Полина допила свой коктейль с совершенно спокойным видом, но то, как она громко поставила стакан на стол, предвещало бурю. Ожидание того, что сейчас может случиться, даже немного раззадорило его, сумев подвинуть тревогу.

— Чеслав жив? — спросила она вроде бы спокойно, но все в ней начинало натягиваться.

— А чего нет?

— Не знаю, чего нет, ты просто скажи. Может, его пакетом задушили, например, откуда мне знать.

— Да что ты такая злая вдруг стала, а? — ее наглое предположение разозлило его тоже, и он спросил с большим гонором, чем ожидал.

— А что, у вас такого не бывает? Не ваши методы разве?

— Ты сейчас рот закрой, поняла? И не лезь даже своими сучными предположениями туда, куда не зовут.

Несмотря на свой дурной характер, Полина послушалась его, замолчала. Она достала сигаретку, закурила, отвернувшись от него. Толик почувствовал, что она больше обиделась, чем испугалась и решила вести себя осмотрительнее. А он ведь даже ничего ей не сделал, не сказал ничего оскорбительного, но королевишна, значит, привыкла только сама грубить.

Он обошел ее с другой стороны и увидел, как по Полининой щеке покатилась тяжелая тихая слеза. Она не ревела, даже носом не шмыгнула, но расстроилась так глубоко.

— Да чего ты начала, эй? — сказал он куда мягче.

— Просто скажи, Чеслав жив? — Полина говорила спокойно, для этого ей приходилось стушить все свои особенные нотки ее собственных ярких интонаций, отчего ее голос казался чужим.

— Жив, жив, не переживай. Я честно тебе скажу, я потерялся во времени и не могу сказать, было ли это вчера или неделю назад, но мне кажется, что мы с ним даже собирались пойти на собственное дело.

Толик попытался вспомнить, когда это было и что именно за дело, но не смог. Линия его жизни рисовалась перед ним четко до определенного момента, может быть, его воспоминания даже были ярче, чем обычно, но на последний отрезок будто капнули водой, остались лишь пятна краски без структуры. При попытки воссоздать картинку, голова даже не болела, а скорее становилась ватной, тяжелой.

— А почему тебя волнует этот пшек? Понравился? — теперь он говорил тихо, нежно, как с любовницей, больше не надеясь на ее эмоции.

— Я подумала, что раз твой отец мертв, и Чеслав оказался мертвым, то это означало бы, что Марк убит, а я — медиум и просто вызываю духов.

— Ну-ну, ты не медиум, мертв только мой отец, а мы с тобой просто попали в очень странную ситуацию, которой пока не можем найти объяснения.

Сам Толик скорее предполагал, что духи — они с Полиной, а люди, которые приходили к ним, были образами, посылаемые к ним, чтобы они могли раскаяться. Но Толик не хотел обманывать Бога, он знал, что будет только хуже, тот сразу раскроет его лицемерие, если он сразу начнет винить себя. И то, что он пытался пристрелить Лазаря, не делает его хуже на Страшном суде, он лишь действует в той парадигме, в которой жил.

Полина закивала ему, вряд ли она восприняла его слова про медиумов, но о смерти Чеслава больше не думала, и вдруг даже широко улыбнулась. Она сделала это искренни, и в ее улыбке было что-то очищающее, она отбросила свои дурные мысли и могла снова радоваться, и если у Полины есть грехи, у нее несомненно бы вышло по-настоящему раскаяться и попасть в рай.

— Пойдем за столик. Не хочу думать о твоих преступных делах, лучше подберу историю. Холод, собака и полиэтиленовый пакет. Какая-то тошнотворная история вырисовывается в стиле Стивена Кинга.

— Щенок скорее. Но согласен, только если бы мужик писал не в штатах, а у нас.

— А ты упрямый. Ладно, тогда про щенка тебе и расскажу, порадуйся. История будет нехорошая, мрачная, но тебе, должно быть, такие нравятся. Но произошла она не со мной.

— Да мне всякие нравятся, больше всего нравятся про твоих акул и крокодилов.

Он не льстил, не пытался обаять сейчас, ему действительно нравилось смотреть на ее восторг.

— Щенка у меня никогда не было, зато у меня был психотерапевт. Вот Юле всегда хотелось добавить себе больше шарма, быть более странной, поэтому она с восторгом всем рассказывала о своих фобиях, панических атаках, бессоннице, депрессии и прочее, за что могла зацепиться. Мне это, конечно, все было интересно, но самой никогда не хотелось быть чокнутой. Поэтому, когда у меня закрались кое-какие подозрения насчет себя, я стала ходить к психотерапевту и много читала про эту тему. Игорь, так его звали, говорил мне, что это правильно пытаться разобраться в своем состоянии, но нужно все-таки уметь фильтровать информацию и не принимать близко к сердцу все, что написано в интернете. Еще я просила его рассказывать о других своих пациентах, думала так пойму все лучше, и иногда, не называя имен, он это делал. В общем, вычитала я про такой симптом, называется «дерево и стекло». Это когда большинство вещей не вызывает эмоций, особенно человек холоден к близким тогда, но при этом какие-то вещи могут жутко ранить, вызвать бурю обиды. Эти эмоциональные потрясения должны относиться непосредственно к самому человеку, это не то, что он увидел погибших в землетрясении и жалеет людей. В общем, я начиталась статей, и решила, что я сама вся как дерево и стекло, и это лучше всего описывает мое состояние. Он посмеялся надо мной, то есть, не на самом деле, но думаю, про себя он сделал это, и рассказал мне такую историю. Сам он изначально работал психиатром в больнице, и был у него пациент с шизофренией, который очень часто госпитализировался. А больные с таким диагнозом теряют ко всему мотивацию, ничего им не надо, вот и он, жил с мамой, она ухаживала за ним всю жизнь, а он не только не работал, но и по-дому ничем не помогал. Когда он поступал, его мама сразу прибегала в больницу в тот же день, и он от нее всегда требовал, чтобы она приходила навещать его в определенное временя. Если она опаздывала хотя бы на несколько минут, он обвинял ее, что она не любит его и щипал за ноги. Однажды у него появился щенок, который внезапно стал для него лучшим другом. Он вроде бы как-то связывал его с голосами в голове, но испытывал к нему самые положительные эмоции. И вот когда пациент поступил в очередной раз, он все рассказывал об этом щеночке. Через несколько дней Игорь заметил, что мама к нему не приходит, и спросил у него, почему. А этот пациент ему говорит: а она не придет, я ее убил. Конечно, его сразу стали расспрашивать, не верили ему. Пациент им рассказал, что его любимый щеночек однажды написал на ковер. Мама шлепнула его за это, а пациент ей говорит, что если она еще раз тронет щенка, он ее убьет. В общем, через какое-то время щенок снова где-то нагадил, и мама наказала его снова. А пациент выполнил обещание. В больнице связались с полицией, квартиру вскрывали, и действительно, оказалось, что тело лежит на балконе, завернутое в ковер. И когда этого мужика забирали на принудительное лечение или в тюрьму, тут я не разбираюсь, он все плакал, а как же его щеночек там. Игорь объяснил, что он рассказал мне об очень вычурном случае, это какая-то жуткая редкость, шизофреники убийства совершают, может и реже, чем здоровые, но вот холодность к родственникам — это часто явление. Ужасная история?

Последний вопрос она спросила с особым волнением. Ее тревожила эта история. Полине хотелось, чтобы он тоже прочувствовал. Толик понял ее ужас перед людьми, и что такое «дерево и стекло». Она трактовала неверно, не так, как психиатры, но он понял, что она имела в виду, трактуя про себя. Когда все случилось с его мамой, он не плакал на похоронах, зато прятался в слезах под столом, когда услышал песенку про невезение бедного-бедного черного кота, которого никто не любит.

— Нехорошая, да. А почему ты решила ходить к психотерапевту?

— Ой, не хочу сейчас рассказывать, но если вкратце, то из-за того, что мой отец такой сильный маг, у меня были кое-какие проблемы, и я думала, что у меня крыша может поехать.

— Тебя как-то обидели?

Она погрозила ему пальцем.

— Не расскажу тебе.

Толику не терпелось узнать, что скрывается за ее волшебными историями. Конечно, учитывая мистическую ситуацию, в которой они оказались, он должен был легко поверить в магию, но у него не выходило. Он мог бы спрашивать настойчивее, но тогда Полина могла окончательно закрыться и не рассказать ему больше вообще ничего.