— Здесь адрес и телефон отца Глеба в Новой Реке, не потеряйте, хорошо? Если вдруг Оно уже докатилось до посёлков, оно везде Леонид, мой друг таксист только что услышал о массовой резне в Мексике. Вдобавок, оказывается, прекращены полёты всех рейсов.

— Тогда где гарантия, что нас не перебьют в Новой Реке?

— Гарантия есть, неужели вы не поняли? — широко улыбнулся Никос. — Гарантия — это мы. Мы же существуем. Если станет совсем плохо, вы всегда можете приехать, и вам там будут рады, — Ник стал очень серьёзным. — Ваш адрес и телефон мы записали и повесили в прихожей на зеркале. На всякий случай. Всё в руках Господа, но нам бы хотелось, чтобы ребята могли на кого-то положиться, если со мной что-то произойдёт. — Ник перекрестился. — Там ещё шесть телефонных номеров. Надеюсь, до вас очередь не дойдёт. Вы не возражаете?

— Нисколько, — улыбнулся Гризли.

— Эй, Леонид, кстати, — Виола перегнулась через перила. — Я хотела сказать. Не подумайте, что мы вас агитируем. Но к Богу можно приходить когда угодно.

— Я запомню, — серьёзно сказал Гризли. — Кстати, можете повесить мой номер на зеркале первым!

Доктор Малкович ворвалась в вестибюль института в воинственном настроении, но её пыл мигом погасили. Двое в штатском перехватили её у проходной, не дали добраться до туалета, а сразу проводили в лабораторный блок. До нужной двери они шли рядом, страхуя с двух сторон. У Рокси возникло незнакомое доселе стыдное ощущение беспомощности. Точно она превратилась в букашку, а сверху, растирая в порошок всё, что казалось твёрдым и незыблемым, катился грозный каток государственной машины.

Бледное солнце насквозь протыкало пыльными вечерними спицами пустые коридоры. Рокси немного занервничала, представив, что на крыльце и внутри всё ещё бродят криминалисты в резиновых перчатках и собирают что-то, но от полицейских и службы спасения не осталось и следа. Похоже, все штатные сотрудники тоже пораньше разбежались домой. Во всём шестнадцатиэтажном здании неярко светились пять или шесть окон. Рокси внезапно охватил озноб; она представила, что провожатые её сейчас посадят одну в лифт, она доедет до самого верха, и створки лифта откроются в темноту. Она будет бесконечно щёлкать зажигалкой, дёргать запертые двери, убеждаясь, что в здании, кроме неё, людей больше нет…

В пустом учебном классе на месте преподавателя сидел тусклый, очень обыкновенный мужчина в стандартном костюме. Лампа, повёрнутая обычно к лежащим на столе документам, светила в сторону, бросая пучок света на издёрганного Адабашьяна. Кроме шефа в кабинете находились ещё двое мужчин и женщина в брючной паре, с короткой стрижкой, оттого почти неотличимая от своих спутников. Все пришлые вели себя столь незаметно, что Рокси не сразу заметила у окна, возле щели в портьерах, четвёртого гостя. Она даже вздрогнула, настолько неподвижно и в то же время расслабленно сидел мужчина.

— Полковник Малой, устраивайтесь, — искусственно улыбнулся мужчина, занявший место за лекторским столом. Рокси показалось, она услышала щелчок выключаемой улыбки. — Не будем слишком официозны, не та обстановка. Можете называть меня Дженгиз.

— Меня тоже можете называть по имени… — рассеянно ответила Рокси.

«Директора не взяли в комиссию и попросили удалиться, — ахнула она. — Выгнали из собственной вотчины»

— Анна, — темноволосая женщина с короткой стрижкой изобразила кивок. Лица её доктор Малкович так и не запомнила.

— Госпожа Сачек работает в Министерстве социальной защиты.

— Роберт, — один из мужчин протянул через стол сухую жёсткую руку. На Рокси пахнуло одеколоном.

— Мистер Клеменс работает в представительстве Всемирной торговой организации. По результатам наших будущих проверок нам предстоит принять очень важные решения. Возможно, они будут связаны с ограничением импорта.

«Как бы не стало поздно, — подумала Рокси. — Интересно, что же они вытрясли из Адабашьяна относительно нашего будущего доклада».

— Августин, — четвёртый собеседник ухитрился поздороваться, также, не выходя из тени. — Я служу в пресс службе губернатора.

«Это не полиция, — усаживаясь напротив скрытых в тени мужчин, соображала Рокси. — Это гораздо хуже. Они действительно будут меня внимательно слушать. Вот только полемики не получится. И выводами со мной никто не поделится. Хорошо, если скажут спасибо».

В следующую минуту полковник Малой её крайне удивил. Он повернул свет настольной лампы в сторону школьной доски и взял в руки мелок.

— …Обозначим повседневное состояние преступности как некий фон, неприятный атональный шум… м-да… наложенный на гармонию города, — полковник ловко начертил оси координат, затем вдоль линии абсцисс провёл жирную черту и надписал — «средний фон криминогенной обстановки». — И вот на этом неприятном для уха фоне возникают два всплеска, — продолжал полковник. — Один всплеск условно назовём кривой немотивированной агрессии м-да, …а другой — кривой суицида.

— Вот так геометрия, — невесело усмехнулась Рокси.

— Теперь следите внимательно, — полковник отыскал жёстким взглядом Адабашьяна. — Вы учёные и должны понять. По оси «У» я располагаю просто численность преступлений, совершённых подростками в городе за последнюю декаду. По оси «Х» идут даты. М-да… — он сверился с бумажкой. — Девять дней назад — три случая необъяснимой жестокости, в прошлый вторник — уже восемь, но можно считать в пределах нормы. В среду — от четырнадцати до восемнадцати, смотря как вести учёт. Например… драки… Ну, казалось бы — подумаешь, кулаками помашут! Молодые самцы всегда выясняли отношения, а после изобретения огненной воды — тем более, хе-хе!

Шутке полковника никто не рассмеялся. Он кашлянул и продолжал.

— Мы обычные драки не рассматриваем, хотя, если их учесть, статистика получится более удручающая. Подросток пришёл из школы и зверски убил свою собаку. Привязал её к батарее и стегал проволокой, пока животное не истекло кровью. Две сестры, десяти и двенадцати лет, подожгли в деревне дом, где оставалась их глухая и полуслепая прабабушка. Студенты пытали первокурсника, зажимали ему пальцы дверью, выбили глаз. И так далее. Полнейшее отсутствие корыстных мотивов, личной неприязни, скорее похоже на помешательство.

«Мы исследовали, — отметила Рокси. — Кто такие «мы»? Этот умник явно не из убойного отдела…»

— В прошлый четверг — около тридцати, — продолжал Малой, нанося на доску метки и соединяя, их плавной кривой. — А в пятницу — резкий скачок свыше шестидесяти случаев по городу, м-да… Здесь избиения одноклассников, беспомощных родственников, поджоги машин и магазинов, нападения на прохожих без цели наживы, изнасилования. Субботние данные обрабатываются, но уже ясно, что перевалили за две сотни. — Мелок скакал по доске, выстраивая последовательность жирных голубых точек. — Не считая тех преступлений, что произошли в воинских частях, дислоцированных в городе. Ими занимаются сами военные.

— Парабола! — выдохнул Адабашьян. — Простите, господин полковник, вы ведь не оперативник? Вы — аналитик? Впервые встречаю полицейского, оперирующего понятием прогрессии и математических функций.

Малой щёлкнул выключателем улыбок.

— Любое явление, поддающееся математической статистике, можно выразить геометрически.

— Погодите, — опомнилась Рокси. — Но если возник такой рост хулиганства, почему об этом не кричат по телевизору?

— До прошлой пятницы наша пресс-служба регулярно передавала данные всем заинтересованным телеканалам, на радио и в печать. В ночь на субботу, по результатам оперативных сводок, принято решение дозировать информацию.

— Кем принято?

— На самом верху, — полковник потыкал мелком в потолок и вдруг прикрывшись ладонью, хитро подмигнул собеседникам: — Мы с вами ещё не рисовали зелёненьким цветом, м-да… — лучезарно заулыбался он, демонстрируя на ладони огрызок мелка. — Вот здесь мы будем отмечать количество подростковых самоубийств за ту же последнюю декаду.