Начало быстро темнеть. Макс сделал большой глоток, так что коньяк остался только на дне. Оля тоже выпила.
- У меня сомнения насчет того, смогу ли я, - голос Макса чуть дрогнул, - И имею ли право так сделать...
- Мы все имеем право на все, - голос Оли был твердым и уверенным. - Имеем право жить и умирать, бороться и любить, достигать или ничего не делать. Подумай об этом. И еще: тебе ничего не грозит. Свою анкету с сайта знакомств я удалила, тебя никто не видел со мной у дома, и никто в городе не знает. Давай собираться?
Они допили, собрали плед и стаканы и тихонько стали спускаться с гор, чуть пошатываясь - коньяк давал о себе знать. Почти не разговаривали. "Хорошо, что я под наркозом и не могу толком ни чего сам обдумать" - подумал Макс.
<p>
8</p>
Зайдя с Олей в квартиру, Макс понял - не умом, а чем-то куда более глубоким, что должен немедленно обнять Олю, стиснуть крепко, и уже не отпускать. Он обнял ее сзади, и она не дрогнула, не напряглась. Он нагнулся к ее уху, и в нос попали ее русые волосы, он ощутил их запах - это был запах моря, гор и еще чего-то южного.
- Пожалуйста, не умирай, я не хочу тебя терять, ты мне нужна, - он вдруг понял, что слезы сейчас потоком хлынут из глаз.
- Я знала, что ты так скажешь, - сказала Оля грустным и уставшим голосом. - Все мы хотим чем-то обладать, кого-то иметь под рукой, куда-то прислониться. Как все слабы... Не можем стоять сами, ищем что-то в другом человеке, богах или бутылке...
Они так и стояли - он обнимал ее сзади, вдыхал ее волосы, и слезы душили его.
- Хорошо, - решительно сказала Оля и мягко развернулась в его объятиях лицом к нему. - Есть еще кое-что. Давай еще по стаканчику?
Макс прошел в комнату, через пять минут Оля вернулась в желтом платье с двумя стаканами, наполненными почти полностью тем же самым коньяком, и большим черным пакетом. Потом было минут сорок объяснений, как стрелять из арбалета и как его разбирать. Макс сидел и не знал, есть он здесь или нет - слишком нереальным казалось все, но немецкий мозг фиксировал все с точностью, и учитывал все детали.
Потом арбалет убрали, и поставили кассету с "ParadiseLost", и из магнитофона потянуло мрачной тягучей музыкой. Свет остался гореть только в коридоре, они уселись на кровать рядом с магнитофоном. Сделали по большому глотку, вроде стало легче, но слезы Макса как будто притаились где-то за углом и ждали своего часа.
- Я знала, что тебе понадобиться что-то рациональное и весомое, чем моя нелюбовь к жизни, точнее - к будущей, наступающей жизни, - Оля села к нему полубоком, и положила ноги ему на колени. У Макса вдруг закружилась голова. - У меня та же болезнь, что и у мамы. В любом случае мне осталось мучиться несколько лет, но представь себе, какие это будут годы. А ты? Ты меня в любом случае потеряешь. Так уж пусть лучше наша встреча и будет тем самым лучшим, что у нас было. Понимаешь? Самым лучшим... Ты сделаешь это, не заставляй меня прыгать с какого-нибудь утеса...
Слезы вынырнули из своего угла, он уткнулся ей в лицо. Ее губы встретили его в своей фирменной улыбке, и поцелуй растянулся словно на вечности. Макс почти не отдавал себе отчет, что он делает - или это происходило само? - платье вдруг оказалось на полу, на Оле оказалось черное белье, но потом и оно куда-то исчезло, Макс тоже был совсем без одежды. Руки ощущали руки, а слезы перемешались, смешались и их тела. А музыка все играла и играла...
Последнее, что помнил Макс - часы показывали полпервого, Оля сунула ему в руки большой плотный черный пакет с арбалетом, и он оказался за дверью. Ночь обступила его сумраком неопределенности, ноги донесли до комнаты и он рухнул на кровать, и запомнил еще одну, последнюю деталь: когда Оля передавала ему пакет, она шепнула на ухо: "До пяти, смотри не проспи! Запомни, у меня в руке будет записка. Перед тем, как уйти, возьми ее, не забудь".
Последним угасающим краешком сознания Макс смог поставить будильник на 4.45, и сразу отключился. Вещи он, конечно, не собрал...
...Тьма не объяла его. Было светло, Макс сидел в удобном кресле, и автобус уносил его в Новороссийск. Он сбежал, уехал -и правильно сделал. Он ехал с легким сердцем. Он не заснул - собрался и пошел сразу на автовокзал. Ближе к четырем утра сел на какой-то проходящий автобус из Сочи и ехал уже час. Солнце встало над южными степями, время встречи с Олей прошло минут 20 назад. Он приедет в Новороссийск, постарается найти интернет-салон, и сразу ей напишет. Объяснит, что не смог ее убить, что хочет ее еще увидеть, что его двери всегда открыты для нее, и она может хоть завтра приезжать к нему в Люберцы и жить с ним. А если ее настигнет болезнь - что же, пусть так и будет, он разделит с ней всю тяжесть всего, что на них свалится.
У него на языке были еще десятки самых восторженных слов, планов и обещаний, но тут прозвенел будильник. Макс тяжело сел на кровати. У него было минут 10, чтобы собрать рюкзак. Так, рубашка, свитер, во дворе в душе зубная щетка и паста, кажется, еще плавки на веревке сушатся...
Через 10 минут рюкзак был собран. Макс очень надеялся, что вчерашний вечер был сном, и он не найдет черного пакета. Но нет - он был здесь, под кроватью. Четыре часа назад остатками сознания, так любящего порядок, он задвинул пакет ногой под кровать.
Макс вышел из дома, незамеченным и с пакетом, за 4 минуты до встречи с Олей. В конце концов, решил человек искупаться с утра пораньше... Во рту все пересохло, Макс бы все сейчас отдал за стакан прохладного белого сухого вина, который обычно приходил к нему с Олей поздним утром. Но надежды, что Оли у дерева не окажется, и она просто придет как обычно к нему, уже не было. Все, что случилось вечером и ночью - было.
Ровно в пять Макс вошел в рощу, и через минуту был у дерева. Оля вышла из-за толстого ствола - в том самом желтом платье, черных балетках, с легкой игривой улыбкой на тонких, чуть накрашенных розовой помадой губах... Макс сразу вспомнил, что она в детстве пряталась за этим деревом, а она помахала ему рукой с запиской - дескать, не забудь!
Оля подошла неслышно, совершенно воздушной походкой к Максу, обняла за шею и поцеловала в губы. Ничего сказано не было. Потом наклонилась, записку положила на еще чуть влажную траву, достала из пакета арбалет, стрелу и положила ее в направляющую.
