Последняя фраза вызвала мурашки у Полины по всему телу. Она чувствовала, как напряглись плечи и у Толика. Эта история ею забылась, она помнила только смутное желание перемен, а ощущение, что она в ссоре с отцом она принимала за постоянные отношения, в которых они состояли. Теперь она вспомнила, но она знала, что это еще не все. Она почувствовала, как ее сердце колотится будто бы где-то в висках, а воздух в баре показался тягучим, он с трудом просачивался в легкие.

— И что же случилось в банке? — с трудом спросила она.

— Вам не кажется, что если бы мы были в театре, после моей последней фразы неплохо было бы пустить угнетающую музыку? К событиям в банке мы еще перейдем. Сначала поговорим о Толике.

— Давай поговорим.

Речь Лазаря постепенно ускорялась, он говорил на приподнятых тонах, и то и дело между его слов проскальзывала улыбка.

— Наши воспоминания с вами остановились на том, как Толик был весь в долгах, как в шелках, у него оставалось не так много времени, чтобы разобраться с ними, и он решил, что не хочет распродавать все, что у него есть и остаться у разбитого корыта. Мне кажется, вы уже начинаете понимать, в какую сторону катится наша история? Так вот, Толик стал осторожненько расспрашивать у своих беззаконных знакомых, где бы быстренько ему сыскать денег. А таких знакомых у него развелось немало с тех пор, как он непродолжительное время занимался наркотиками. Это когда он работал с Чеславом, они сидели, как сычи, получали задания только от своего не слишком авторитетного начальника и людей белых не видели, а тут Толик знал почти весь высший свет. Но оказалось, что ему пришел ответ как раз от бесполезного Чеслава. Он знал одного удальца, звали его Харя Гинзбург, который около десяти лет назад участвовал в успешном ограблении банка на двести двадцать миллионов. И вот у него появлялись мысли совершить что-то еще более масштабное. Толик ошеломил его своей энергией и вдохновил действовать очень быстро, более того, он был настолько обаятельным, что тот согласился работать под его руководством. Толик нашел им не очень хорошего взломщика сейфов по кличке Тунец и очень хорошего подрывника Сережу. Харя Гинзбург шарил и в том и другом, а еще лучше в том, как брать заложников и когда ждать ментов, и что потом с ними делать. Поэтому он надеялся, что ни Тунец, ни Сережа им не понадобятся, достаточно будет угроз работникам банка. Сам Толик и Чеслав, который тоже был включен в дело, хорошо умели только угрожать пистолетом, но они тоже должны были участвовать в операции. В общем, впятером они собирались ограбить банк. На этом бы моменте я тоже бы включил крайне тревожную музыку, которая пробрала бы вас до костей.

А Полину трясло и без музыки, то, что Лазарь расскажет про Толика, интуитивно было понятно еще с конца ее истории. Толик закурил, закусил губу и не смотрел на Полину. Наверняка он предполагал самые худшие варианты, а может быть, даже уже вспомнил.

— Это ничего, ничего, — зашептала она. Полина не знала, врала ли она ему сейчас, потому что дальнейшие события вполне могли оказаться и более значимыми.

— Начинаешь вспоминать, когда все пошло не так? Харя Гинзбург твердил, что слишком мало времени на подготовку, но ты сделал все так быстро, что он согласился начать раньше. Воля-то в жизни ого-го какая была у тебя в этот момент. А Харя Гинзбург казался тебе таким рассудительным четким пацаном, ты тоже доверял ему. Серьезный человек, думал. И вот пришел назначенный день, и Харя Гинзбург явился в край обдолбанный. От его рассудительности Хари не осталось не хера. Ты сам почти чистый был, а этот стал на себя не похож, глаза горят, слезятся и он без остановки повторяет, «нормально все, нормально, надо идти». Он тебе еще сказал: «А вдруг убивать понадобится? Я только так могу». Ты решил, что лучшего момента может не быть, понадеялся, что твой друг подсоберется. А тут выясняется еще, что Тунец слился. Он не сдал вас, а просто испугался, так? Тунца и след простыл, в общем. Харя сказал, что это ничего, в тот раз у них тоже один не пришел, и было нормально, а взрывчатку он может взять на себя. Тогда ты решил, что да точно нужно сворачивать удочки. А потом подумал, нет, ну а что? В другой день Тунца все равно не будет, а Гинзбург снова обдолбается. Может кто-то еще последует их примеру, так что сегодня лучший момент. Так ты подумал?

— Так.

— А потом что было? Полина разговаривала по телефону, сидя на диванчике, она ругалась с отцом так громко, что все вокруг на нее оглядывались, и один из менеджеров даже думал подойти к ней и попросить выйти из помещения банка. Толику это было только на руку, что эта малышка привлекает внимание, будто бы была с ними в сговоре. Он тоже смотрел на нее, прежде чем махнул своим ребятам войти. У Чеслава, Хари Гинзбурга и Сережи были автоматы, Толик взял пистолет, потому что считал, что так он сохранит более холодный разум. Чеслав вырубил прикладом охранника, хорошо сработал, вы несколько раз выстрелили в воздух, уложили на пол и посетителей, и работников. Затем Сережа и Харя Гинзбург нашли менеджера, который должен был открыть им сейф, у него еще дрожала нижняя губа от страха, когда Сережа тыкал в него дулом. Вы с Чеславом остались контролировать зал, он ходил с автоматом по всему периметру, целясь то в одного, то в другого, а тебе вдруг приспичило взять заложника. То есть, заложницу, и конечно, ту самую, которая тебя привлекла, нашу дорогую Полину. «Вот бы пристрелил», — подумал тот самый менеджер, который хотел попросить ее выйти из помещения. Ты схватил свою Полину за волосы, поднял с пола и приставил пушку к ее виску. Потом ты услышал, что в соседнем помещении завывает пленный менеджер, ты так и не знаешь, что там произошло, но тебе это не понравилось. Ты крикнул Сереже вернуться, а Чеславу посмотреть, что там происходит. Они поменялись, а потом приехали менты, и ты знал, что это еще ничего, следующими появятся ребята типа твоего отца. Харя Гинзбург вдруг начал смеяться, ты слышал его приглушенно, но различал, что он повторял: «Руки вверх, это полиция». Ты, таща за собой Полину решил посмотреть, что там происходит, и довел ее почти до входа, как вдруг — бам! И только это «бам» вы с Полиной и помните! Дальше реальность для вас обрывается.

Она вспомнила все, и папин телефонный звонок, и кожаный диванчик, и недовольного менеджера. Были и мужчины в балаклавах, сначала Полина подумала, что это террористы, а только потом, что грабители. Она вспомнила Толика, только тогда она вовсе не знала, что это он, вспомнила выстрелы, и как он держал пистолет у ее головы и тихо говорил, что «это ничего, все будет хорошо», хотя прижимал к себе обидно и страшно. Помнила даже, как раздался взрыв. Может быть, фильмы подготовили ее к этому, и она сразу сообразила, что произошло, Полина даже могла припомнить, как падала вниз, и что-то еще упало сверху нее. А вот больше ничего и не осталось в голове — только бар и шум в ушах.

Полина думала, что заплачет, но от страха ее будто придавило каменной плитой, и она молчала. Она думала, а что же было потом? Они умерли и оказались здесь? А если нет, то, значит, ей оторвало ноги взрывом, будто она встретилась с огромной акулой, и теперь она бредит от кровопотери? А что будет с Толиком, его заберут от нее и посадят в тюрьму? Толик шмыгнул носом, а потом ей на макушку упала капля. Полина подумала, что он плачет, и подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Толенька, у тебя кровь, — растерянно сказала она.

Его глаза действительно слезились, а то, что у него текла кровь, Толик совсем не чувствовал. Он приложил руку к щеке, и его пальцы промокли и покраснели. Он проследил за влажным следам, который шел к волосам, — с его теменем было что-то не так.

— Да как же так, — сказал он, рассматривая кровь на своих пальцах. Ему не хотелось умирать, хотелось жить, причем жить хорошо, но сейчас вероятность пробитого черепа его только удивляла, а не пугала.

— Как же так, Полина, как же так я с тобой. Ты же хорошая, светлая, смешная, акул любишь, и такая нежная со мной была, а я тебя затащил с пистолетом у головы туда, где нас, может быть, взорвали.