— Бажаю здоров’я, — сказал ротный.

— Здрасте, Сан Саныч, — сказал я, — а где кипиш?

— А какой тебе кипиш нужен? — сказал комбат вместо приветствия и покосился на мою обувь. — Ну надо же. Не в своих белых кроссовках.

— Не хотел вас бесить заранее, — абсолютно серьёзно ответил я и повернулся к ротному. — Если я не тре, то я до медиков, познакомлюсь, нашу тему перетру. Войду, так сказать, в зацепление. Угу?

— Давай, будь на телефоне, — ответил Вася и поправил кобуру на бедре.

А я — умница, я кобуру дома оставил, а пестик на многострадальный «warbelt» перевесил, воткнув в магазинный подсумок. Умница я? Реальность показала, что нет.

Я завернул обратно за угол штаба, сложенного из серого силикатного кирпича, сунул в рот сигарету и уставился на наш пикап. У открытой задней двери стоял Васюм, ежащийся в необмятом пиксельном кителе, на кузове сидел Президент и пытался отодрать от моего старого рюкзака привязанную за разложенные ручки кружку. Васюм сочувствующе вздыхал, Президент зверел, сверху тихо шелестела листьями акация. Идиллия, епт.

— Сереженька, а ну прибери грабки от моего рюкзака и слезай с моей машины, — ласково сказал я и начал шарить по карманам в поисках зажигалки. Блин, я ж ее командиру отдал, в машине еще.

— Як ти її прив’язав? — Серёжа не оставил попыток отодрать кружку от рюкзака. Рюкзак сопротивлялся.

— Васюм, навіщо цьому недоліку моя кружка? — обратился я к Механу.

Механ вздохнул и развел руками. Колыхнулась в прозрачном воздухе неоторванная бирка.

— Кохве хочу, — пропыхтел Президент и наконец-то отстал от кружки, — в штабе ж чайник, небось, есть.

— Сережа, не выпендривайся. Сп.зди кружку в штабе, будь, как все. А это что? — Я углядел высовывающийся из-за борта знакомый пламегас. — Президент. Ну, бля.

— Это не я. Это Механ, — попытался съехать Президент. Механ на него возмущенно уставился.

— Не рубай мне окуня, сонечко. — Я запустил обе руки в кузов и из-под вороха спальников, карематов и баклажек с бензином вытянул ПКМ. — Вот нахера ты его взял?

— Один покемон всегда лучше, чем ни одного покемона, — родил мудрость Сережа и наконец-то спрыгнул с машины. — Нехай лежит. Лишним не будет.

— Ротный сказал — не брать. Прямо сказал. Нарушаем, гражданин? — Я не видел проблемы в покемоне, но не выполнить прямую вказівку — это неправильно. Хотя… ПКМ это вам не автык. ПКМом можно и войну воевать. А воевать из ПКМа Президент умелый. — Чей хоть тиснул? Варвы?

— Варвы, — кивнул Серега, — норм аппарат, почищенный, приведенный к точному бою. Три коробочки имеется к нему. Не сцыте, военный, я сам потащу.

— Короче. Перед Васей отмажу. Иди в штаб, мути кофе.

И мне намути. И Васюму, он вон тоже пить хочет.

— А ми тут як, надовго? — как бы равнодушно поинтересовался Механ.

— Ни хера, Васюм, ни в какие магазины никто не идет. Сигарет и хавки мы купили, воды щас наворуем у начпрода, больше нам ничего не надо. Тепленьким на войну никто не поедет. Все, я погнал до медицины, Сережа — кофе, Механ — не проеб.ться. Контроль за виконанням наказу залишаю за собою. — И я потопал мимо банной палатки в сторону «таблеток».

Через полчаса карма-злодейка довела меня до истерики, а ротного и Президента — до вусмерть испорченного настроения.

— Танцор, смотри сюда, — комбат развернул карту на столе первого этажа штаба. Ротный наклонился вперед, одновременно протягивая руку куда-то вбок, в которую Президент сразу же вложил планшет АрмииСОС, — отмечай себе. Цель семнадцать, бээмпэ противника. Отут капонир, видишь? Нашел?

— Нашел, — ответил Вася и тыцнул по экрану потрепанного «Asus»’а.

— Карту надо иметь. Кар-ту. А не только планшет, — веско сказал начштаба.

— Карта есть, но наша, окрестности Докуча. И на планшете удобнее.

— А сядет планшет?

— Заряжу. Два пауэрбанка с собой.

— А сломается?

— На телефоне открою.

— А телефон сядет или сломается? Как тогда задачу выполнять будешь?

— А карта порвется, проеб.тся или сгорит? Викторыч, я не понял, вы чей друг, мой или медведя? — Вася посмотрел на начштаба.

Роман Викторович покачал головой.

— Так, если двадцать первый век закончил выяснять отношения с девятнадцатым, вернемся к ориентирам. Смотри. Цель восемнадцать, укрепленная позиция. Ориентиры прикинул? Понял? Точно? Дальше, цель девятнадцать, минометная позиция… — комбат быстро нарезал задачи, хотя торопиться вроде некуда.

Я оглянулся. А Механ-таки проеб.лся, вот блин. Ну, ничего, не дай Боже придет с запахом — он у меня обратно на террикон пешком пойдет.

— Минометная позиция, — начал смаковать Вася. — Это хорошо. Эх. Накрыть бы…

— Накроем, если надо будет. Дальше. Цель нумер двадцать. Отдельно стоящее здание. Там живут лентяи, не хотят в блиндажах жить. Ничего, это ненадолго.

— Принял, нанес.

— Я говорю куда — и ты туда летишь. Если надо, будешь корректировать СПГ или семьдесятдвоечные минометы.

— Все понял.

— Вы на хрена генератор приперли?

— Батарейки заряжать.

— Там есть геник, свой выбросьте тут. Мне машина ваша нужна.

— Это не машина, это медэвак, — вклинился я, — я уже все точки забора раненых с медиками согласовал.

— Медэвак у нас — бэтэр разведки, — комбат злился, но все-таки объяснял.

— Доповидаю. Бэтэры разведки у вас и огневое прикрытие, и медэвак. Так не пойдет. Бэтэра не окажется тогда, когда он мне понадобится. Медэвак — это всегда отдельная машина, нигде и никак больше не участвующая. Я медиком иду и отвечаю за эвакуацию до «Пятого клапана», и чтоб живым довезти. — Я наклонил голову и смотрел на комбата исподлобья.

— Так, военный. Во-первых, ты не понял. Во-вторых, рановато ты начал комбату перечить, — комбат вдруг стал необычайно вежливым, и это обозначало — оно взбешено. — На машине своей ты повезешь сапера и кучу бэка и вооружения. Так что геник свой выбрасывай к херам, и остальное тоже, стой ровно и жди команды.

— Я повезу все, что надо и куда надо. Но потом пикап останется медэваком со мной.

— Мартин. Иди, покури, остынь и не п.зди мне тут, — махнул рукой комбат.

Я остался на месте, мы оба были упрямцами, только он отвечал за весь батальон и за всю операцию, а я — нет. А с другой стороны, медэвакуация — это моя зона ответственности, и если я посчитаю нужным, позвоню сейчас на террикон, и через два часа сюда приедет бэха-двойка. Ммм… То я перегибаю, пожалуй, вызывака грозный нашелся. Я аж зубами скрипнул, ну как же ж не понимать, что медэвак — это самое важное. Хотя… Каждый, буквально каждый, кто за что-то отвечает в армии, считает именно свое направление самым важным и «выносит мозг» комбату именно по своим задачам. Эх… Пойти покурить? Кофе наконец-то намутить?

— А… Насчет зарядки…Так, а геник откуда на новой позиции? Неужели с собой понесут? Или разведка заволокла? — вклинился ротный, пытаясь спасти меня от комбатского гнева.

— А кто тебе сказал, что ты идешь на новую позицию? — посмотрел на Васю все еще раздраженный комбат.

— А куда? — недоумевающе спросил Вася.

— Ты летаешь вон от него, — кивнул комбат на «Малыша», командира РВП. — С «Кукушки». А Прези… тьфу, Сергей будет работать с СПГ с «Кондора», который становится тылом.

— С «Кукушки«? На захват я не иду? — ужаснулся Вася.

— С чужого СПГ? С непонятно пристрелянным прицелом? — в унисон ужаснулся Президент.

И вот тогда я заржал. Взахлеб, до истерики. И все, кто увидел Васино лицо, это выражение «меня не взяли на войну», засмеялись. Дурное напряжение, царящее в большой комнате на первом этаже здания, лежавшее тяжелой холодной тушей на взгорбленном паркете и давившее на души каждого, кто участвовал в подготовке операции, вдруг куда-то делось. Все смеялись, в двери заглянул зампотыл, увидел ржущую толпу, на всякий случай улыбнулся и быстро исчез.

А мы ржали. Даже Вася улыбался, и я вдруг представил, что сказала бы его жена, Оксана, если бы узнала, что ее муж страшенно расстроен тем, что его не взяли в группу на захват новой безымянной посадки, затерявшейся среди тысяч таких же по всей длинной и нагретой щедрым солнцем линии разграничения.