Неожиданная мысль заставила ее вздрогнуть. Возможно ли это?.. Не назначил ли Кингстон на ее место Джея?

Но нет. Только несколько минут назад Джей предложил купить ей чашку кофе, когда она получит назначение… Нет, не когда, а если…

У Джорджии перехватило дыхание. Да, Джей сказал, если она получит назначение… Не пытался ли он предупредить ее?

Она еще раз проиграла в голове эти несколько минут перед собранием. Несмотря на обычные шутки, Джей казался несколько скованным. Она приписала его зажатость к проблемам с ксероксом. Но возможно, он просто остро ощущал вину?

Невидящим взором Джорджия уставилась на свою ручку, с трудом скрывая волнение. Она была идеальной кандидатурой на место Нормана и прекрасно знала об этом. Последние два года доказали, что она замечательно может справиться с его работой.

Ручка выскользнула из ее влажных пальцев и со стуком упала на стол. Отец не мог отдать ее место Джею.

Или… все-таки произошло непоправимое?

Чем быстрее читал Джей, тем больше слов на странице сливались в одно сплошное пятно. Как можно было вообще до такого додуматься?

Он рукой отбросил с лица волосы. Ему надо было подстричься, но времени катастрофически не хватало. Последние две недели пролетели как один день, пока он пытался расчистить свой стол от горы накопившихся файлов. И все еще не добрался до подтачивающих «Кингдом» слухов с Уолл-стрит.

Он подавил стон, сосредоточившись на буквах, сливающихся в одно черно-белое пятно. Кингстон Киннер, должно быть, совсем выжил из ума. Мог бы выбрать более подходящее время!

Через три дня Джей собирался уехать – первый визит домой за два года. А перед отъездом решил все рассказать Джорджии. Если бы он не был трусом, то сделал бы это раньше.

Но теперь уже поздно.

Решение Кингстона нанять стороннюю фирму адвокатов, чтобы сопровождать его спецпроект, поначалу показалось ему вполне безобидным. Если бы Джей не был так сосредоточен на том, чтобы закрыть перед отъездом все дела, то, возможно, что-то и заподозрил. И вероятно, отговорил бы Кингстона от этого безумия.

Но теперь уже поздно.

Джей снова сложил бумаги в стопку и положил на них сцепленные руки, словно пытаясь удержать готовое вырваться оттуда безумие.

Подняв глаза, он встретился взглядом с Джорджией.

Она улыбнулась и вопросительно подняла одну бровь. Желудок Джея тут же скользнул прямо в его итальянские лоферы. В это время Кингстон уперся ладонями в ручки кресла, имеющего сходство с троном, и медленно встал. В конференц-зале воцарилась невообразимая тишина. Джей мог слышать жужжание бесшумного кондиционера.

– До тех пор, – сказал Кингстон, – пока акции вкладчиков составляют сорок девять процентов, я всегда могу наслаждаться повышенным интересом публики и заботиться о будущем компании.

Джорджия выпрямилась. Джей знал, что сегодня она ожидала назначения.

Его руки, лежавшие на документах, сжались в кулаки. Казалось, воздух в зале раскалился от напряжения. Даже Черис отложила карандаш в сторону.

«Уж не начал ли Кингстон тайком продавать свои акции», – подумал Джей, вспомнив недавнее движение на рынке.

И не подозревала ли дочь Киннера какое-то представление о том, что задумал ее дражайший папочка? В конце концов, Черис была его любимицей. Впрочем, Джей так и не понял, что запланировал Кингстон для своей младшей дочери. По крайней мере, в документах, которые ему удалось просмотреть, ее имя нигде не упоминалось.

Напряжение в конференц-зале стало почти осязаемо.

– Роберта, Черис и я всегда были вовлечены в дела компании – и много инвестировали в будущее «Кингдома», – сказала Джорджия.

Ну просто потрясающий образец скромности! Разумеется, Кингстон рассчитывал, что его дочери будут жить и дышать «Кингдомом». А Джорджия так вообще сделала компанию своей жизнью. Были моменты, когда ее слепая преданность «Кинг-дому» приводила Джея в отчаяние.

– Самым простым, – неожиданно подала голос Черис, – было бы решение разделить твой пятьдесят один процент поровну между нами тремя.

– Слишком простым, – протянула Роберта.

Джей напрягся, ожидая приближения шторма.

– Сделать так, – сказал Кингстон, – означает потерять компанию. Если я дам каждой из вас семнадцать процентов, это сделает «Кингдом» доступным для поглощения.

Значит, Кингстон тоже был в курсе. Первые признаки появились еще пару месяцев назад. Потом рынок стабилизировался. Однако на прошлой неделе ситуация вновь стала нестабильной, и цены на акции взлетели.

– Этого не случится, если мы будем держаться вместе и сохранять общие приоритеты, – сказала Джорджия, так сильно сжимая ручку, что пальцы побелели.

Кингстон хмыкнул:

– Когда это было, чтобы вы трое держались вместе?

На другой стороне стола Черис постучала карандашом – в гулком пространстве конференц-зала этот звук показался Джорджии оглушительным.

– Отец…

– Так что ты собираешься делать? – спросила Роберта. – Отдать все Черис?

– У меня три дочери – и я должен позаботиться о каждой из них, – с удивительным смирением произнес Кингстон.

Джей прекрасно знал, что старый плут никогда не делал ничего, что не служило «Кингдому» – и ему самому – на пользу.

– Но, естественно, самая большая награда достанется самой преданной моей дочери.

– Ты имеешь в виду самой любимой твоей дочери? – Это был голос Роберты.

– У тебя есть сомнения в моей преданности? – спросила Джорджия. Ее глаза странно блестели. – Я работаю восемьдесят часов в неделю. У меня два года не было отпуска. Черт, за этими стенами у меня вообще нет никакой жизни!

– Это твой выбор, – пожал плечами Кингстон.

Джорджия открыла было рот, чтобы ответить, но потом опустила глаза, закрыла ручку и положила ее рядом с блокнотом. Ей нужно было хорошенько подумать, чтобы озвучить свою позицию.

– А у тебя есть что сказать, Черис? – Острые глазки Кингстона потеплели, остановившись на младшей дочери.

Черис покачала головой:

– Нет.

– Нет? – Холод вернулся в эти прозрачные голубые глаза, так похожие на глаза Джорджии. – Но ничего, детка, думаю, у тебя скоро прибавится энтузиазма. – Кингстон медленно обвел взглядом своих дочерей. – Вознаграждение последует незамедлительно, – объявил он. – Та, что первой докажет мне свою преданность, получит двадцать шесть процентов акций «Кингдома» – больше половины моей доли, – и этого будет достаточно, чтобы обеспечить реальную власть. Оставшиеся двое разделят между собой двадцать пять процентов.

Джей не мог заставить себя встретиться взглядом с Джорджией. Он знал, что это только начало.

Кингстону следовало бы запретить так обращаться со своими дочерьми.

Сделав глубокий вдох, Джей попытался расслабиться.

– Прежде чем вы спросите, в чем это заключается, – начал он, – я могу сказать, что ваш отец нашел способ, которым каждая из вас могла бы доказать ему свою преданность. У него есть план.

Джорджия с трудом скрывала волнение. Гул удивления пронесся по конференц-залу, но тут же затих.

– Джей абсолютно прав: я привык все планировать. – В голосе ее отца прозвучало удовлетворение. – Мой прадед создал «Кингдом» в одной из заброшенных комнат своего дома, а я превратил его в известный бренд.

– Какого рода план? – К Джорджии наконец вернулся голос.

Кингстон даже не взглянул в ее сторону.

– Я полагаю, и небезосновательно, что мои дочери могут оказаться предметом интереса жадных до денег акул, которых немало снует в водах модельного бизнеса. Поэтому я приготовил список кандидатов, способных защитить…

– Защитить? Кого? Нас? Зачем?

Кингстон проигнорировал возмущенные возгласы Роберты и Джорджии.

– Первая, кто выйдет замуж за кандидата, которого я выбрал, будет считаться самой преданной дочерью и в награду получит двадцать шесть процентов акций «Кингдома».

– Что?! – одновременно возмутились Роберта и Джорджия.