6

  В воскресение в три часа дня она ждала меня у входа в парк Челюскинцев с черной сумкой под левым плечом, как знаком, что это она, та самая девушка, которая оставила записку в читальном зале городской библиотеки. Она решила отказать ему в свиданье в этот раз, но не смогла сдержать, данного самой себе обещания: часто совершенно обычное явление, становятся романтическими и необычными в нашем воображении. А Лиля, как филолог, начитавшаяся романов, была девушкой с развитым воображением. Ей нетрудно было заморочить голову, но это мог сделать другой человек, не такой как Я со слишком открытой и обнаженной душой и еще более наивным сердцем.

  - Я боюсь, что не узнаю вас, - сказал я тогда по телефону. - В читальном зале, за нашим столом сидели еще люди, а среди них были и девушки, а вас, сидевшую рядом, я не разглядел. Будет обидно, если мы разминемся.

  - Не волнуйтесь, - потеплел голос Лили, - я вас немного разглядывала и запомнила, поскольку солдат, сидящий в библиотеке редкое явление. Если вы растеряетесь - я сама подойду. Не отходите от входа в парк. Там арка, вот под аркой и стойте. А если хотите, сверните в рулон газетный лист и держите его в правой руке. Я подойду.

  Но никакого сбоя в первой встрече не произошло: у входа в парк они оба шли на встречу друг другу. Лиля, как только увидела молодого солдатика, замедлившего шаги перед входом в парк, сама двинулась с места.

  - Ну, вот, не потерялись мы. Здравствуй, солдатик! - сказала она улыбаясь. - Я издалека заметила тебя и поняла: идет мой солдатик. Не жарко ли в кирзовых сапогах? Они тебе, кажись, немного велики. Пойдемте, прогуляемся вокруг клумбы, я здесь давно не была. И времени у меня не так много. Через час я должна позвонить подруге, и она мне назначит наверняка свиданье.

  Я смотрел на нее восторженными открытыми глазами и старался идти на некотором расстоянии от нее.

  - Не сторонись меня, я ведь не кусаюсь, - казала Лиля. - Или вам, солдатам, запрещают идти рядом с девушкой, держа ее, скажем за руку?

  - Я хочу смотреть вас, а когда совсем рядом, ничего не увидишь, - смущаясь, произнес я. - Я должен подтвердить тот образ, который зародился в моем сознании за это время.

  - Чудак. Ну и как? Нравлюсь я тебе?

  - Вы...вы просто прекрасны. Как вы можете не нравиться? Рядом с вами я стыжусь своих кирзовых сапог, пилотки и...

  - Чего?

  - Сам не знаю чего.

  - Стихи давно сочиняешь? Девушкам не посвящаешь случайно?

  - Бывает.

  - Сочини мне что-нибудь. Мне стихов никто не посвящал. То, что я прочла в библиотеке, понравилось. У тебя, видимо талант.

  - Я еще пьесу написал и послал в союз писателей.

  - Как называется?

  - "Новая эпоха".

   - Почитаешь?

  - Обязательно.

  - Ну, я не поэт.

  - Но стихи у тебя... мне нравится, во всяком случае, то, что было на столе в библиотеке. Ты принес мне их?

  - Принес.

  - Отдай, а то забудешь. И почитай мне что-нибудь еще.

  - Но у вас мало времени, вы торопитесь на свидание. Кто этот счастливчик, который вас ждет?

  - Ах, так ты уже ревнуешь?

  - Я не имею никакого права ревновать вас к кому бы-то ни было.

  - Ну, это с одной стороны и хорошо: нам нравится, когда нас ревнуют.

  - Ревность - пережиток капитализма, - сказал я.

  - Чепуха. Это нам внушают наши идеологи. А если серьезно, то ревности без любви не бывает.

  - А вам присуще чувство ревности? - спросил я.

  - Не знаю, может быть, - уклончиво ответила Лиля. - Расскажи, как тебе служится и..., если хочешь, немного о себе. Знаешь, каждый человек это целый мир, отдельная судьба.

  - Мне кажется, вы не стандартно мыслите и это делает вам честь. Жизнь каждого из нас поделена на две части: одна -духовная, другая - наше физическое существование. Наше физическое "я" находится в постоянном противоречии с духовным. У меня это противоречие настолько обострено, что я плохо сплю, у меня нет аппетита, и я начинаю думать, что жизнь- это мучение, как говорил наш русский реакционный писатель Федор Достоевский.

  - Что ты читал Достоевского?

  - Только "Бедные люди", - ответил я.

  - Достоевский - величайший русский писатель, который больше известен на западе, чем у нас. И он вовсе не реакционный. У него только один роман, кажется, "Бесы" реакционный.

  - А вы читали его?

  - Нет. Его не достать. А потом женщинам больше нравится Тургенев. Ты где-то учился после окончания средней школы или сразу в армию забрали?

  - Мечтаю поступить в девятый класс вечерней школы, если получится, - сказал я, не подумав.

  - Что, что? Ты, знаком с творчеством Достоевского, закончил всего восемь классов?! В это трудно поверить. Я уже школу давно закончила, у меня университет за плечами. Что ты делал раньше? сколько тебе лет? - удивленно спрашивала Лиля.

  - Было двадцать два в августе, - сказал я.