– Да, наша, – подтвердил Рома, закончив «сканировать» взглядом фотографию.

– Я ей написал, пообщались, познакомились, – Кирилл улыбнулся. – Мы с ней всю ночь проболтали, она классная. Я же тебе говорил, что мы находим друг друга!

Судьба сводит нас всех.

Образовалась пауза, изображение Кирилла зависло в довольной улыбке, связь прервалась опять.

– Чёрт, – прошептал Рома и вновь осознал, насколько отвратительно себя чувствует.

Ему хотелось закончить разговор, но интернет решил не восстанавливаться, поэтому Рома сосредоточился и представил паутину проводов и сигналов, чтобы самому всё починить.

«Нет», – сказал внутренний голос.

Он остановился. Что-то снова кольнуло его в висок. Проклятая головная боль вместе с каким-то гулом. Почему ты болишь? Ты же кость!

Телефон завибрировал. Пришла смс от Кира:

«Инет упал, я спать».

Мы постепенно находим друг друга. Но кто мы? Рому опять посетил этот вопрос. Больше, чем люди или все же меньше? Кто же мы такие с необычными силами, чувствительностью, предчувствием?

Волшебники? Экстрасенсы? Индиго? Всё не то.

Когда-нибудь нам придётся полностью открыться людям. И для этого нам надо дать имя. Люди любят названия и имена. Когда есть имя, предмет становится понятней. А людям будет сложно понять нас. Ведь мы то, что люди многое время просто отрицали или верили, но тайком. Как объяснить учёному, откуда я знаю, что он чувствует, догадываюсь, о чём думает, и знаю, что он скажет?

Термин «индиго» тоже не годился, тем более Рома его ненавидел. Слишком у людей он заездился. «Дети индиго» и у всех перед глазами всплывает образ голубоглазого ребёнка социопата, который умён не по годам, разгадывает кроссворды в шесть лет, а в сериях «Интернов» видит зашифрованные послания из будущего. Это всё полная чушь, навязанная СМИ. Единственное, что в образе «индиго» ему нравилось – это бунтарство, борьба с системой. Плыть по течению он не любил.

Рома выделялся на фоне сверстников. Таких людей, как он, мы замечаем первыми в чаще безымянных лиц. Он запоминался. Слегка падающие на глаза прямые тёмные волосы, приятная внешность, средний рост и зелёный проницательный взгляд, наполненный какой-то хитринкой. Но люди видели Рому по-разному. Одним он казался эгоистом, другие находили его отзывчивым, третьи считали лицемером, четвёртые думали, что он наивный. Все они одновременно и были правы, и ошибались. Рома чётко и безошибочно разделял людей на две категории: к нужным людям он относился хорошо, а к остальным – взаимно. Так научил его отец.

Так прошёл день, наступил вечер. Позвонили родители, сообщили, что долетели нормально. Рома соврал, что чувствует себя отлично.

Он лежал на диване, пил горячий чай. Занятие глупое, учитывая жару, но, похоже, к температуре добавились насморк и боль в горле. Простудиться летом – высший класс. Голова гудела как старый системный блок.

Канал за каналом он щёлкал телевизор, пока не наткнулся на местные новости:

– Семь человек стояло на этой остановке, двое из них были дети. Вы видите, что от остановки мало что осталось, тела людей были отброшены почти на тридцать метров, никто не выжил. А самое ужасное, что найти виновника ДТП практически невозможно, ведь даже….

Рома отпил чай и задумался. Ему не понравилась эта новость, которая вновь навязчиво появилась перед ним. Ещё утром, слушая радио, он ощутил, что это не просто ДТП, а сейчас это чувство только усилилось.

«Не машина убила этих людей», – снова мелькнул голос в голове, отчего в правом виске кольнуло.

Рома закрыл глаза и сосредоточился, отделил свои ощущения и попробовал почувствовать город. Бесполезно.

Казалось, он пытался услышать очень далекую и тихую мелодию, от которой Рому отделяла толстая, глухая пустота. Только самые сильные и громкие «звуки» долетали до него. Тревога. Опасность. Страх. И…

Безумие.

Он невольно поёжился и решил дальше сидеть тихо. Что-то скрыло его от всего мира, спрятало.

Вечер растянулся как жвачка, пока Рома, уставший и ослабевший, наконец, не уснул. События дня забылись, и пришло приятное состояние покоя.

Гул в голове вдруг пропал.

– Наконец, – в один голос сказали хранители. – Настроились.

***

Цок.

Звёзды смотрели на эту дорогу, она была рядом с лесом и уводила прочь из города всех путников.

Цок.

Тёмная фигура, которая несколько минут назад вышла из лесных зарослей, медленно продвигалась вдоль этой дороги, оставив позади потревоженный ранее город.

Звёзды пристально посмотрели на старика лет шестидесяти. Он хромал и опирался на самодельную трость из арматуры и каких-то железяк, которые ритмично отбивали цокающий звук.

Цок.

Он был последним, кого встретили люди на той остановке. Он был причиной трагедии, которая стала сенсацией для скучных региональных новостей. Но первой на той остановке его заметила маленькая девочка, судьба которой было увидеть только один бой.

Старик был одет в дорогой костюм, от которого сейчас остались только лохмотья, кое-где на нём виднелись брызги крови. Дорогие туфли стёрлись, вся одежда была изорвана ветками. Казалось, он уже несколько дней слонялся по лесам и оврагам. Вид его был пугающим, – лицо застыло в какой-то безумной гримасе. Что-то влекло его, заставляя идти вперёд, оставляя потревоженный город позади.

Цок.

Старик шёл и гневно еле слышно бубнил себе под нос:

– Убил. Убил. Да, убил. Проклятая девчонка. Сукина дочь. Ублюдошный импульс. Хранитель сдох.

В глаза старика ударил яркий свет.

Из-за поворота на большой скорости выскочила легковушка. Она отчаянно сигналила старику.

– СДОХНИ!

Воздух дрогнул, словно раскалённый. Что-то невидимое с огромной силой врезалось в автомобиль. Удар! Искорёженная машина отлетела на добрый десяток метров в сторону леса и несколько раз перевернулась.

Глаза старика сузились, и он прошипел:

– Сдоооох.

Водитель легковушки умер мгновенно, – пристегиваться нужно. Над обломками поднялся дым. Уже завтра журналисты придумают причины аварии, что-то вроде: «неизвестная фура на полной скорости врезалась в легковой автомобиль, а затем скрылась. И даже не попыталась затормозить».

Цок.

Старик вдруг остановился, глаза его расширились, он вдохнул носом воздух, словно животное и, повернувшись ухом к городу, прислушался к темноте.

– Ещё один.

Он почувствовал. Почувствовал молодую силу, которая только что проснулась. Молодой импульс, который должен быть остановлен. Должен быть убит.

Обезумевший старик повернулся и захромал обратно в сторону города, сопровождая свои шаги ужасным цоканьем.

– Сдохните, импульсы! Сдохните, хранители!

Цок.

***

– Так значит вы – хранители. А я – импульс?

Снова в сознании пронеслись эти знания, словно их загрузили через торрент. Бой между хранителями, в котором победитель становится защитником одного единственного свидетеля этой битвы.

Утреннее солнце освещало комнату.

– Но я ничего такого не видел, – сказал Рома.

«Видел».

Он вспомнил странные вспышки молнии без грома на горизонте. Неужели тогда?

«Да».

Рома проснулся недавно. Он сидел на кровати и обдумывал происходящие, неспешно задавая новые вопросы. Хранители убедили его, что он не сошёл с ума. Это надо было осознать. Окно было открыто, прохладный ветерок дул в лицо.

– Победитель становится хранителем. А почему вас двое?

«Так получилось», – голос прозвучал откуда-то справа.

«Мы погибли одновременно, в какой-то степени – это победа обоих», – это был «голос слева».

Хранители отвечали очень кратко и по возможности ёмко, заменяя длинные рассказы образами и знаниями, которые появлялись в голове. В сознании Ромы промелькнули картинки битвы. Это было грандиозно. Мощь. Воля. Скорость и мастерство.