Жезл прежде не попадался ей, впрочем, Рона вообще мало что знала об инструментах, которыми пользовалась сестра. Альма никогда не таила от неё своё искусство — девушке просто было неинтересно то, что ей всё равно никогда не освоить. Нет дара, как сказала когда-то прошлая глава ковена. Сколько Рона себя помнила, та всегда выглядела лет на пятьдесят, а слухи говорили, что ей больше ста. Но возраст не спас её, когда пришли ведьмы Южной марки.

Магнус наверняка посмеялся бы над глупыми заданиями, которые поручали искателям. Три простеньких ритуала должна была выполнить молодая девушка, посчитавшая, будто способна овладеть тайнами гоэтии, и если хотя бы один не сработает — значит, ей просто не дано. Рона не сумела исполнить ни одного.

Может, она что-то делала не так. Может, неправильно читала заклинание или рисовала колдовскую фигуру. Кто знает. Теперь уже всё равно.

Но способности у неё всё же были, хоть и не доставали до ранга полноценной ведьмы. Без них Рона не смогла бы использовать обсидиан, а так у неё уже что-то получалось — например, видеть свет свечи в кромешной тьме. Она поняла, что это свеча, когда приблизилась и протянула руку — пальцы обожгло огнём, а потом Рона нащупала подсвечник и всё поняла. Свет был серебристым, не жёлтым, это и обмануло её. Но даже так это уже было хоть что-то.

Скрипнула дверь, и Рона вздрогнула. Она всё никак не могла привыкнуть, что снова находится дома.

— Кажется, я вижу свет, — сказала она.

— Вот как? — раздался холодный голос Альмы. — Значит, надежда всё-таки есть, и ты небезнадёжна.

— Странно слышать от тебя такое. Раньше ты говорила по-другому.

— Раньше я сама была другой, — огонёк качнулся, и Рона поняла, что сестра взяла подсвечник в руки. — Давай проверим. Поворачивайся вслед за свечой.

Свет ушёл вправо. Рона послушно повернулась за ним, едва не упустив момент, когда огонёк изменил направление и направился обратно. Затем Альма приблизила его и принялась водить рукой, и каждый раз Рона безошибочно «смотрела» именно туда, куда надо. Пальцы занемели — она слишком сильно сжимала рукоять жезла.

— Очень хорошо, — всё так же спокойно сказала Альма. — Ты не делаешь поправку на положение камня, но это нормально. Привыкнешь.

— Положение камня?

— Ты держишь жезл на уровне груди. И поворачиваешь голову не совсем туда, куда нужно. Забудь, сейчас не это важно. Важно, чтобы ты научилась различать хотя бы силуэты предметов.

— Как это сделать?

— Продолжай тренировки. Твоих сил хватает, чтобы коснуться обсидиана и видеть сквозь него, это главное. Насыщать его ты не сможешь, конечно… но, наверное, Магнус сможет придумать что-то. Если нет, я с радостью буду делать это сама, — раздался тихий смешок. Кажется, первый за всё это время.

— А что будет дальше?

— Если повезёт, ты вернёшь себе свет. Если нет — только его часть.

Наступила тишина. Рона снова стиснула в руке жезл, пытаясь направить в него поток силы — ту крохотную струйку, на которую она была способна. В голове снова возникла чернота, бархатное полотно, в глубине которого мерцал белый огонёк. Мигнул несколько раз — и исчез, а в нос ударил запах сгоревшего фитиля.

Свеча погасла.

— Мне нужно будет выехать во Фьёрмгард, — сказала Альма. — Подожди, я зажгу.

— Зачем? — спросила Рона, слушая, как чиркает огниво.

— Так нужно, если мы хотим выбраться из этой глуши. Я-то, может, и смогу здесь остаться, а вот тебе хватит жить в одиночестве на краю света. Так старой девой и помрёшь.

— Кто меня теперь возьмёт… безглазую.

— Ну, повязка смотрится очень даже ничего, — сестра старалась говорить ровно, но голос её всё же дрогнул, и это не ускользнуло от слуха Роны. — Тому, кто тебя полюбит, она не будет преградой.

— А ты? Ты — любила?

— Ну… — фитиль резко зашипел, и огниво стукнулось о стол. — Не знаю. Пыталась. Не спрашивай, хорошо? Я не хочу изливать тебе душу.

— Ладно, — Рону ощутила лёгкий укол обиды. Нет, Альма и раньше никогда не раскрывалась ей, но всё же… — Тогда ответишь на другой вопрос?

— Зависит от того, что ты спросишь.

— Какую магию ты на меня наложила?

— Что? — Рона буквально ощутила на себе её взгляд.

— Магию, — повторила она. — Заклинание. Чары.

— Кто тебе это сказал?

— Магнус. Он что-то заметил, ещё давно, в гостинице, а когда забрал меня, то взял немного крови и что-то долго с ней делал. Изучал. И сказал, в ней есть следы какой-то магии.

— Понятно… — Альма вздохнула. — На тебе была защита. Она питалась той естественной силой, что есть в каждом человеке, и должна была уберечь тебя от чар. Один раз. Но этого хватило бы.

— Защита? — голос Роны дрогнула. — Но…

— Хватит, — тон Альмы не допускал возражений. — Я поставила перед свечой что-то. Попробуй угадать или хотя бы увидеть силуэт. Если сможешь, значит, во всём этом и правда есть смысл.

Рона честно попыталась, но увидела только мутный белый ореол и больше ничего.

— А если я не смогу? — спросила она, но никто не ответил.

Альма ушла.

***

Несмотря на прямое родство с королевской семьёй, Йон ни разу не бывал в стенах цитадели-дворца и не общался со сводным братом. В сущности, из всей семьи только Гарольд и Гирт вообще знали о его существовании, а Тостиг вряд ли даже слышал что-то о бастарде. В Дейре считалось, что Йона заметили на улице и подобрали, потому как он умел читать и писать — невиданные навыки для бродяги. На самом же деле отец заставил его учиться, сказав, что только так он сможет выбиться в люди, и даже после его смерти Йон не отступил. К тому времени ему понравилась учёба.

Так что его отъезд в Ветеринг никого не удивил, а для верности Йон публично принял Окту прямо в столичной церкви. Конечно, вряд ли многие запомнили его на церемонии, но остались записи, и пытливый сыщик обязательно наткнётся на них. А Тостиг слыл дотошным правителем, даже чересчур.

Так или иначе, завтра он узнает, насколько хороша была легенда.

Их разместили в одном из флигелей замка, и Йон будто вернулся в Дейру. И цитадель Гирта, и королевскую обителя строил один и тот же архитектор, а потом внутреннюю отделку переделали под влиянием южной моды — и получилось настолько похоже, что лишь разная планировка позволяла отличить одно от другого. Да и восьмиугольных звёзд в Дейре никто на стены не вешал.

— Здесь уютно, — сказала Хильда, садясь на кровать.

— Да, уж точно лучше кельи в университете, — сказал Йон, качая головой. Ответом ему был изучающий взгляд тир. Затем она тоже покачала головой и открыла фляжку.

Йон принюхался. Лекарство пахло железом и солью — странное сочетание. Обычно такие настойки делают на полученной из перегонного куба «воде жизни» с добавлением всяческих трав, но характерный резкий запах спирта отсутствовал полностью.

Нет, ему обязательно надо будет заняться алхимической теургией. Маг — не целитель, как говорил один из преподавателей, но люди всё равно будут ходить к нему за лечением. Для Йона в работе теурга не было ничего удивительного, но для обывателя она оставалась великой тайной, и по мнению простых людей, маг мог почти всё.

Жаль будет их разочаровывать.

От размышлений его отвлекла Хильда, вдруг оказавшаяся рядом и прильнувшая к самому лицу. Ещё мгновение — и горячее дыхание обожгло щеку.

— Нас подслушивают, — прошептала она.

— Я подозревал это, — так же тихо ответил Йон. — Но ты знаешь наверняка, не так ли?

— Да. За той стеной, где стоит платяной шкаф, сидит человек. Неподвижно. Думаю, там найдётся и отверстие, если поискать.

— Как ты поняла?

— Я не могу объяснить. Просто поверьте.

Да уж. Просто поверить. Хильда уже не первый раз проявляла такие странные способности, и Йон давно убедился, что братец подсунул ему совсем не простую служанку. По-хорошему стоило бы встряхнуть тир и добиться правды, но теург не был способен на такое. Одно дело пригрозить ей ножиком, уличив во лжи, и другое — действительно причинять боль, чтобы узнать… что? До сих пор Хильда не давала повода усомниться в своей верности. Да и Гирт не отправил бы с ним кого-то, в ком сомневался бы.