– Эй, привет! Ты в порядке? – Я постарался, чтобы голос прозвучал как можно более обыденно.
Ее реакция оказалась настолько бурной, что я офигел. Она подскочила, отпихнув меня так, что я приземлился на задницу. Попытавшись бежать, девчонка сделала два шага, споткнулась и упала на обледенелый асфальт, издав тихий вскрик.
Жека, поскальзываясь, ломанулся за ней следом, пока я пытался подняться с земли. Когда я подоспел к ним, он уже перевернул ее. Кажется, лицо девчонки опухло еще больше, хотя вряд ли больше вообще было возможно. Я осторожно помог Жеке перехватить ее под спину, и мы попытались в четыре руки поднять девчонку с земли.
– Тише-тише, все хорошо, – успокаивающе шептал Жека, его голос звучал почти убаюкивающе. – Теперь все будет хорошо, никто тебя не обидит.
От нее не пахло спиртным, и, в целом, не думаю, что она была под кайфом, просто сильно мучилась от боли. Мы практически поднесли ее к крыльцу библиотеки. Я в панике оглядывался, ища скамейку, но только бетон, только хардкор. Жека все-таки поскользнулся и завалился задницей на ступеньки, а девчонка выскользнула из моих рук, неловко шмякнувшись прямо на колени к обалдевшему Жеке. Тут же она начала слабо сопротивляться и плакать.
– Пусти!.. Не трогай, не надо больше!.. – тихо всхлипывала она, почти безуспешно пытаясь отпихнуть Жеку.
Жалость поднялась во мне, будто волна, вытолкнув в горло тяжелый ком, который мешал нормально дышать. Я плотно обхватил девчонку за плечи и снова поставил на ноги, сдерживая слабые рывки, чтобы она не причинила себе вреда.
– Слушай… тише-тише, – уговаривал я, удерживая ее на расстоянии, так было спокойнее нам обоим. – Мы хотим помочь, все хорошо. Тебя никто не тронет. Чувак, вызывай такси, поедем ко мне. – Последняя фраза уже предназначалась Жеке, но он никак не отреагировал.
Я в раздражении перевел взгляд с девчонки на него, и увидел, что Жека до сих пор сидит задницей на ледяных ступенях и с отсутствующим видом пялится на грязь на своих джинсах. Нашел тоже время, чистюля!
– Жека, вызови такси! – шепотом рявкнул я, чтобы не испугать девчонку.
А потом увидел это. Свет фонарей был достаточно тусклым, но на светло-голубых Жекиных джинсах отчетливо темнела не грязь, а… кровь. От ужасной неприятной догадки меня затошнило, затрясло, и впервые в жизни я помолился. Это была очень странная молитва. О ежемесячном женском цикле.
ЖЕНЯ
Таксист не хотел нас брать, и, учитывая странность нашей компании, его сложно было в этом винить. Сашка предпринял все свои навыки дипломатии, но безуспешно. А затем в ход пошло то, против чего сложно устоять большинству людей. Деньги. Двойной тариф сверх счетчика. Если бы я не пытался прикрыть свои измазанные кровью джинсы практически бесчувственным телом девушки, то присвистнул бы от такой щедрости. Но в этом весь Сашка.
– Так, она там не начнет блевать? – недовольно заворчал таксист. – Химчистку, если что, тоже вы оплатите.
– Все в порядке будет, не волнуйтесь, – заверил его Сашка, практически пропихивая меня на заднее сиденье, после чего быстро скинул куртку и постелил рядом со мной. Делал он это неловко и торопливо, пытаясь удержать тело девушки в вертикальном положении и не упасть самому. Наконец он усадил ее рядом со мной и, ободряюще кивнув, мягко захлопнул дверь.
А потом всю дорогу развлекал таксиста светской беседой, будто с нами в машине не было истекающей кровью девушки, с которой совершенно непонятно, что делать. Я отупело водил ладонями по пятнам крови на джинсах, размышляя, откуда столько, и сильно ли она ранена. Иногда за приглушенным разговором на переднем сидении и мелодией приемника я переставал слышать, дышит ли она. Слегка переместившись поближе к девушке, я прислушался. Трудно вообще что-то определить при таком количестве посторонних звуков. Повернувшись, я обеспокоенно разглядывал избитое лицо в скудном освещении салона. Один ее глаз сильно заплыл, но второй был открыт и смотрел на меня. Теперь ее взгляд не был таким пустым, как в метро. Она внимательно и настороженно изучала меня. Я попытался ободряюще улыбнуться, но ее взгляд уже переместился с моего лица на колени. Я заметил, что все еще беспокойно тру руками пятна крови на джинсах, и усилием воли заставил себя прекратить. Она поморщилась, и ее разбитые губы скривились, как будто в беззвучном плаче. Мне хотелось как-то утешить ее, и я попытался нашарить ее ладонь на сиденье, но она все так же молча отдернула свою руку, продолжая смотреть на меня.
И тут привычные звуки салона разорвала мелодия. Очень громкая, я даже дернулся от удивления. Девушка вздрогнула и снова поморщилась, словно каждое движение причиняло ей нестерпимую боль. Скорее всего, так оно и было.
Сашка возился на переднем сидении, пытаясь выудить из кармана джинсов безумно вопящий телефон. Глянув на дисплей, он обернулся ко мне и коротко сообщил:
– Ма твоя.
И тут меня накрыла волна страха. Я нажал на кнопку подсветки на своих электронных часах, обнаружив, что уже без восьми десять. Мне конец. Сашка нажал кнопку принятия вызова и беспечным голосом начал разговор, прерываясь на длинные паузы, в которые, очевидно, моя мама выдавала длиннющие тирады.
– Да… Да, здрасьте, теть Лен… Да, конечно, со мной… Ой, мы уже почти дома, с нами такое, знаете, тут приключилось… Нет-нет, ничего серьезного. Жека вам расскажет, как домой придет… Не знаю… Передать ему трубку?.. Скажу, чтобы проверил, но вы же знаете его, небось, на беззвучном стоит с самой тренировки… Ой, я бы с удовольствием, но не смогу. Брат приехал, ждет меня… Я с радостью в следующий раз… Спасибо, теть Лен… Да, до свидания. Будем минут через пятнадцать-двадцать. – Положив трубку, он повернулся ко мне: – Все хреново, ужинать звала.
И я понял, что мои дела и правда очень и очень неважные. Пошуршав во внутреннем кармане, я достал свой телефон и активировал экран. Звук был и правда выключен, а еще меня ждало двадцать восемь пропущенных звонков. Двадцать пять от мамы и три от отца. Три звонка от отца. Дома мне крепко не поздоровится. Я подумывал, не перезвонить ли, но сейчас ситуацию уже вряд ли чем-то можно исправить. Отвернувшись к окну, я судорожно пытался придумать, чем же оправдать двухчасовую задержку с тренировки.
Я так погрузился в страх и тревогу, что забыл о девушке и обо всем на свете. Из раздумий меня вырвали очень неуместно, распахнув снаружи дверь машины, к которой я привалился, прокручивая в голове все возможные сценарии сегодняшнего вечера дома. Едва не вывалившись из машины, я еле успел вовремя удержать равновесие, растерянно оглядываясь.
– Ради всего мясного, ты уже закончил страдать? – раздраженно проворчал Сашка, уставившись на меня. – А то тут, знаешь, некоторым нужна помощь.
Я смущенно вздрогнул. Совсем забыл о девушке и непростой ситуации, в которой мы оказались. Пулей вылетев из машины, я помог Сашке осторожно высвободить девушку из недр салона. Это оказалась задача не из легких, она пришла в себя и двигалась очень медленно, вздрагивая и постанывая. Таксист следил за нами настороженно. Видимо, только сейчас он заметил, что девушка не пьяна, а сильно избита. Что-то буркнув себе под нос, он решительно распахнул дверцу и вышел из салона, преградив нам дорогу.
– Возможно, я пожалею об этом, но не нужна ли тебе помощь? – спросил он, обращаясь к ней. – Если ты не хочешь идти с ними, и тут происходит что-то действительно плохое, то самое время сказать об этом сейчас. – Он переводил взгляд с моих испачканных кровью джинсов на нее, а потом на Сашку, который совершенно спокойно натягивал куртку.
Девушка привалилась ко мне и впервые за долгое время подала голос.
– Благодарю, все в порядке. – Ее голос был приглушенным и хриплым, а слова из себя она выталкивала будто силой, но таксист, казалось, был удовлетворен. Он смущенно отступил, неопределенно махнув рукой, сел в машину и дал по газам.
– Прям слезы мешают говорить, – прокряхтел Сашка, затаскивая девушку по ступеням парадной. У нее словно все силы ушли на разговор с водителем, и она снова обмякла. – Ну, че стоишь? Помогай, давай! – рявкнул он. – Это ж не меня дома ждут с минуты на минуту.
