— Видать, важное послание, раз Гирт расщедрился на услуги Меуччи, — сказала Ситилла, когда за вестником закрылась дверь. — Читай, мэтр, вряд ли там что-то хорошее.

Не желая злить и без того раздражённую Проклятую ещё больше, Йон торопливо сорвал печать и пробежал письмо глазами. К его неудовольствию, Ситилла оказалась права как никогда — в письме действительно не было ничего хорошего.

— Боюсь, мне в любом случае придётся отклонить предложение, — поднял он голову. — Гирт даёт мне новое задание.

— Надолго оно тебя займёт?

— Не знаю. Недели две, думаю. Какая разница?

— Сядь, мэтр.

Пришлось повиноваться — Ситилла явно не собиралась терпеть упрямство мага. Да и сама она тоже села, выдвинув стул.

— Знаешь, чем я занималась? — она кивнула в сторону чертежа.

— Отмечала места нападений демонов? — наугад предположил Йон. Других вариантов у него не было, а молчать не хотелось. Это казалось странным даже ему самому, но перед Проклятой хотелось показать себя как можно лучше.

Должно быть, братья повинуются ей, как силумгарские автоматоны.

— Точнее, места их появления. Что ты знаешь о демонах в Хельвеге, мэтр?

— То же, что и все. Тут и там появляются разломы-источники, из них льётся скверна…

— Нет, нет, — Ситилла досадливо поморщилась. — Я про оперативную обстановку.

— Меня не было здесь шесть лет.

— Это началось раньше. Хотя да, в то время даже мы ещё ничего не знали… Ладно. Тебе не кажется, что демонов слишком много?

— Ну… — Йон пожал плечами. — Не могу судить, но булавок на твоей карте и впрямь немало.

— Глазастый, да? Если бы ты мог сравнить эту карту с такой же, но, скажем, для Донкерена или Элассе, то там булавок было бы меньше. В несколько раз меньше. Но всё равно больше, чем их было в Хельвеге восемь лет назад.

Это было действительно плохой новостью. Куда хуже той, которую принёс гонец братьев Меуччи.

В конце концов, Гирт всего лишь хотел, чтобы Йон отправился в столицу вместе с Эльфгаром и узнал как можно больше про настроения людей, придворных, хускэрлов, и вообще всё, что только можно. Шпионом Вампир прежде никогда не работал, но до сих пор у него неплохо получалось. Задание Гирта означало, что в Дейру он вернётся немного позже, чем хотелось бы, и наука опять подождёт. Неприятно, но не более того.

Совсем другое дело — слова Ситиллы. Демоны опасны. Скверна, которую они несут, ещё опасней. До сих в Академии шли споры, как именно они появляются и как живут, отдельные смельчаки рисковали даже анатомировать трупы демонов и сравнивать строение их тел с людскими. Многое было схожим, у демонов тоже были сердца, лёгкие, печень и прочие органы, но многое и отличалось. Например, все демоны были бесполыми. Все до единого. Считалось, что они самозарождаются в разломах.

И если разломов в Хельвеге становится больше, это куда важнее, чем даже Чёрный король с его октафидентами. С людьми договориться можно. С демонами — нет.

— Хорошо, — наконец сказал Йон. — И в чём причина?

— В демонисте. Видишь ли, обычно нам попадается мелкая сошка. Человек, который из любопытства полез потрошить демона, не демонист — он просто идиот, которого мы спасаем от собственной глупости. Опасны они в основном для себя самих, и только самую малость — для остальных. Но иногда попадаются и другие. Чаще всего безумцы. Либо они сумасшедшие сами по себе, либо попали под влияние скверны и изменились. Такие уже не следуют обычным человеческим мотивам.

— А я всегда хотел понять, зачем демонистам распространять скверну и вызывать демонов, — усмехнулся Йон. — Ведь логики в этом нет никакой.

— Для осквернённых логика есть, они просто делают то, что должны. Именно их и ищут палачи. Но, понимаешь, даже такой демонист не сможет сотворить то, что случилось в Хельвеге. Здесь что-то иное. Не безумец, не осквернённый. Это делает человек в здравом уме и памяти, вот что самое страшное.

— Но зачем?

— Не знаю. И поймать мы его не можем. Всё, что нам известно — это опытный теург, и он южанин. Родом с Исоллы или ещё южнее.

— Исоллы?

— Да. Долго рассказывать, как мы это выяснили, так что неважно. Главное, что узнали мы это совсем недавно, поэтому я и хотела поговорить с твоим некромантом. Если этот южанин — сильный теург, возможно, Магнус смог бы что-то вспомнить или подсказать. Но теперь смысла в этом уже нет.

— Хорошо, а зачем тебе я? Я не следователь и вообще мало что знаю о демонистах.

— Ты язычник. Или nulla fidian, мне плевать, главное — ты знаком с Гиртом Торкельсоном и можешь повлиять на этого упрямого ублюдка, который никак не поймёт, что Багровый орден держит нейтралитет. Для него мы — октафиденты, а значит, враги, даже я. Расскажи ему то, что сейчас узнал. Может, он что-нибудь знает, в конце концов, джумарцу здесь укрыться трудно. Если мы не объединим усилия и если начнётся война, жертв будет куда больше.

— Я попробую, — вздохнул Йон. — Но ничего не обещаю. Гирт ненавидит всё, что связано с Октой.

— Мы — не связаны. На это и напирай.

Ситилла снова склонилась над чертежом.

Йон возвращался в свою комнату с тяжестью на душе. Нет, ему в чём-то была даже симпатична Ситилла — прямолинейная, сильная женщина, каких не так уж часто встретишь на юге. У Проклятых так вообще было заведено чуть ли не со времён Исхода, что женщины стояли наравне с мужчинами. Прекрасный друг, если бы не багровый плащ и ранг палача.

Будь она простым сержантом или даже рыцарем Ордена, Йон вообще бы не беспокоился ни о чём. Но палач…

Кажется, ему придётся написать ещё одно письмо. И успеть это сделать до того, как Эльфгар со своими людьми покинет Фьёрмгард.

Уж лучше совсем не помышлять об отыскании каких бы то ни было истин, чем делать это без всякого метода.

Рене Декарт

В сумерках пустыня преображается. Уходят в никуда дневные миражи, зной уступает место прохладе, и знающие люди путешествуют в пустыне именно в сумерках, а днём отдыхают в тени шатра. Лишь демонам нипочём дневная жара.

Маленький отряд шёл к цели уже третий день. Их было всего шестеро — четверо разведчиков и двое книжников, по мнению командира, Бахрама — совершенно ненужных. Как и все воины крепости Фец, прожившие среди песков достаточно долго, он презирал изнеженных северян, то есть всех, кто жил в дельте реки Хайат и севернее, в плодородных землях Джумара. О его отношении к жителям прочих стран и говорить не стоило — впрочем, Магнусу удалось поколебать эту стену.

— За девчонку отвечаешь ты, — предупредил он некроманта, едва отряд вышел за ворота.

— Кириос Шапур сказал, она справится, — равнодушно ответил Магнус.

— Кириос Шапур не ошибается. Но всё бывает впервые.

К третьему дню, однако, он поменял своё мнение — Джаана действительно держалась вполне уверенно, хоть и было видно, что многое для неё внове. Некромант не расспрашивал новую подопечную ни о чём, но после этого окончательно укрепился во мнении, что она была аристократкой. Нежные руки, идеально чистая кожа, совершенное знание этикета — правда, этикет он нарушил в первый же день, потому как шатёр у них был один на двоих, и спать приходилось почти вплотную. Джаану это явно смутило, но она так ничего и не возразила. Это было правильно — в пустыне нет места роскоши. Сейчас девушка — такой же член экспедиции, как и все остальные, и будь она хоть дочерью царя, условия для неё не изменятся.

Разведчики почти не разговаривали между собой, и только пение дюн да мерный топот конских копыт нарушали тишину. Молчали и книжники, принимая эти негласные правила. Лишь к концу третьего дня, когда один из людей Бахрама углядел на горизонте россыпь голубой соли и отряд свернул в ту сторону, Джаана рискнула заговорить.

Воины собирали кристаллы, которые потом пойдут на сердечники магических жезлов, маги же были освобождены от этой обязанности и разбили свой шатёр под большим утёсом. Солнце уже зашло, но до сна оставалось время, и Магнус просто лёг, заложив руки за голову. Джаана же сказала: