– Ты предлагаешь мне учиться в Москве? – перебила Софья.

– Жаль, что ты не тянешь учёбу в нашем университете, да ещё на престижной специальности. Менеджмент – это фундамент бизнеса! – с чувством произнес Андрей Степанович. – Мы надеялись, что ты окончишь университет и будешь помогать мне…

– Это ваши мечты! – с обидой воскликнула девушка. – Ваши! Не мои!

– Успокойся и слушай, – отец тоже повысил голос. – Возможно, мы зря заставляли тебя учиться на менеджменте…

– Неужели вы поняли? – фыркнула Соня. – Не прошло и трёх лет!

– Менеджмент – это основа бизнеса, а филология – основа гуманитарных специальностей. Сонечка, ты же любишь читать? – мужчина заговорил неожиданно мягко, и Соня поняла, что за этим таится подвох. – Если ты гуманитарий, ты сможешь учиться на филологии. Образование – это важно! Я оплачу твою учёбу, но в последний раз. Если ты и филологию не потянешь, значит, ты не способна не к менеджменту, а просто не способна учиться.

– Почему в Москве? – испугалась девушка. – Почему не дома?

– Соня, ты в двадцать один год ведёшь себя, как ребёнок, – раздраженно ответила мать и бросила в неё фартук. – Другая бы прыгала от радости!

– Ты впадаешь в панику из-за ерунды, поход за продуктами для тебя – испытание, – подхватил отец. – Ты сидишь дома, но даже обед не можешь приготовить, потому что рассчитываешь на мать. Ты должна жить самостоятельно.

– Вы хотите от меня избавиться и отправляете в Москву, прикрываясь желанием чему-то меня научить?

– Соня, – нахмурился отец, – ты полгода сидишь дома и не общаешься ни с кем, кроме нас. С ума сойти можно! – он покрутил пальцем у виска. – Ты должна развиваться!

– Я развиваюсь! Я много читаю…

Андрей Степанович покачал головой.

– Это не то. Ты должна строить свою жизнь в обществе.

– Мне неуютно в обществе!

– Ты не можешь всю жизнь просидеть дома! Послушай, мой одноклассник, Мишка Соболев, был обычным преподавателем, но поднялся по карьерной лестнице до проректора. Мы встретились, посидели в кафе, молодость вспомнили. Я пожаловался, что душа болит за дочь, некуда её пристроить, а Мишка удивился, почему я раньше молчал, он бы взял тебя на филологию. Так можно, если сдать разницу в программах. Как иногородней, тебе положено общежитие. Он договорился, комната хорошая.

Услышав про общежитие, Соня в исступлении закричала:

– Я не поеду в Москву! Я там не выживу!

– Сонечка, ты чего? Вон сколько людей уезжают и живут прекрасно…

– Это для твоего блага, – добавила мать.

– Нет! – Софья беспомощно переводила взгляд с матери на отца. – Почему вы снова решаете за меня? Я взрослый человек, мне двадцать один год!

– Ишь, как заговорила! Значит, в двадцать один год ты недостаточно взрослая, чтобы работать, но взрослая, чтобы отказываться от образования? Нет, дорогая! Или ты учишься, или съезжаешь от нас!

– Куда?

– Куда хочешь! Я не потерплю тунеядство. Мы тебя кормили, одевали, ты ни в чём не нуждалась и выросла избалованной неженкой! Соня, детство закончилось! Теперь ты должна нам помогать! Но ты по-прежнему зависишь от нас, поэтому мы вправе ставить условия. Или ты едешь учиться, или выметайся!

– Но это одно и то же: я в любом случае съезжаю.

– В первом случае ты остаёшься на полном содержании, получаешь образование и по выходным приезжаешь домой. Во втором – мы тебя знать не знаем.

– И вы так сможете? – со слезами спросила девушка.

– Соня, мы пытались и по-хорошему, и по-плохому, ты не меняешься. Твои документы у Соболева. С сентября ты будешь учиться на третьем курсе.

Соня, как ошпаренная, вскочила со стула.

– Папа, ты сошёл с ума!

– Как ты разговариваешь со мной?! – мужчина ударил кулаком по столу, и посуда задребезжала. – Я три года платил непонятно за что! Тебя отчисляли, я снова платил, как дурак! Когда ты сидела дома, я тебя кормил! Где благодарность? Я устроил тебя на лучший факультет, на третий курс, хотя ты не окончила второй! Соболев нашёл тебе комнату! Ты окажешься в тепличных условиях, другие студенты о таких не мечтают!

– Тише, перестань. – Наталья Алексеева погладила мужа по руке. – Соня успокоится и поймёт, что мы правы. Москва, может, и радикальное решение…

– В самый раз! Она не маленькая девочка, ей пора жить одной! Я хочу, чтобы наша дочь выучилась и вышла в люди, а не провела жизнь в четырёх стенах. Если она не поедет учиться, всё равно пусть выметается!

– Может, хотя бы снимешь мне квартиру? – оскорблённо спросила Софья. – У нас вроде достаточно денег.

– У нас, – подчеркнул отец, – достаточно. А у тебя? Хочешь – снимай квартиру.

– Папа!

Мужчина поставил руки на пояс и раздражённо спросил:

– Зачем тебе квартира? Сидеть в одиночестве, как здесь? Я хочу, чтобы ты общалась с людьми.

Обиженная Соня сказала, что ей вправду лучше уехать и не мозолить глаза отцу. Андрей Степанович, как мудрый человек, проигнорировал эти уловки. Он понимал, что Соня давит на жалость. Если он пожалеет её и скажет ласковое слово, она со слезами будет давать обещания, о которых скоро забудет.

– По выходным будешь приезжать домой. Москва и Тверь – разные города, а не разные планеты. Ехать два часа.

Глава 2

Орешниковы приехали в Москву тридцатого августа. От вокзала до общежития они добрались за час. Соня всю дорогу молчала. У неё щемило в груди от мысли, что родители бросят её одну в чужом городе. Обычно дети радуются возможности упорхнуть от семьи, пожить в столице, познакомиться с новыми людьми, отдохнуть в злачных клубах. Но Соня была другая. Самому веселому и интересному обществу она предпочитала книгу.

Соня боялась жить вдали от семьи. В любую секунду у неё могла начаться паническая атака, и это состояние невозможно было предугадать. Если её сердце бешено стучало, голова кружилась, а ноги становились ватными, Соню успокаивали только родители. Она не умела сама справляться с паникой.

– Соболев предупредил коменданта о твоём приезде, – сказал Андрей Степанович, поднимая чемодан дочери по ступенькам. – Тебя поселят в хорошую комнату.

Они зашли в общежитие. К приятному удивлению Софьи, холл оказался светлым и чистым. На стенах висели фотографии и объявления. У лестницы стояла толпа студентов с сумками и чемоданами.

– Сюда! – махнула им полноватая женщина в джинсах и клетчатой рубашке. Она тяжело дышала, на лбу у неё блестели капельки пота. Видимо, её умотали без конца пребывающие жильцы. – Ваша фамилия?

– Орешникова.

Женщина нашла её в списке.

– Софья Андреевна?

– Да.

Женщина проверила её документы, поставила печать и выдала ключ.

– Меня зовут Светлана Ивановна, я комендант общежития. Номер вашей комнаты – триста двадцать. Поднимайтесь на третий этаж.

– Я буду жить одна?

Светлана Ивановна засмеялась, обнажив некрасивые золотые зубы.

– Если бы студенты жили в комнатах по одному, пришлось бы построить сто корпусов. Не волнуйтесь, – добавила она, заметив отчаяние в глазах Софьи. – У вас замечательная соседка. Марьяне Терентьевой двадцать два года, учится на третьем курсе. Вы поладите.

– Такая же бестолочь, как наша, если в двадцать два года не третьем курсе учится, – буркнул Андрей Степанович. – Донести твой чемодан?

Софья мотнула головой. У неё ком застрял в горле, на глазах выступили слёзы.

Наталья Алексеевна обняла дочь.

– Не обижайся. Пройдёт время, и ты поймёшь, что всё к лучшему.

– А если я не смогу? – спросила Софья так тихо, чтобы услышала только мама.

– Вернёшься домой.

– Правда? – Соня вцепилась в рукава её кофты, с надеждой и радостью заглянула в ее глаза. – Зачем эти эксперименты? Поехали домой! Я устроюсь на работу, честное слово!

– Софья! – сердито воскликнула мать и отняла руки. – Ты даже не попыталась! Поживи здесь, может, тебе понравится. Но, если ты опять бросишь учёбу, высшее образование уже не получишь.