— Сучка ты конечно редкостная, Гринева, — Илья хлопает ее по коленке и улыбается.

— А ты ещё, оказывается, и жираф.

— В каком смысле?

— Ну, мы пять лет дружим, а до тебя только дошло.

Автобус заполняет смех, и, повалявшись ещё пару минут, группа расползается по своим комнатам в ожидании очередной репетиции.

Новый бар был раза в три больше тех, где они выступали до этого, и как только ребята зашли внутрь, их сразу начал атаковать мандраж.

— Да уж, кажется, это наша самая большая площадка за всю историю существования группы, — Максим чешет голову.

— Ну ничего, пора переходить на новый уровень, — Юля подходит ближе и кладёт ладонь ему на плечо. — Вас любят, ребята, и вы действительно умеете зажигать, хотя сначала я в этом очень сомневалась.

— Ага, то есть ты в нас не верила? — Нарочито громко проговаривает Соня и скрещивает руки на груди, поворачиваясь к девушке.

— Неа, — менеджер мотает головой.

— Но все равно согласилась работать с нами? — Илья приобнимает брюнетку за талию.

— Дорогой мой, знал бы ты, сколько мне за вас платят, — тянет девушка, и зал заполняется смехом.

Репетиция проходит быстро и в довольно привычном темпе, а ребята смотрят на свою солистку и каждый чувствует, что она находится буквально на пределе. Все видят, как при попытках быть обычной, привычной им, веселой и бешеной, глаза ее слишком часто покрываются пеленой слез, от которой она быстро избавляется, смахивая указательными пальцами, отворачиваясь от команды.

Гринева ставит заслоны и барьеры и пытается верить в то, что если она натянет маску «своей» девчонки, она рано или поздно снова вернётся в то состояние и забудет обо всем, что было здесь, в этом туре.

Ей так больно, что хочется завыть, но все свои ощущения она выпускает через музыку, через песни, которые срываются с ее губ надрывными нотами и растворяются в атмосфере, заставляя всю ее группу чувствовать ту боль, которую они делят на всех, по-семейному, по-настоящему.

Гримеры снова ругаются на неё за слишком бледное лицо и синяки, которые снова не выходит замазать, но больше использовать повязки она не намерена — она хочет быть собой, что бы с ней не происходило.

Зал снова встречает их бешеными овациями и криками, которые обладают такой энергетикой, что мгновенно заряжают всю группу всплеском бешеного адреналина, от которого кровь вскипает в венах и кажется, будто они способны на все, что угодно.

Right from the start

You were a thief you stole my heart

And I your willing victim

(С самого начала ты была вором, ты украла мое сердце, и я твоя добровольная жертва)

Соня поёт с закрытыми глазами. Каждый раз перед тем, как спеть что-нибудь не на своём языке, она тщательно вычитывала перевод и знала, о чем она поёт, что помогало прочувствовать все каждым миллиметром своего тела.

I let you see the parts of me

That weren’t all that pretty

And with every touch you fixed them

(Я позволила тебе заглянуть в не самые приятные уголки моей души, и ты смогла все исправить одним касанием)

Голос ее слегка дрожит, и в глазах формируются слёзы от слишком сильных ощущений. В такие моменты, когда есть она, ее семья и музыка, которая пробирает до костей, она клянётся, что становится частью бесконечности.

Just give me a reason, just a little bit’s enough

Just a second, we’re not broken

Just bent and we can learn to love again

(Просто дай мне одну причину, и этого будет достаточно, одну секунду, мы не сломлены, только прогнулись, но мы снова сможем научиться любить…)

Ее разрывает на атомы, на осколки, и всю себя до основания она отдаёт каждому в этом в этом баре, хотя на самом деле обращается только лишь к одному человеку, которого, она была уверена, здесь даже не было, потому что до того, как начать петь, Соня старательно выискивала в толпе небесный свет бездонных омутов, но так и не смогла найти.

Толпа встречает ее ликованием, а сама Гринева только осторожно стирает с лица успевшие сорваться капли слез.

Они разрывали зал с каждой новой песней все сильнее и сильнее. Мокрые, уставшие, едва ли стоящие на ногах, они берут заход на финал, и Соня подходит к самому краю, снова осматривая зал.

Tonight

We are young

So let’s set the world on fire

We can burn brighter than the sun

(Этой ночью мы молоды! Так давайте зажжем этот мир, ведь мы можем сиять ярче солнца)

Люди поют вместе с ними, а девушка не сдерживается, опускается на колени и видит, как к ней тут же тянутся десятки рук, от которых идёт невероятная энергетика той самой поддержки, которая ей так нужна, и она хватает ее, касается каждого, до кого может дотронуться, и здесь и сейчас чувствует себя на своём месте. Вот оно. Это ее. Быть на сцене среди тех, кто любит ее, ее творчество и тот посыл, который девушка пытается донести, и пусть они и говорят на разных языках, но чувствуют друг друга безоговорочно.

Все заканчивается около полуночи, и ребята собираются возле гримерки в ожидании Юли.

— Слушайте, завтра у нас выходной, так что я предлагаю вам не терять время, а прогуляться сегодня по ночному городу. Отъезжать мы будем завтра утром, в дороге выспитесь, а сегодня вы молодцы, особенно ты, Сонь, каждый раз просто на разрыв, — девушка кладёт руку на плечо брюнетке, а та улыбается и притягивает ее ближе, сжимая в объятиях.

Они спускаются к барной стойке, выпивают по стакану виски и медленно выползают на улицу, чувствуя, как холодный ветер пробирается вверх по коже, заставляя ее покрыться мурашками.

— Я считаю, что мы молодцы, сегодня мы явно заслужили что-то суперкрутое! — Выкрикивает Макс, и вся группа его поддерживает.

— Юль, ты пойдёшь с нами? — Обращается к ней Дима и смотрит так, что брюнетка просто не может отказаться, она расплывается в немного пьяной улыбке и делает шаг ближе к нему.

— Конечно, почему нет, я тоже заслужила отдых.

— Отлично, я сбегаю в автобус, возьму куртку, потому что вы все хотя бы с длинным рукавом, а я одна как идиотка в топике, который и грудь-то едва прикрывает, — Сонька смеётся и хлопает Илью по плечу, чтобы тот пропустил ее к автобусу, парень делает шаг в сторону, и девушка проходит дальше.

Как только она заходит в автобус, Дима обводит всех взглядом и сдержанно улыбается.

— Ну что, идём? — Он приобнимает за талию брюнетку.

— Ты совсем самоубийца? Если мы сейчас уйдём без Кэпа, она на нас живого места не оставит, а я спешу напомнить тебе, что тур, вообще-то, только начался, мы ещё Европу не видели, и, если что, я жить хочу, — довольно громко проговаривает Макс, из-за чего Крузо смеётся, опуская глаза вниз, а потом снова смотрит на свою команду.

— Расслабьтесь, она не придёт, — говорит он тихо и загадочно, чем вызывает недовольство и жуткий интерес со стороны остальных.

— В каком смысле? Ты хочешь сказать, она настолько устала, что добровольно откажется от того, чтобы созерцать красивый город? Тем более это очередной повод напиться, брат, не дури, давай дождёмся, — поддерживает Илья и кладёт руку на плечо Диме.

— Слушайте, я сказал то, что хотел сказать, собираетесь ждать — запаситесь терпением, а я хочу прогуляться, малой, идём! — Дима свободной рукой хватает Сережку за локоть и тянет его следом за собой.

— Ну и придурок же ты, ладно, но смотри, если что, мы всю вину свалим на тебя, — Макс его догоняет и хлопает по спине.

— Договорились, — смеётся Крузо, и вместе они удаляются в непонятном направлении.

Соня поднимается в автобус в на удивление хорошем настроении, она даже поёт себе под нос какую-то из новых песен, которую они только только начали учить.

Шикарно прошедший концерт и перспектива ночных алкогольных прогулок сейчас как никогда возвращают ее в те времена, когда все ещё было хорошо, так что воодушевленная Гринева открывает дверь своей комнаты, заходит и, развернувшись лицом к двери, пытается нащупать выключатель, а потом вдруг замирает и чувствует, как тромбы внутри разрываются от голоса, который она слышит у себя за спиной. Тихий. Бархатный. Доводящий до исступления.