На другом конце провода повисло напряженное молчание.

– Где ты? – раздался обеспокоенный голос брата.

– Дома, – кратко ответил я.

– Еду… – я услышал звук открывающейся двери, и брат крикнул: – Милая, подойди на минутку!

– Олег! – быстро проговорил я. – Возьми Марину с собой, вряд ли… – я снова понял, что не спросил имя девчонки, – ну я в смысле… может, она осмотрит… мою подругу.

Олег, параллельно просивший свою девушку как можно быстрее вызвать такси, чертыхнулся, пробормотал что-то нечленораздельное в трубку и отключился.

Я вернулся в комнату. Девчонка лежала, прикрыв глаза, вздрагивала, из-под закрытых век катились слезы. До звонка брату у меня получилось натянуть на нее футболку и накрыть одеялом, чтобы не видеть того полотенца. Да и так теплее, скорее всего, она замерзла. Мне одновременно хотелось и не хотелось знать, продолжается ли кровотечение. Я малодушно выбрал дождаться брата. Тихо подойдя к ней, я опустился рядом с кроватью.

– Эй! – уже привычно позвал я.

– Эй… – ее здоровый глаз открылся и с мольбой посмотрел на меня.

– Сейчас приедет мой брат, – пообещал я. – Он врач… Точнее учится на врача, он нам поможет, – неуверенно продолжил я. – Его девушка тоже на врача учится… Она с ним приедет.

Девчонка кивнула и протянула мне руку. Я мягко обхватил ее ладонь и слегка сжал пальцы, успокаивающе поглаживая.

– Как тебя зовут? – спросил я после нескольких минут в тишине.

– Василиса, – тихо ответила она.

– А меня Саша, – ответил я и нервно хохотнул. – Так и хочется добавить: ну и дура.

Шельмов торшер, что за идиот! Почему в моменты напряжения из меня рвутся идиотские шутки! Хотелось разбить обо что-нибудь голову. Я почувствовал, как Василиса слабо сжала мои пальцы и несмело покосился на нее.

– Смешно, – но голос у нее, конечно, был невеселым. – Спасибо тебе, – она еще раз сжала мою руку.

Я неловко кивнул. И так в полном напряжения молчании мы просидели до того самого момента, пока в двери не провернулся замок, и она не распахнулась, ударившись с грохотом о стену.

Я выскочил в коридор. Мой брат, запыхавшись, смотрел на меня бешеными глазами, позади него маячила взволнованная Марина. Она была ниже его на полторы головы, поэтому казалось, будто Маринка подпрыгивает, чтобы что-то разглядеть из-за плеча Олега. Это выглядело до того нелепо, что я истерично заржал, как молодой конь. Олег решительно сделал шаг ко мне, и я заметил, что он делает характерный жест, чтобы залепить мне отрезвляющую пощечину…

– Стопэ-стопэ, – увернулся я. – Все в норме.

– Что произошло? – Олег тяжело дышал, скидывая ботинки и пальто, озираясь по сторонам.

Я прикрыл дверь в комнату и постарался шепотом и очень быстро ввести его в курс дела.

– Мою подругу сильно избили и, я думаю, что изнасиловали, – начал я.– Мы пытались ей помочь, но сильно идет кровь, ну… по женским делам. И я испугался, я не знаю, испугался, что… Можно умереть от такой кровопотери? – нелогично закончил я.

– Где это произошло? Здесь?? – нервно выпалил мой брат, пока Марина скинула пальто и, подхватив сумку, ринулась на кухню.

– Ты совсем что ли?? – шепотом закричал я. – Не знаю, где это произошло, упустил это в светской беседе, пока из нее хлестала кровь.

– Ты вступал с ней в интимные отношения? – продолжил мой брат, словно идиот.

– Олег! – зашипел я. – Ты меня вообще слушаешь?? Ее избили и изнасиловали. Ни к первому, ни ко второму я вообще никаким боком! – Мне хотелось его задушить. – Я ее нашел уже в таком состоянии.

– Зачем ты привел ее домой тогда? – спросил брат, быстро проходя на кухню. – Нужно вызвать скорую. – Паника отступила, а весь его вид стал деловитым и собранным. – Они осмотрят ее и госпитализируют, опираясь на то, сильно ли она пострадала.

– Нужно вызвать милицию, – тихо предположила Марина. – Правильно, что ты позвонил нам. Ночь предстоит не из легких.

– Никакой скорой, никакой милиции, – повысил я голос. – С этим я бы и сам справился. Я вам не за этим звонил.

– Не понял… – растерянно сказал Олег.

– Я не смог вызвать скорую, потому что скорая уведомит ее родителей, – пояснил я, – а нам это не нужно ни коем случае. – Я подчеркнул «нам», чтобы он понял, что это теперь напрямую касается и меня тоже.

– В смысле? – тупил мой брат. Вот старше меня на семь лет, а такой олень порой, что аж тошно.

Марина с непроницаемым лицом начала мыть руки, после чего, подхватив свою сумку, сдержанно спросила:

– Она в твоей комнате? – Я кивнул. – Я осмотрю ее, но если там что-то серьезное, то я не смогу оказать квалифицированную помощь, все-таки эти вещи не по моей части. Посмотрим… Я пошла.

Олег все еще хлопал глазами.

– Есть инфа, – разъяснил я, – что все это с ней случилось в ее доме.

Брат неверяще уставился на меня. Кровь отлила от его лица, сделав и без того бледную кожу почти белой. Фу, надеюсь, что я не выгляжу так, когда чем-то напуган. Рыжие волосы в контрасте с такой мертвенной бледностью делали его похожим на трупешник.

– Она не хочет, чтобы дома знали, где она находится и что с ней, – закончил я.

– Жесть, – пробормотал мой брат.

В повисшей тишине я рассматривал его лицо. Мы не были никогда особо близки. Конечно, он всегда рядом, если требуется оказать помощь, за которой я обращался крайне редко. В целом, у нас даже общих тем для разговора было не так уж много. Мы не проводили вместе выходные, не устраивали семейные вечера, не говоря уже о том, что он не жил со мной, как обещал нашему отцу. Сейчас мне кажется, он испытывал чувство вины за то, как поступал со мной. Но я могу его понять. Получить в восемнадцать лет почти подростка, за которого нужно нести ответственность, кому такое понравится? Поэтому мы жили так, как умели. Он жил отдельно и платил мне половину своего месячного содержания за молчание. Выгодная сделка. Я брал все, что мог получить.

На кухне показалась Марина. Я мельком взглянул на кухонные часы, оказалось, прошло около получаса с тех пор, как она скрылась в моей комнате. Маринка была немного бледной, Олег взволнованно поднялся и подошел к ней, мягко обхватив за плечи. Думаю, что он мог бы пить воду из лужи, если бы она попросила.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил я, пока она, уткнувшись в грудь Олега лицом, глубоко дышала.

– Она сильно пострадала, но все не так плохо. Сейчас ей ничего не угрожает, насколько я могу судить. – Марина обернулась ко мне и села за стол. А теперь, – она строго посмотрела на меня, – давай обсудим все то, чему мы здесь стали свидетелями.

Я одновременно испытал глубокое облегчение и чертову неловкость. От разговора не отвертеться. Маринка с самой школы держала за яйца моего брата и всех, кого считала нужным. Эта подруга умеет получить то, что ее интересует, так что проще сразу сдаться.

ВАСИЛИСА

Чувство полета. Это ни с чем не сравнимое ощущение легкости и невесомости сделало меня почти счастливой. Словно потоки воздуха подхватили одеревеневшее тело и понесли в пустоту. Ни чувств, ни эмоций.

Но он поблизости, никогда не отступает. Больно дернув за волосы, меня вырвали из благословенного небытия и потащили. Удары сыпались отовсюду. Пинок. Грубый тычок. Вырванный клок волос. Все вперемешку. А потом пришла боль. Везде, в каждой клеточке уставшего тела, она взрывалась и пульсировала, не отпуская. Удар – боль. Новый удар – новые грани боли. В сознании вспыхнула мысль, что сильнее, больнее уже невозможно. Все оттенки прочувствованы и пережиты, хуже ведь быть не может. И я упрямо сжала губы, чтобы не вырвалось ни стона, ни мольбы о пощаде.

Но я просто не до конца разобралась в многогранности страданий. Потому что когда пришла боль, которая разорвала меня на части, я поняла, до этого была лишь прелюдия. Настоящее страдание здесь. В навалившемся всем весом, дышащем перегаром теле. В этой дикой агонии. В грубых толчках. Вот она – настоящая пытка. И я кричала. И молила о пощаде, ненавидя себя, показывая слабость и ничтожность своего тела. Мой крик все длился и длился. Смешиваясь с ударами и приказами заткнуться. Смешиваясь с кровью разбитых губ. И этой агонии не было конца. Наконец потная мозолистая ладонь надавила на лицо, и я почувствовала, как сознание меркнет. Я надеялась, что больше не будет ничего. И мне удалось заслужить смерть. Ведь любой пытке рано или поздно должен настать конец.