Странным на первый взгляд выглядело приглашение в качестве режиссёра Ридли Скотта. Известный, прежде всего, как мастер изобразительной стороны кино, Скотт не представлялся самой подходящей кандидатурой на роль постановщика психологического триллера. К тому же, по общему мнению, последней достойной работой режиссёра был фильм «Тельма и Луиза», снятый в уже далеком начале 1990-х. Два же последних на тот момент его фильма – «Белый шквал» и «Солдат Джейн» – вообще считались провальными. В начале 2000 года, когда Скотт уже приступал к работе над «Ганнибалом», его «Гладиатор» еще не вышел. Возможно, опытный Де Лаурентис уже заранее предчувствовал успех этого «блокбастера времен Римской империи», и потому доверил постановку своего проекта Скотту. Но возникал вполне резонный вопрос: будет ли в этом случае новый фильм о Ганнибале Лектере полон той же экзистенциальной мысли, психологического подтекста, удастся ли передать глубину романа Томаса Харриса? Если же дело в деньгах, то расчет Де Лаурентиса был безошибочно точным: настолько долгожданной премьеры в Штатах не было давно. Но тогда до февраля-2001 было далеко.
Со временем подозрения, что на фильме было решено заработать, начали подтверждаться. Сценарий, который написал один из лучших драматургов США, лауреат Пулитцеровской премии Дэвид Мамет, не устраивал упрямого Де Лаурентиса. Автор «Неприкасаемых», «На грани», «Гленгарри Глен Росс» и множества сценариев для своих собственных режиссёрских работ, Мамет всегда славился умением передать сложную игру отношений между персонажами, будь то гангстер и полицейский, мошенник и изобрататель, миллионер и фотограф или просто «мужчина» и «женщина». Адаптация «Молчания ягнят», которую выполнил сценарист Тед Толле в начале 1990-х, строилась на взаимоотношениях Лектера и Старлинг, затмивших даже историю поимки серийного убийцы Буффало Билла. В романе Харриса «Ганнибал» у этих двух персонажей не так уж и много совместных сцен, но интересен в нем не столько смысл вновь зарождающихся отношений, а путь, по которому герои идут друг к другу, чтобы в конце концов… остаться вместе. Но такому ходу событий не суждено было обрести место в картине.
Опыт Мамета был как нельзя кстати для адаптации непростого параллелизма действия книги, а также переплетения судеб не только основных, но и второстепенных персонажей. Вряд ли нам когда-либо удастся прочитать этот сценарий, остается догадываться, что Мамет написал нечто излишне умное и глубокое, а значит – без перспектив на суммы кассовых сборов. Сценарий было решено отдать на доработку. Само собой переписывание лауреата Пулитцеровской премии уже выглядит нелепым, но имя того, кому это было поручено, оставляло некоторую надежду. Стивен Зэйллиен был автором «Списка Шиндлера» и в 1993-м году получил «Оскар» за лучший сценарий. Однако, то ли установка Де Лаурентиса опустить психологизм для усиления динамичности действия была слишком строгой, то ли двух таких разных по стилю людей, как Мамет и Зэйллиен, нельзя было смешивать в одном проекте, но от романа Харриса в окончательном варианте сценария мало что осталось.
Остались очень неясные намеки на вещи, которые заявлены и доведены до конца у Харриса, но в фильме так и оставшиеся всего лишь заявленными намеками. Человек, не читавший книгу, вряд ли обратит внимание на некоторые кадры и фразы фильма – они здесь словно и не нужны, занимают пустующее после ухода какого-либо смысла кинематографическое пространство. А если внимание все же обратить, то получится, что некоторые поступки и слова вообще сложно чем-либо объяснить. Скажем, почему агент Старлинг так горько плачет после провалившейся операции в начале фильма? Только ли из-за того, что преступницу не удалось взять живой? В таком случае известие о смерти во время перестрелки агента Джона Бригэма вовсе не выглядит обязательным для присутствия в ленте. Слезы Старлинг можно объяснить, прочитав роман. У нее с Бригэмом были отношения, которые вряд ли можно назвать простыми и тривиальными. Томас Харрис уделяет этому совсем не много места в книге, но история выглядит законченной и осмысленной. Создатели фильма решили ограничиться двумя никак не связанными между собой кадрами, оставив зрителя в недоумении. И таких моментов в «Ганнибале» достаточно. Мурена, плавающая в аквариуме изуродованного миллионера Мэйсона Верджера. Фраза последнего о том, что Старлинг спокойно смотрит на его лицо, но вздрагивает, когда речь заходит о Боге. И многое другое. Все это обрисовано в картине мелкими штрихами и не имеет под собой логических оснований. Тем временем, в финале книги мурена станет чуть ли не одним из действующих лиц, а религиозная тема проходит лейтмотивом через весь роман. Конечно, при оценке адаптированного сценария стоит делать скидку на то, что даже самый профессиональный знаток кинодраматургии не способен достоверно и адекватно передать все, что имело место в книге. Но ведь бывали случаи, когда сценаристу удавалось выбрать нужное, оставив лишний материал за пределами, или даже кардинально изменить сюжетные ходы, придав фильму совершенно иной, порой более подходящий оттенок в некоторых эпизодах. Как я говорил, в сценарии «Ганнибала» выбрано наиболее легкое для передачи посредством киноязыка и пригодное для увеличения кассовых сборов. Если многие сцены «Молчания ягнят» надолго врезались в память зрителей, то из запоминающегося с положительным знаком в «Ганнибале» есть лишь эпизод получения отпечатков пальцев доктора Лектера – только в нем и нигде больше в картине, наконец, чувствуется настоящее напряжение, без которого не может обойтись ни один триллер.
Скомканность материала, по которому Ридли Скотт снимает свой фильм, чувствуется почти каждую минуту. Вот где пригодилась бы жесткая рука режиссёра-постановщика, расставившего бы все по своим местам. Но Скотт не только не настроил на нужный лад остальную съемочную группу, но и сам, похоже, несколько запутался в размытом сценарии. Возвращаясь к роману, нужно заметить, что писатель ловко ведет параллельное действие, о котором я уже говорил. Сюжет строится на том, что доктор Ганнибал Лектер, один из самых опасных преступников в мире, скрывается во Флоренции под вымышленным именем. В этой, флорентийской части книги, инспектор полиции Ринальдо Пацци начинает подозревать, кто скрывается под маской представительного человека, намеревающегося стать архивариусом Палаццо Каппони во Флоренции. Одновременно в США, Кларис Старлинг, теперь уже агент ФБР со стажем, отвечает на судебный иск Министерства юстиции и своего главного недоброжелателя Пола Крендлера. А в роскошном поместье Верджеров живет оставшаяся в живых жертва Лектера – изуродованный миллионер Мэйсон Верджер, жаждущий отомстить как можно более изощренно. Лектер, Старлинг, Крендлер, Пацци и Вергер имеют приблизительно одинаковое значение для развития сюжета в первой половине романа. Однако Ридли Скотт вслед за создателями сценария явно не может определиться, на ком же из героев остановить свое внимание в том или ином отрезке своего фильма. Подчас на экране долго маячит инспектор-итальянец, а Старлинг вообще исчезает; или Старлинг настолько увлечена полученным недавно письмом от исчезнувшего было из ее жизни Ганнибала, что флорентийская история вообще обрывается на середине.
Контрапункт книги – убийство коммендаторе Пацци. Ганнибал сделал свое дело и может улетать из Флоренции. Но если в романе после окончания флорентийской истории следует еще множество разных сюжетных мотивов, то в экранизации после этого и без того не очень устойчивый сценарий распадается на куски – словно всю оставшуюся часть (а это еще примерно половина всей истории) было решено уложить в 30 минут. Ридли Скотт явно сделал акцент на Флоренции: Пацци является чуть ли не единственным более-менее разработанным характером. Когда коммендаторе погибает, фильм теряет последнюю надежду: дело переносится в Америку, где начинают происходить события, которые не направлены ни на что, кроме того, чтобы вызвать шок.
Что до разработки характеров, о которой я упомянул выше, Ганнибал Лектер, прославившийся в предыдущих экранизациях своими, мягко говоря, необычными беседами через тюремное стекло или решетку, на свободе выглядит персонажем, которому подвластно слишком уж многое. Он потерял прежний облик, но если в книге доктор приобретает новые черты, благодаря новой стадии отношений со Старлинг, то в фильме Лектер выглядит неопределенно, его образ не доведен до завершения, поэтому и образом в полном смысле этого слова его назвать нельзя. Энтони Хопкинс, однако, явно выглядит довольным своей ролью, буквально упивается изображением своего персонажа, вытягивая сценарный облик Ганнибала Лектера на приличный уровень. Итак, если Харрис действительно имел право назвать свой роман по имени главного действующего героя, то фильм в его окончательном варианте мог бы называться совершенно иначе, не потеряв при этом ничего. Майкл Манн, снимая экранизацию первого романа Харриса о Лектере «Красный дракон», в сценарии намеренно вывел на первый план персонажа Уильяма Петерсена, который ведет охоту на серийного убийцу. При этом он опустил символику красного дракона почти полностью и вполне обоснованно назвал свой фильм «Охотник на людей». Ридли Скотт и Дино Де Лаурентис решили не утруждать себя поисками другого названия.
