***

Если бы Йон знал заранее, какой выдастся эта проклятая поездка, он бы послал всё к демонам и вернулся в Дейру. А ведь это только начало.

За шесть лет учёбы в Ветеринге он привык носить маску октафидента, но там жили напыщенные южане, которые в действительности плевать хотели на его веру. Никто из профессоров за всё это время ни разу не говорил с ним о религии, хотя у многих имелись целые теологические труды. Архонты, Творец и все остальные рассказы из Священной книги интересовали их скорее с научной точки зрения, но и от этих уроков северянин оказался избавлен.

Здесь же всё было иначе. Здесь вера ещё не успела укрепиться настолько, чтобы можно было не замечать её. Для южанина Окта была частью повседневной жизни, для северянина же — новым, непривычным укладом. И, как будто этого было мало, многие в Хельвеге приняли Окту напоказ, в душе оставаясь язычниками.

Конечно, это рождало подозрения.

Прошло всего несколько дней, а Йон уже устал притворяться. За ним следил Эдмунд, чей внимательный взгляд Вампир то и дело замечал на привалах. Следил Деоринг, хотя весь его вид вообще не вязался с обликом доброго октафидента — лысый и бородатый громила, расписанный татуировками, хоть сейчас бери его в театр на роль какого-нибудь дремучег оварвара. Правда, вряд ли он обращал внимание на знак Окты, скорее пытался высмотреть хоть что-то, направленное против Эльфгара. Но и тут Йон был чист — в дороге у него попросту не было возможностей вредить шерифу. Да и желания тоже.

В пути он всё время был на виду. И хоть Йон не делал ничего подозрительного, взгляды никуда не девались. Ему не верили.

Однажды они наткнулись на разоренную стоянку — три палатки, изорванные чьими-то когтями, да следы крови на снегу. Беглый осмотр дал ещё цепочку следов, оборвавшуюся, будто оставивший их человек растаял в воздухе.

— Бежал, — сказал Деоринг, изучив следы. — А куда пропал — не знаю.

— Знаю я, — ответил Йон. — Алатус. Или другой крылатый демон. Такому вполне по силам унести человека.

На этот раз Деоринг посмотрел на него по-другому — в его взгляде был интерес. Примерно так же он смотрел на осквернённого волка Альмы.

— Вот ещё одна причина, почему Хельвегу нужно единение, — сказал Эльфгар, глядя в небо. — Если начнётся война, сколько людей уничтожат демоны? Нужно вычистить эту заразу, пока не поздно.

В этом Йон был с ним согласен, благо что Ситилла говорила то же самое. Но понимать её он начал только сейчас. Уничтоженная деревня, морбус, теперь алатус. Да и резиденция Ордена во Фьёрмгарде была великовата для городка с населением в пять тысяч, пусть даже речь шла о центре шира. А это могло означать только одно — у них у всех есть работа.

Но окончательно он понял Проклятую только когда они въехали в город.

Встретить демона внутри черты Ветеринга было практически невозможно. За годы учёбы в университете Йон слышал только о двух нападениях, если не считать визиты крылатых тварей, которых не могли сдержать ни стража, ни стены. И уж точно он не мог и помыслить, что столкнётся с демоном в столице Хельвега.

Это случилось, когда они свернули на одну из боковых улиц и углубились в лабиринт старых домов — как сказал Эдмунд, так можно гораздо быстрее попасть к цитадели. Он знал столицу гораздо лучше всех остальных, так что все послушно отправились следом. И в очередном переулке наткнулись на Тварь.

Йон не смог её опознать. В классификаторе ди Пацци не было даже отдалённо похожей гравюры, впрочем, на примере морбуса он уже убедился, что в труде ветерингского демонолога имелись определённые неточности. Не было похоже оно и на обычных животных. Пять толстых щупалец соединялись вместе, не имея ни общего тела, ни рук, ни ног, ни головы, лишь жуткий, почти человеческий глаз непрестанно двигался на конце каждого из них — хоть какая-то уязвимая цель, у морбуса и тех не было. Существо сидело верхом на человеческом теле, колыхаясь и громко чавкая, и шедший впереди Эдмунд поднял руку, останавливая отряд.

— Будь я проклят, — прошептал Эльфгар. Деоринг сделал шаг вперёд, но священник схватил его за руку:

— Не торопись, сын мой. Мэтр, — это было адресовано Йону, — встаньте справа, возле того окна, только прошу, не спровоцируйте тварь раньше времени. Деоринг, встань слева и приготовь меч.

Они медленно разошлись, беря демона в клещи. Тот продолжал трапезу, лишь глаза всё так же бездумно метали пустые взгляды.

— Вы можете обездвижить его, мэтр?

— Да, но это не слишком надёжный способ, — осторожно ответил Йон. Снега вокруг хватало, так что при желании можно будет заключить в него тело существа. Получится хрупкая тюрьма, которую, однако, не так-то просто сломать.

— Нам сгодится и такой. Господа! Зарядите пистолеты, но не делайте резких движений.

Приказ немного запоздал — тэны уже разрывали бумажные патроны с заранее отмеренными дозами пороха, то и дело поглядывая на демона. Тот вдруг замер, и как по команде все пять глаз уставились на Эдмунда.

— Приготовились, — сказал тот.

Бросок демона опередил залп на доли секунды.

Удар тяжёлых пуль не дал ему прицелиться точно, и щупальца лишь сбили с ног одного из тэнов. Но и раны не были смертельными — кажется, тварь и вовсе не заметила их. Лишь взметнувшийся снег, тут же опутавший тело существа ледяным панцирем, заставил его остановиться.

Только сейчас Йон смог разглядеть рот — усеянную короткими толстыми клыками пасть, лишённую челюстей и конвульсивно дёргающуюся в попытках разгрызть снежные оковы. Мгновением спустя на тушу обрушился рейтшверт Деоринга.

Сын шерифа не пытался упражняться в фехтовании — он не сражался, а просто рубил. Йон накидывал всё больше снега, пытаясь сдержать рвущегося на волю демона, Деоринг же продолжал взмахивать мечом, размеренно, чётко, как часовой механизм. Удар — одно из щупалец наконец обмякло, удар — из второго брызнула кровь, и Вампир порадовался, что стоит достаточно далеко. Скверну очень трудно лечить, а если пациенту не повезло нахвататься её слишком много, то и вовсе невозможно. Таким одна дорога — в могилу.

Тварь была обречена. Увидев, что ей не вырваться из плена, к Деорингу присоединились двое тэнов — достав шпаги, они тоже принялись кромсать щупальца. Толку от этого было немного, колющие же удары демон будто и вовсе не замечал. Да и от рубящих тоже не желал умирать — даже когда последнее щупальце упало на окровавленный снег, лишённый конечностей обрубок продолжал шевелиться. Жизненной силе этого существа можно было только позавидовать.

— Хватит, — наконец сказал Эдмунд, доставая флягу. — Дальше дело за Багровыми. Позвольте…

Он окропил корчащиеся куски святой водой, а затем и пятна крови получили своё.

— Никто не замарался? — спросил Эльфгар, крепко сжимая пистолет. Из дула всё ещё тянулся лёгкий дымок.

— Мелкие капли, ничего особенного, — отозвался тэн, попавший под бросок. — Смою.

Эдмунд щедро плеснул на него из фляжки, но мужчина и не подумал возмущаться. Со скверной не шутили. Ещё одну порцию, куда большую, получил Деоринг — его заляпало сильнее. Но бородача, похоже, это не особо беспокоило.

— Идём, — сказал Эльфгар. — Весть в Орден подадим уже из дворца. Я хочу убраться с этих улиц, и поскорее.

Рона училась смотреть. Пока ещё только смотреть, не видеть, но и это было уже куда лучше того мутного ничто, в которое она погрузилась после казни.

Альма вручила ей жезл с набалдашником из отполированного обсидиана, сказав, что это теперь будут её новые глаза. После отъезда Магнуса это были первые слова, которые Рона услышала от сестры, и в них не было ни теплоты, ни холода — просто слова, и всё. Но Роне больше и не требовалось. Альмы для неё больше не существовало, была лишь ведьма, с которой она жила в одном доме. Когда она вернёт свет, их дороги разойдутся.

Она не знала даже сама, искренним ли было её прощение. Иногда она задумывалась об этом и пыталась понять, действительно ли простила сестру, или это было просто сказано в обмен на исцеление? Магнус не справился бы один, он сам это сказал. Чтобы научить Рону видеть с помощью обсидиана, нужна была ведьма.