–Не поможете старцу, мужики добрые?!

–Конечно!– воскликнул Калюс.

–Но смотря чем,– поправил приятеля Норен, левой рукой держа поводья, а правую свесив вдоль своего туловища.– Чего нужно?

Старец исподлобья посмотрел на наемника.

–Несколько глотков воды да пару медяков, на хлеб. Понимаю, каждому встречному не поможешь, сам без ничего останешься, да и сам я никогда не любил, и сейчас не люблю оставаться перед кем-то в долгу. Взамен я вам кое-что дам.

–Да ничего не…– начал было изобретатель, но Норен его перебил.

–И что же?

– А ты подай, и узнаешь,– лукаво улыбнувшись, загадочно ответил старец и протянул маленькую морщинистую ладонь в его сторону.

Калюс достал из мешочка несколько медяков и бросил их в ладонь незнакомца, а Норен в свою очередь дал ему свою флягу с водой.

–Благодарю,– кивнул незнакомец, высыпая деньги в свой широкий карман.– А теперь слезьте с коней.

–А это еще зачем?– недоверчиво спросил наемник и едва переборол желание положить ладонь на рукоять своего меча. Что-то ему не нравилось в этом человеке.

–Ладно уж вам, мужики. Неужто два молодых отважных воина испугались старика?

Наемник заметил, как взгляд Калюса поменялся. Он одной рукой поправил волосы, чуть приосанился и слегка выпятил грудь вперед. Закатив глаза, Норен цокнул языком и, ловко перекинув ногу, спрыгнул с коня.

–Протяни руку вперед и покажи мне свою ладонь,– сказал старик, но прозвучало это как требование.

–Зачем?– вновь повторил Норен, ему начинало нравиться это все меньше и меньше.

Он сам неоднократно использовал примерно такие же приемы неожиданного ранения. Царапал человека лезвием, на который заранее наносил отраву из вытяжки из сюлика, ядовитого растения, знаменитого и известного среди травников и лекарей как «Капля крови» (цветом соответствуя своему названию). Обычно Норен использовал его на допросах. Медленнодействующий яд причинял нестерпимую боль, и за «Слезу» – эффективное противоядие почти от всех возможных отрав – они были готовы рассказать все, что он от них потребует.

–Прекрати, юноша,– усмехнулся старичок, и наемник подумал, что ему льстило то, что его даже в этом возрасте остерегаются.– Я тебя даже трогать не буду.

Внимательно следя за незнакомцем, наемник медленно протянул руку и повернул ее ладонью вверх. Посмотрев на нее несколько секунд, мужчина перевел взгляд и уставился Норену прямо в глаза. Цвет радужек у старца был темно-серый и напоминал ему небо во время собирающихся вместе грозовых туч. Наемнику даже на секунду почудилось, что в них вот-вот проскочит молния.

–Обезумевший Серый ветер сойдется в битве с Сияющей надежной. Зальют они землю кровью виновных и невиновных, и лишь от тебя зависит, произойдет ли это, и каков будет исход. Луна, Пламя, Песок и Вода помогут в этом, но только тебе решать, которого именно впустить в свой сосуд,– отойдя от опешившего Норена, старец приблизился к Калюсу, дождался, пока он тоже повернет ладонь к небу, и спустя несколько секунд произнес.– Дети твоих мечтаний покорят многих, имена их войдут в историю, но беспощадно сразит твое сердце вороная стрела. Остерегайся, мучить она тебя будет, и страданием и наслаждением, и либо спасет тебя вороная стрела от смерти, или же убьет. Eokorestés vis locrouter, falisuod óun haravahas dises.

Закончив свой монолог какой-то странной белибердой, которую не понял ни наемник, ни изобретатель, старец развернулся и пошел прочь, опираясь на свою клюку и сжимая в другой руке флягу Норена, про которую тот совсем забыл.

–Как тебя зовут?– спросил у уходящего вдаль старика сбитый с толку Калюс.– Что все это значит?

–Имен много у меня, юноша. Странник – из них одно,– не оборачиваясь, ответил он, и зашагал дальше.

Калюс дернулся в его сторону, но наемник остановил приятеля. Около минуты друзья молча стояли, буравя своими взглядами спину старика.

–Ты вообще понял, что сейчас произошло?– наконец нарушил тишину Калюс, поскребя свой затылок.

–Нет,– мотнул головой наемник, и быстро влез на Велеса.– Наверно просто спятивший на старости лет мужик. Поехали.

–А что это за фраза, которую он сказал в конце?– оседлав Шестеренка, спросил Калюс.– Я как будто открыл фантастический роман Нолки́тена, когда помнишь, там этот тролль говорил: Горго улили наста ра ха, гра-гра ли гэуэ уэ… или в конце гу ра нага, а не гуэуэ уэ? Что-то я забыл. Ты не помнишь случаем?

–Нет,– соврал Норен, на самом деле перечитавший этот роман раза три (не меньше) и знавший, что в конце будет «гуэ нуре гэ».

Наемник никому никогда не рассказывал, что увлекается литературой. Это для него было равносильно тому, как если бы в каком-нибудь войске узнали, что самый сильный и яростный воин из всех втайне играет на арфе и перед сном завивает себе в волосы бигуди, популярные среди благородных дам.

В седельной сумке Норена всегда присутствовала какая-нибудь книга, а по вечерам в мрачных комнатах трактиров или у костра он частенько писал свои рассказы, в основном мемуары, часто опирающиеся на его прошлые приключения, но никогда никому не давал их читать. Это просто его успокаивало и доставляло удовольствие.

–Поехали уже, а то до ночи здесь проторчим,– с ноткой недовольства сказал Норен и, встряхнув поводьями, пустил своего Велеса рысцой.

Взобравшись на вершину холма Долатура, у его подножия и дальше наемник увидел Слияние.

-А вот и моя новая мастерская!– с гордостью сказал Калюс, указывая на двухэтажное здание.– На первом этаже работаю, на втором живу. Ну, разве не прелесть?!

–Для тебя – вероятно.

–Мне здесь нравиться,– изобретатель отпер ключом дверь, расположенную между двух больших окон.– Не то, что мерзнуть на улице и спать на камнях. Может, и ты когда-нибудь где-нибудь осядешь?

–Дом мне без надобности,– покачал головой Норен, заходя внутрь.

Квадратное помещение, в котором оказался наемник, было маленьким. В конце него, почти на всю ширину располагался прилавок и еще одна дверь. Все стены были увешаны полками, а те в свою очередь заставлены разнообразными штуками для ученых, типа флюгеров и другой дребедени, которой Норен даже не мог дать определение, и всякие личные изобретения Калюса. Некоторые из них наемник узнавал, например прибор для дистилляции воды.

На каждой вещи висела, привязанная веревочкой небольшой кусок пергамента, на котором было написано название товара, цена, и его назначение.

–Ох, Восемь всемогущих!– воскликнул Калюс, а затем торопливым шагом зашел за прилавок и взял свои очки в серебряной оправе.– Забыл их перед отъездом. Ты даже представить себе не можешь, какие это мучения – работать без них! Плохо я вижу вблизи в последнее время.

Надев их на переносицу, изобретатель посмотрел на наемника. Норену всегда казалось, что очки кардинально меняют лицо их обладателя – в особенности Калюса – и отнюдь не всегда в худшую сторону. Сейчас изобретатель выглядел по-деловому, и не знавшему его никогда человеку мог показаться серьезным и важным… ну, пока Калюс не откроет свой рот, разумеется.

–Пошли,– поманил Норена рукой друг.

Пройдя в следующую комнату, наемник сразу понял, что попал в обиталище изобретателя. Все три стола были завалены исписанными мятыми бумагами, чертежами, деталями, инструментами. Под потолком располагалось еще одно окно, служившее дополнительным источником света. Услышав звон, Норен посмотрел под ноги и увидел пустую бутылку, катящуюся под стол, которую нечаянно перед этим пнул.

–Ну и бардак здесь у тебя,– все же не удержался от замечания наемник.– Как всегда.

–Разве?– искренне удивился изобретатель.– Ну, немного не прибрано, конечно, но чтобы прямо бардак…

–Нет, Калюс, у тебя тут сущий хлев.

–Хватит критиковать мо образ жизни,– фыркнул он, проходя к одному из двух шкафов.– Лучше посмотри сюда.

Открыв дверцу, Калюс порылся там пару секунд, что-то отодвигая и отставляя в сторону, а затем развернулся и продемонстрировал Норену пару наручей, с виду не представляющих собой ничего необычного. Они были обтянуты черной кожей и с прилаженными сверху стальными пластинами.