Мишку текст расстроил еще больше. Он видимо уже представил, что там описаны места спрятанных кладов и несметных пиратских сокровищ. Вряд ли.
Воры в одну кладку никогда всю добычу не прятали. Делали несколько мелких, а потом по мере надобности их вскрывали. Рассказал об этом ребятишкам. Мишка совсем скис.
Я смотрел на его конский хвостик, рваные на коленях новые джинсы, серьгу в ухе и татуировку на тыльной стороне ладони "Они устали".
Что это? Вызов всему человечеству? Вовсе нет. Я знал многих девчонок и мальчишек дачного поселка. И всегда восхищался ими. Они были лучше нас в этом возрасте.
- Пойду я сегодня спать на веранду. Там мамка зелень сушит - такой запах классный. А то этот боров так храпит.
Я заметил, что Миша никогда, ни разу, не назвал отчима по имени. Парень всегда игнорировал открытую калитку. Вот и сейчас пошел к забору.
Только сейчас я вспомнил о своем обещании начать изучение компьютера.
Но принесенные им книги нарушили все планы. Мы тогда даже не подозревали, насколько далеко заведут нас эти маленькие дырочки на страницах старых справочников.
Учебу на компьютере мы с Мишкой так и не начали ни через неделю, ни через месяц. На следующий день он увидел, как я меняю на удочках оборванные крючки и поплавки и загорелся идеей сходить на рыбалку.
- Дед Вов, а ты уже все записи в книгах разгадал? Чо там?
- Нет. Наташа взяла их к себе. Говорит, как закончит выписки из первой книги, так все сразу принесет.
- У, эта ленивка неделю просидит. Может, пока смотаемся за карасями? Вон у вас какие удочки классные! Я сколько раз просил своего четырехглазого купить складную удочку. А он говорит, что сначала на машину надо накопить. Второй год уже копит. Дед Вов, пойдем на пруд. Я тут одно место знаю. Такие там карасищи ходят. Во! - он широко развел руки.
Я сам давно собирался развеяться и мы пошли копать червей. Пруд оказался заросшей ряской маленькой лужицей, метров двадцать в диаметре.
Но, как известно, на рыбалке главное - не рыба, а участие.
Поймав пару карасей типа "кошачья радость", мы, довольные и отдохнувшие, потопали домой.
Возле кухоньки, подбоченившись, нас ждала загадочно улыбающаяся Ната.
- Уху будем варить или мне в магазин снова за рыбой бежать?
Мы скромно потупили взгляды, пряча литровую баночку с уловом за спиной.
- Понятно, рыбачки! А вот у меня улов побольше вашего будет! - она победно подняла вверх руку с исписанным листком.
Уха все-таки состоялась. Из кильки в томатном соусе. Мелкая, вроде, рыбешка, но как выручающая русский народ в постоянно трудные годы его жизни.
Вот, как нас с Мишкой, после неудачной рыбалки. Поглаживая животы, мы пили из деревянных пивных кружек клюквенный кисель и лениво следили за хлопотами бегающей Наташки. Моя сиамка Марго упорно терлась о брючину, требуя продолжения банкета из четырех карасей-малолеток.
- Сметана, может, хватит мельтешить, как моль перед глазами? Читай уже, что наскребла. Видишь, мы готовы? Читай с выражением и не торопясь. Я после обеда всегда туго соображаю.
Девчушка остановилась перед развалившимся в кресле рыжим наглецом и подперла бока побелевшими от возмущения кулачками. Потрясла куцыми косичками и, видимо, посчитав, что Мишка недостоин не только ее слов, но и внимания, вздернула носик и удалилась домывать тарелки.
А я в это время уже дочитывал интересные записи, сделанные ровным девичьим почерком.
"Вскрыл ломом подпол. Выковырнул из стены запечатанную сургучом бутылку.
Деньги прекрасно сохранились. Половина их моя. Первым делом решил расплатиться по долгам и купить хороший инструмент. На всякий случай простукал в подполе кирпичную кладку и нашел вторую бутыль, побольше, о которой Бешеный мне не говорил. Набита золотыми кольцами и коронками. У нас их продать некому. Придется ехать в город".
Я передал лист Мишке.
- И все?
- Да. Остальное я от соседки вашей знаю. Из города Иван Иванович не вернулся. Его снова посадили за перепродажу золота. В тюрьме он и умер от туберкулеза. Так, где ты говоришь, эта бывшая деревня находилась?
- Водяное, что ли? - Мишка показал рукой. - Вот, прямо по этой дороге. На велосипеде я до ихнего пруда за три часа доезжаю.
Значит, километров пятнадцать.
Машину мы оставили у пруда. Вдоль его берега буйствовали заросли сорняков. Это были бывшие огороды. На пригорке - остатки укатанной дороги вдоль заросших травой холмиков. И только две торчащие печные трубы. Вот и все, что осталось от чьей-то малой родины. Сколько тысяч пишут в паспортах несуществующее место рождения?
Грустно. И больно. Я остановился возле седьмого холмика. И поймал себя на мысли, что стою, как у могилы. Что надо снять картуз и перекреститься.
Квадрат мелкой травы указывал на крышку подпола. Инструментов у нас достаточно. Прогнившие доски легко ломались. Вниз вели кирпичные ступени.
Я включил экономичный и маленький фонарик на светодиодах. Призрачный голубоватый свет выхватил из мрака белые полотнища плесени. А вот посредине и горка выбитых из стен кирпичей. В цилиндре стены - две дыры. В одной уже шарит со своим фонарем Мишка.
- Пусто. Все он отсюда выгреб. Зря только ехали.
