- Так точно, ясно.

  ˗ Все, можете быть свободны.

  Мы вошли в очень маленькое помещение, что˗то вроде кухни городской квартиры, где помещается один горшок и одна хозяйка. Тут стояла одна двух-яростная кровать с голым матрасом наверху.

  ˗ Тут мы будем размещаться вдвоем, я переберусь наверх, а ты, как столичный солдат и мой начальник, располагайся внизу. Клопы тут, правда, не выводятся. Особенно атакуют новенького, придется потерпеть недельку другую. А надо белье заказать. Я сейчас, хотя думаю. капитан Коваленко уже позаботился об этом.

  ˗ Хорошо, давай посмотрим документацию, предложил я, желая побыстрее ознакомиться с делами, которые никак не ладились.

  Саша достал массивную папку. Но в этой папке все было неправильно, а что было правильно, не разберешь.

  ˗ Надо ехать в обсерваторию, ˗ сказал я. ˗ И сейчас же, не откладывая на завтра.

  - Я не знаю, где эта обсерватория, - сказал Санин.

  - Найдем. Сейчас сядем в машину, нас подвезут.

  -Так машина уже уехала.

  - Разве? Почему шофер ничего не сказал?

  Я бросился к капитану.

  ˗ Как быть, товарищ капитан?

  - Решайте сами. Вы старший. Мы вскоре назначим вас на сержантскую должность, и в ваши обязанности будет входить только получение и обработка данных. До города отсюда каких-то восемь километров. Можно пройти и пешком, а там спросите.

  - Пошли! - сказал я Санину.

  - А обед?

  - Обед вам оставят, - сказал капитан.

   ***

  В окрестностях Бреста было еще довольно тепло, несмотря на то, что ноябрь подходил к концу. В Минске снег белел, когда я еще садился на поезд, буквально вчера. А здесь снег даже не пролетал. Над густым лесом из молодых сосен, тучи свисали так низко, словно вершки деревьев вросли в них. Стояла какая-то жуткая мертвая тишина, которой коренные горожане любят наслаждаться, но лишь некоторое время, а потом предпочитают вернуться домой, где не умолкает грохот городского транспорта, где пахнет выхлопной трубой и прочими прелестями современной цивилизации.

  Впрочем, я замечал это только мимоходом: мы усиленно шагали по направлению к городу, чтобы добраться до Обсерватории и выяснить все, что надо. Санин бежал за мной, почесывая над ухом, а иногда крутил пальцем у виска и что- бормотал себе под нос. Восьми километровый путь был преодолен за час сорок минут.

  Осталось отыскать здание Обсерватории. Кого ни спросишь, каждый пожимает плечами и проходит мимо, нахмуренный с озабоченным видом.

  - Бандеры они все, западники, они нас ненавидят, - прошипел Санин. - Нечего было их освобождать. Пусть бы под немцами загнивали.

  - Не переживай, Саша, найдем мы эту Обсерваторию во что бы-то ни стало, вот увидишь, - сказал я и тут же обратился к идущему навстречу майору в синих погонах.

  - Улица Ленина, 45, - сказал майор, не глядя на солдат, и прошел дальше.

  - Га, как мы не догадались сами. В каждом городе главная улица носит название вождя мировой революции Ленина или Сталина. Надо выйти на главную улицу, а сорок пятый дом само собой отыщется.

  - Ну, вот видишь, Саша. Не так страшен черт, как его малюют. Пойдем по главной улице.

   ***

  В Обсерватории нас встретили приветливо и даже сообщили, что знают многих работников Главной Обсерватории в Минске, а эта, Брестская обсерватория, вовсе не обсерватория, а всего лишь филиал минской обсерватории. Здесь почему-то не было молодежи. Шары запускали две старушки, они же и принимали сигналы, обрабатывали и передавали не только воинским частям, но и в Минск для сверки. Был еще один хромой мужик с одним глазом, всегда не в духе, на всех ворчал и сетовал на незаслуженно маленькую зарплату и такую же пенсию. Мне он запомнился тем, что одна нога у него была в сапоге с нормальным голенищем, а другая без голенища и это придавало ему вид смешного трагического старичка ˗актера. Ничего толком сами работники обсерватории не знали, слабо разбирались в том, чем занимались: надутые водородом шары у них взрывались, где˗то над лесом на низкой высоте, а данные они переписывали из минской республиканской обсерватории, где работала Нина и Аня Мильчакова.

  - Мы того, у нас маленькая зарплата, не дорожим этой работой, - признался старичок, которому было абсолютно все равно, какие данные передавать воинским частям и откуда их получать.

  - Жалко,- сказал я. - Выходит, я зря сюда приехал.

  - Брось ты жалеть. Надо руководствоваться поговоркой: солдат спит - служба идет. - Я уже проголодался, - заявил Санин, когда мы вышли из Обсерватории. - Давай возьмем направление на бункер.

  - А я уже сутки не ел, - вспомнил я и почувствовал слабость в ногах. - Пойдем, купим булку и бутылку газированной воды.

  - Тут с этим проблема, - сказал Санин. - За хлебом всегда очередь. Люди стоят с самого утра. Кода что-то подвезут - расхватывают мгновенно, буквально сметают все с прилавка.

  - Консервы купим и разделим на двоих, - предложил я.

  - Пожалуй, но только рыбные консервы можно купить, мясных нет.

  - На безрыбье и рак рыба, - сказал я.

  Но нам повезло. В одном из магазинчиков нашли консервированные голубцы, возможно, трехлетней давности. Сложив свои капиталы воедино, мы приобрели полную пол килограммовую банку консервированных голубцов, и заморили червячка.