барьера. — Может, лучше по старинке? Я уже почти научился отличать, когда я в самом деле хочу помочиться, а когда это от твоего колдунства.
Чародейка скосила усталый взгляд: сегодняшний путь её в самом деле вымотал, и то, что заклинание не удалось, лишь усиливало раздражение.
Эдорта оглянулась на гнома с немым вопросом: в относительном покое Астерии ей еще не доводилось ночевать под Покрывалом страха, и она не понимала, о чем речь.
Данан тряхнула головой, вскинула руку еще раз, так, что даже Борво увидел, насколько чародейка недовольна прошлой неудачей. Покрывало сработало безотказно: купол получился больше обычного и густой до осязаемости. Эдорта дернулась в рвотном позыве, но сдержалась. Кряхтя, Дей чуть прочистил горло и подошел к Данан.
— Дан, попробуй полегче, пожалуйста, — попросил он с сочувствием и протянул руку, чтобы коснуться женского плеча. Данан замешкалась. Она наблюдала этот жест, словно в замедленном действии, почти позволив Диармайду прикосновение, и вдруг отскочила.
— Ты ведь помнишь еще выучку Стражей Вечного? — спросила не своим голосом.
Дей запоздало сжал пальцы вытянутой руки в кулак: почему она увернулась?! Лейтенант постарался взять себя в руки:
— Стражи разбивают заклятия, а не ослабляют.
— Ладно.
Данан потерла висок — ехидный голос опять зашептал черт-те что — и безотчетно подняла руку скрюченными пальцами вверх, вытягивая энергию из собственного заклятия. Едва первый всполох Покрывала, высосанный из купола обратно, коснулся ладони, Данан скрутила пальцы, прижала руку к груди. Что она делает? Снова вытягивает энергию, как живую субстанцию, из чар? Как совсем недавно в сражении на стороне Ллейда? Серьезно?! О, Вечный, да она скоро свихнется от всего этого архонтского дерьма!!!
