— Джес, — как мантра бьется в голове, и она разворачивается в воде, медленно двигаясь к берегу. Холодно, мерзко, мокро. Когда Соня выходит на берег, ей хочется замотаться во что-нибудь и забраться в кровать, но ей нужно возвращаться в автобус, который уже ждет ее возле выхода.

Внизу сидели мальчики, Дима сразу же вскочил, как только увидел ее.

— Ты че, искупаться решила? — Парень шокировано смотрит на нее, думая о том, как же много мусора в голове у этой идиотки.

— Ну да, жарко стало, решила освежиться. Где Джес? — Соня боялась задавать этот вопрос, потому что не хотела в ответ услышать что-то плохое, что-то тяжелое и больное, от чего сердце бы снова рассыпалось на осколки, но она знает, что не может не спросить.

— Она в твоей комнате, хотела бежать за тобой, но я не дал ей, сказал, что надо просто немного подождать, и она поднялась наверх, так что давай, иди, поговори с ней, ну, по крайней мере насколько это вообще возможно, — Крузо чуть усмехается, а Соня скалится и толкает его в плечо.

— Придурок. Ладно, мне нужно в душ, а потом, пожалуйста, мы можем нажраться? Сильно, до синих чертей. Пожалуйста, Дим, — Соня смотрит на него щенячьими глазами и тот поддается.

— Ладно, так уж и быть, мы улетаем завтра ночью, так что, в общем-то, можем позволить себе такое мероприятие.

— Супер, ты лучший, обожаю тебя, тогда давай лети за алкоголем, встретимся на пляже через час, идет?

— Тебе на сегодня купаний не хватило? — Крузо смеется, а Сонька снова толкает его в плечо.

— Никто купаться не собирается, мы возьмем плед и будем сидеть на песке, пить, петь и разговаривать, — Гринева даже немножко мечтательно смотрит на парня, и тот широко улыбается.

— Ладно, Кэп, ребятам я сам скажу, а ты давай иди смой с себя всю дрянь и постарайся помириться с девочками, хотя бы с одной из них.

— Джес злится? — С горечью в голосе спрашивает брюнетка. Ей в какой-то степени стыдно за свое поведение, но она такая, какая есть, и она не может по-другому.

— Нет, но она сильно напугана, давай, не трать время.

— Ладно, спасибо, Крузо, люблю тебя, — Соня быстро целует его в лоб и убегает в душ.

После водных процедур она натягивает чистое белье и Димкину огромную футболку, которая доходит ей почти до колен, подбирает влажные волосы наверх и, медленно ступая, поднимается в свою комнату. Сердце бешено стучит от страха и волнения, но она осторожно открывает дверь, пытаясь в темноте найти глазами Джессику.

Блондинка спит, прижавшись к стенке и уронив голову на колени, она устала, она вымоталась, и Гринева не хотела ее тревожить, но знала, что если проспать всю ночь в таком положении, то ничего хорошего из это не выйдет.

Брюнетка осторожно садится на кровать и проводит кончиками пальцев по предплечьям блондинки, из-за чего Джес резко дергается и открывает глаза, пару секунд испуганно глядя на Соню.

Хочет что-то спросить, но не знает как, не знает что, поэтому просто сидит, прижавшись спиной к стенке, и устало смотрит в зеленые глаза напротив.

— Прости меня, — шепчет Соня и осторожно гладит ладонью ноги вниз от колена.

— Come here, — Джес тянет ее за плечи на себя и мягко касается губ. Обе успокаиваются, обе понимают, что все хорошо.

Блондинка опускается на спину, Гринева замирает сверху, одной рукой осторожно зарываясь в волосы, а второй удерживая равновесие.

Карвер мягко гладит ее за плечи, и Соня в очередной раз снова и снова растворяется в ней до основания, без возможности хоть как-то спастись.

Когда легкие перестают работать из-за нехватки воздуха, Соня утыкается носом в шею девушки и чувствует, как та осторожно гладит ее по плечам. Внутри успокаивается бушующий океан и наступает штиль, который хочется сохранять как можно дольше, но Соня — буря, и ее море волнуется.

— Я люблю тебя, Джес, — шепчет она тихо-тихо и улыбается, ей кажется, что это самое правильное, что она когда-либо могла делать в своей жизни. Любить Джессику Карвер.

— Я люблю тебя, Соня, — Отвечает блондинка и мягко оставляет сухие касания на открытой шее.

— Идем, — проговаривает брюнетка, резко садится на кровати и тянет за руку Джес, которая удивленно поднимается и пытается понять, что вообще от нее хочет эта дамочка.

— А? — Карвер улыбается, она все никак не может привыкнуть к резким переменам в настроении брюнетки, но ей нравилось, ей чертовски нравилось, потому что было это как-то что ли по-родному.

— Go! — Соня хватает ее за руку и тянет на себя, прижимая так близко, что обе на несколько секунд теряют ощущение реальности, чувствуя кожей друг друга.

Соня достает из чемодана свою толстовку, натягивает, а вторую отдает Джес, которая смотрит на нее как-то тепло и настолько нежно, что ее хочется обнять, зарыться пальцами в светлые волосы и осторожно коснуться губами ямочки на шее, чувствуя легкий, совсем ненавязчивый запах ежевики, смешанной с ванилью от геля для душа Сони, который Джес нагло использовала, зная, что ничего ей за это не будет.

Так Гринева и поступает — обнимает до безумия нежно, хотя самой ей казалось, что она не умеет касаться так, будто в ее руках хрусталь, самый чистый, самый хрупкий, который от одного лишнего движения может разлететься на миллиарды осколков и никогда больше не стать цельным снова. Осторожно пропускает сквозь пальцы шелковистые волосы и чуть наклоняет голову вперед, едва касаясь чуть приоткрытых губ.

На вкус Джес как нежность, как солнце, как первые ландыши, которые бойко пробиваются из-под снега и украшают этот мир своей непорочностью. На вкус она как любовь, которую Сонька все же решилась впустить в свою жизнь.

Глаза прикрыты, а пушистые ресницы чуть подрагивают. Невозможно передать, что именно брюнетка чувствует, но она никогда об этом не расскажет только лишь от того, что все эти эмоции нагло разрушает ее образ дикой рокерши.

— You are so sweet, — Джес улыбается и кончиком носа проводит линию вверх от линии подбородка к виску.

— Никому не говори об этом, — Гринева мягко смеется и подушечками пальцев проводит по губам Джес, чувствуя, как они растягиваются еще шире и блондинка чуть сжимает зубами кожу, касаясь ее кончиком языка.

Гриневу подкашивает и она не понимает сама себя. Как может быть такое, чтобы один человек заставлял ее чувствовать что-то, что в миллиарды раз сильнее ее самой, сначала кажется, что это сон, фантазия или плод ее собственного воображения, но Карвер стоит перед ней настоящая, и это действует на Гриневу еще сильнее.

— Я люблю тебя, — говорит Сонька и снова целует, прежде чем осторожно взять девушку за руку и вывести на улицу, на пляж, туда, где на пледе уже разложились мальчики, ждущие, когда же всё-таки появится их солистка.

— Ну наконец-то, Гринева, я уж думал, что ты не соизволишь принести сюда свою задницу, — смеется Илья и чуть двигается, позволяя девочкам разместиться. Джес садится на самый край, а Гринева удобно располагается между ее ног, спиной облокачиваясь на девушку, которая обвивает руками ее талию и упирается подбородком в макушку.

— Черт, вы такие милые, аж блевать охота, — проговаривает Чаппи и смеется.

— Максу мы сегодня не наливаем, — Дима хлопает его по плечу и улыбается.

— Это еще почему? — Парень недовольно косится на друга, который хитро приподнимает бровь.

— Ты еще не пил, а уже хочешь блевать, то ли еще будет.

— Крузо, иди в задницу.

Они медленно пьют, разговаривают обо всем подряд, но больше молчат, просто наслаждаются хорошей погодой и друг другом, не думая о том, что будет дальше.

Почти.

Соню изнутри сгрызают мысли о том, что они отыграли последний концерт в Америке, что завтра ночью они улетают в Европу, а она все еще не говорила об этом с Джес. Где-то в глубине души она хотела верить, что блондинка согласится так же легко и просто, но червоточина сомнений разрасталась все сильнее с каждым новым днем и царапала ее ядовитыми коготками изнутри.

Соня не хотела думать об этом сегодня, у нее был небольшой план, который должен был бы, по ее мнению, сработать, и она всячески в него верила, так что сейчас, пока все они спрятаны в атмосфере беспечного уюта, девушка отбрасывает угнетающие ее мысли и улыбается.