Симпатичный мраморный повелитель ветров восседал на своем дельфине посреди сухого фонтана. “Бесспорно, ты великий музыкант, - мысленно поддразнила Нина божка, - но тебе не сравниться с человеком, который живет в этом доме”. Из приоткрытого окна доносилась музыка - голос Сандро в сопровождении фортепьяно.

- О, он действительно выбрал превосходный инструмент! – сказала Антонела, невольно замедляя шаг. У рояля было великолепное звучание. Его сочный, насыщенный звук прекрасно сочетался с голосом, гораздо лучше, чем клавесин.

Графиня тоже остановилась в нескольких шагах от двери. Антонеле просто хотелось послушать, а Нина снова испугалась. Вдруг Сандро рассердится, что она пришла без приглашения и помешала ему? Внезапно музыка смолкла, певец замолчал посреди фразы, а потом начал сначала. Что-то в его исполнении ему не понравилось.

- Он слишком требователен к себе, - прошептала Антонела.

- Кажется, мы пришли не вовремя, - также тихо сказала графиня. Ее охватил благоговейный трепет: Сандро репетирует, разве можно его отвлекать? Однако повернуться и уйти сейчас было выше ее сил. Его голос прочнее всяких пут удерживал ее.

Неожиданно дверь открылась и из дома выглянула Мара:

О, синьора графиня! Антонела! Я случайно посмотрела в окно и увидела вас! – она торопливо присела и отступила, приглашая их войти.

Нина во второй раз переступила порог этого дома. Казалось, здесь все, как раньше, и все же что-то было не так. Теперь дом был полон жизни. Солнце заливало мраморную лестницу, весело журчала вода в фонтанчике, из кухни доносился аромат сдобной выпечки, музыка наполняла все закутки. Графский палаццо показался Нине безжизненным в сравнении с этим маленьким домом.

На хозяйке был белый накрахмаленный передник и такой же белоснежный чепчик, рукава простой блузы закатаны выше локтя, руки перепачканы в муке. Очевидно, Мара вместе со служанкой занималась стряпней.

- Вы, должно быть, пришли к Сандро, – приветливо улыбаясь, проговорила она. - Сейчас я позову его.

- Нет-нет, - торопливо сказала Нина, - не отвлекай отца! Мне нужно с ним поговорить, но, прежде всего, мы пришли к тебе.

- Ко мне? – удивилась девочка. – Но зачем я вам?

Нина улыбнулась. Непосредственность Марии могла бы подкупить кого угодно.

- Мы же твои подруги, - напомнила Нина. – Вот мы и решили навестить тебя, а заодно, подарить вот это.

При этих словах Нины Антонела вынула из своей холщовой сумки небольшой мешочек и протянула его Маре. Та торопливо вытерла руки о передник и взяла подарок. В мешочке лежал отрез канвы и две дюжины бумажных пакетиков с цветным бисером.

- Ах, синьора графиня, - проговорила девушка, – Простите меня!

- Простить за что? – не поняла Нина.

- Ну как же! Я думала, вы недолюбливаете меня и пригласили к себе только потому, что дон Гаспаро ваш друг… Мне казалось, вы смотрите на меня всегда так строго, будто сердитесь за что-то. Я даже не поблагодарила вас, когда уходила… - Мара сделала неуверенное движение навстречу Нине и замерла в нерешительности. Графиня сама шагнула к ней и крепко обняла. “И ты прости меня, девочка, - мысленно сказала она, - я тоже думала о тебе совершенно непозволительные вещи!” К сожалению, Нина уже давно утратила былую непосредственность, некогда позволявшую и ей так же легко признаваться в ошибках.

Никто из них не заметил, что Сандро больше не поет, а стоит на верхней ступеньке лестницы и внимательно наблюдает за ними.

- Что же ты держишь своих подруг у двери? – наконец обратился он к Маре, спускаясь вниз.

Робость, охватившая Нину еще когда они только подходили к дому, при появлении Сандро усилилась. Как же она, наивная, посмела решать за них обоих? Почему она возомнила, что он обрадуется ее идее? И как теперь пережить неизбежный отказ? Не поднимая глаз, Нина ответила на его почтительное приветствие и пробормотала, что хотела бы поговорить об уроках музыки, которые желает у него брать. Опираясь на руку Сандро, она проследовала за ним в гостиную, располагавшуюся, как и остальные жилые комнаты итальянского дома, на втором этаже. Антонела, не подозревавшая о том, какие тайные мысли смущают Нину, задержалась с Марой внизу, подождала, пока девушка оставит в чулане свой передник и немного приведет себя в порядок.

Оказалось, что Нина Аристарховна с наперсницей не единственные гости в этом доме. В гостиной уже сидели мужчина и молодая женщина с сильно набеленным и нарумяненным лицом.

Мужчина оказался антрепренером одного из театров, а его спутница – певицей. Когда Сандро представлял их графине, владелец театра с достоинством поклонился, а певичка глупо хихикнула. Усадив Нину в кресло у окна, Сандро выразительно посмотрел на своего гостя, после чего тот стал прощаться.

- Но, Джованни, мы ведь только что пришли!– обиженно воскликнула певица. - К тому же мы так и не дослушали синьора Лоренцини! Возможно, он нам совсем не подходит!

- Мы спешим, Флора! – процедил Джованни сквозь зубы и крепко взял свою спутницу за руку – так, словно боялся, что она вырвется и убежит. А потом сказал, обращаясь к Алессандро, - Я оставлю партитуру, просмотри, подумай. Но все же рассчитываю увидеть тебя на репетиции.

Сандро проводил Джованни и Флору и торопливо возвратился в гостиную. В следующие несколько минут, которые понадобились Маре и Антонеле, чтобы запереть дверь и подняться наверх, Сандро и Нина чуть не задохнулись от поцелуя. Но когда девушки вошли в комнату, графиня восседала в кресле, а Сандро за фортепьяно.

- Давать вам уроки – большая честь для меня, - говорил он и выглядел при этом абсолютно спокойным, в то время, как губы и щеки Нины пылали. – Если вам удобно, я могу приходить по утрам, в понедельник, среду и пятницу. - “Когда твоего консула нет дома, а Антонела занята своими делами”, - мысленно добавил он.

- Да, мне так удобно, - отвечала графиня, млея от счастья. Наедине они не успели обменяться ни словом, но Сандро не отказывался, а ведь она этого так боялась! Возможно, чувство облегчения было тому причиной, а может быть, искренность Мары оказалась заразительной, потому что следующими словами Нина выдала себя с головой:

- Я опасалась, что вы не сможете выкроить для меня ни минуты времени, ведь вас, кажется, приглашают петь в театре?

Сандро удивленно взглянул на Нину. Не может быть, чтобы она серьезно так считала! Какие могут быть сомнения? При чем здесь театр и все остальные его дела? Даже если ему вообще не пришлось бы спать, разве отказался бы он от возможности видеть ее? Но ответить он не успел. Вмешалась Мара:

- О, синьора графиня, Сандро никогда не отказал бы ни вам, ни Антонеле, ведь вы мои подруги. Я обязательно уговорила бы его! А про театр он еще не решил, ему не нравится их прима!

Нина улыбнулась, Антонела звонко расхохоталась, а Сандро схватился за голову:

- У этой девчонки нет никакого почтения к старшим! Антонела, прими совет от умудренного опытом человека. Когда Господь даст тебе детей, не пытайся с ними дружить, а лучше шлепай каждое утро, иначе получишь то же самое, что и я! Моя дочь меня даже отцом не называет!

Мара в смущении вскочила и выбежала из комнаты.

- Я думаю, она уже раскаялась в своей болтливости, - сказала Антонела.

- Конечно, - вздохнул Сандро, - и теперь сама себя накажет. Хорошо, если только к вечеру выйдет из комнаты.

По всему было видно, что подобное случалось уже не раз, и он понятия не имеет, как ему быть дальше. Алессандро, конечно, замечательный отец, но он всего-навсего мужчина, где уж ему разобраться во всех тонкостях девичьей души! А ведь с девочкой достаточно лишь поговорить, она вовсе не испорчена, просто чересчур импульсивна. Нина с удовольствием взяла бы на себя этот труд, если бы могла прийти в себя от жуткой боли, сдавившей ее сердце. Почему свой шутливый совет он адресовал одной Антонеле? Неужели она, Нина, кажется ему слишком старой и не способной иметь детей?

- Пожалуй, нужно поговорить с Марией, - сказала Антонела, - иначе она вообразит, что мы насмехаемся над ней. Все девчонки в таком возрасте ужасно глупы и ранимы.