– Может, и не цель, но как он к нему легко прибегает, – не согласилась Крылова, – я уже не говорю про последнее убийство, но когда он отрезал ребенку палец только из-за того, что выкуп передали на день позже. Это же дикость какая-то, у него явно проблемы с психикой.

– Ну знаешь, я, когда в пятницу в пробке по часу стою, у меня тоже проблемы с психикой. Но у него насилие имеет ярко выраженный мотив. Он диктует свои условия и не позволяет их нарушать. Родственники похищенных ведь были предупреждены о последствиях в случае попытки его обмануть. Так что он тоже делает именно то, что и должен был делать.

– Вас послушать, так лучшее, что могли сделать родственники, – это к нам вовсе не обращаться, – возмутилась Крылова.

– Этот сложный вопрос ты, Виктория, могла бы обсудить с кем-то из Молотовых, но, к сожалению, эта дискуссия состояться не может физически. А вот с кем я тебе настоятельно рекомендую пообщаться, так это с психологом.

– Мне, с психологом? – вновь покраснела Крылова. – Вы думаете, нужно?

– Несомненно, – кивнул Реваев, – и чем скорее, тем лучше. Я, кстати, одного хорошего специалиста знаю.

– Это все оттого, что я так из-за Карнаухова завелась? – Реваеву показалось, что Вика готова расплакаться. – Вы только ему, пожалуйста, ничего не говорите. Хорошо? Я его и так боюсь, у него всегда такой взгляд осуждающий, словно я юбку надеть забыла.

– Ну знаешь, если бы проблема была в юбке, он бы тебе и слова не сказал, – усмехнулся Реваев, – Илья Валерьевич всегда был ценителем женских красот. И я так тебе скажу: годы его не сломали. А вот насчет психолога, я теперь и не знаю, что тебе посоветовать. Вообще-то изначально я хотел тебя отправить, чтобы вы попробовали составить психологический портрет преступника. Но, раз у тебя такие проблемы…

– Проблем нет. – Крылова выпрямилась и сложила на столе руки, словно прилежная школьница. – Давайте координаты психолога. Будем делать портрет.

Действовать надо было быстро, и, вернувшись в родной Завельск, Денис активизировался. Проще всего было с квартирой. Звонки от желающих купить трешку, расположенную пусть и не в новом, зато сталинской постройки доме в самом центре города и выходящую окнами на городской парк, начались сразу же после появления в киосках газеты с объявлениями. Всего год назад, сразу после выхода на пенсию, Денис сделал в квартире неплохой ремонт, поэтому теперь озвучивал любопытным одну из самых высоких цен в городе на квартиры такой площади, уверенный, что рано или поздно покупатель найдется. И действительно, меньше чем через неделю после выхода первого объявления квартиру приехала смотреть семейная пара – молодой мужчина лет тридцати и девушка, которой, на взгляд Дениса, было не более восемнадцати. Походив по комнатам и зачем-то спустив для пробы воду в унитазе, словно сомневаясь, что квартира подключена к канализации, молодые люди недолго пошептались в прихожей и озвучили Громовым свое решение. Квартиру они готовы купить, платить могут наличными, поэтому, если хозяева не возражают, то можно прямо сейчас посмотреть все документы, а завтра с утра заключить договор и сдать документы на регистрацию.

– Завтра? – ошеломленно переспросила Светлана.

– Что-то не так? – удивился молодой человек. – Вы ведь продаете?

– Продаем, конечно. Только не ожидали, что все это будет так быстро. Нам же ведь еще выписаться надо.

– А вы не выписывались? – еще больше удивился мужчина. – Как вы вообще тогда продавать собираетесь? Кстати, вам есть где регистрироваться? Ведь просто так выписаться нельзя, еще и с ребенком.

– Да, все есть, – вмешался молчавший до этого Денис. – Давайте сделаем так, мы завтра же с утра едем и подаем заявления на новую прописку. Я узнавал, за неделю уже все сделают. Мы за эти дни оформим согласие на продажу у нотариуса и перевезем кое-что из вещей. Вы как, неделю подождать сможете? Время терпит?

В этот момент в комнате заплакал Вадимка. Оставив мужа разбираться с потенциальными покупателями, Светлана бросилась к ребенку. Денис взглянул на захлопнувшуюся за ее спиной дверь детской и подумал, что у покупателей время, может, и терпит, а вот у его сына возможности долго ждать нет точно.

Худшим в перспективе остаться без своего жилья и, будучи прописанными в однушке у родителей Светланы, жить в съемной квартире, было то, что все эти жертвы не позволяли собрать нужную на лечение сумму.

– Вот что-то я не пойму, – Денис задумчиво тыкал пальцем в кнопки калькулятора, – я помню, мы как-то прикидывали, что у нас квартира больше ста тысяч в долларах стоила, а сейчас я вот пересчитываю, и у меня даже пятьдесят не набирается.

– Ну еще посчитай, – с трудом уложившая спать ребенка Светлана обессиленно опустилась на стул, – ты б еще детство вспомнил, тогда, говорят, доллар по шесть рублей был или по три, уже и не помню. Ты ж в Крым хотел съездить, Ласточкино гнездо посмотреть. Посмотрел? Ну вот, считай, оплатил билеты.

– А при чем тут это? – оторопел Денис.

– А ни при чем. У нас все ни при чем. Мы с тобой только вдвое бедней стали, но все ни при чем.

– Ну ты тоже скажешь, тут у всех так вышло, – пытаясь успокоить жену, протянул Денис, – чего ж теперь сделаешь?

– А я не знаю, что у всех, Денис. Мне на всех наплевать. Другим, может, доллары не нужны. Колбаса, слава богу, за рубли в магазине. Мне они пока тоже не нужны были, все равно было. А теперь нам как быть? Ты понимаешь, что нам платить надо? Это же твой сын! За его жизнь надо деньги отдать. Нормальные деньги, а не те, которые были, а потом – пшик, и все стало вдвое дороже. Все подорожало, а эта чертова квартира как была, так и осталась.

– Найдем мы деньги, успокойся, – Денис протянул руку и коснулся дрожащего плеча жены, – я письмо написал в министерство обороны. Уже два дня, как отправил. Всяко помочь должны, все же четверть века отслужил. Завтра думаю в мэрию пойти, на прием записаться. У нас мэр, говорят, нормальный мужик, может, посодействует. Что-нибудь по-любому придумаем.

– Придумаем. – Светлана вытерла уже готовую сорваться на щеку слезу. – Я вот, знаешь, как думаю, если у тебя были деньги, а потом ты просыпаешься, а от них только половина осталась, значит, тебя обокрали. Правильно же я понимаю?

– Ну наверно, – не стал спорить с женой Денис.

– Вот и у нас с тобой было сто тысяч, а стало пятьдесят. Значит, нас тоже обокрали, верно? Вот только кто нас обокрал, скажи мне.

Денис угрюмо молчал. Он мог бы попытаться объяснить жене, что ста тысяч долларов у них не было, а была квартира, которую они могли продать за эти деньги. Но тогда им этого было не нужно. А сейчас у них есть та же самая квартира, что и раньше, а значит, никто и ничего у них не украл. Не факт, что он сумел бы это жене сейчас объяснить, но попытаться было можно. Однако Денис молчал. Он не хотел спорить со Светланой, не хотел, чтобы в уголках ее глаз опять появились слезинки. А еще потому, что где-то в глубине души чувствовал, что в чем-то жена права.

Выйдя из кабинета Реваева, Вика сразу же набрала номер психолога и договорилась о встрече во второй половине дня.

– Лучше всего, если вы подъедете часика в четыре, – женский голос в трубке звучал доброжелательно, – я к этому времени закончу текущие дела, и мы с вами сможем посидеть, спокойно поговорить.

Крылову это вполне устраивало. У нее как раз оставалось время, чтобы сделать ксерокопии документов, которые могут понадобиться психологу для составления портрета преступника, а заодно самой все еще раз как следует пересмотреть и подумать, на что стоит обратить особое внимание. Попутно Виктория не удержалась и поискала в Интернете информацию о Сибгатуллиной Яне Ринатовне, с которой и должна была вскоре встретиться. Информации было немного, но и того, что удалось найти, оказалось вполне достаточно. 1963 года рождения, преподаватель Московской психолого-педагогической академии, с 2014 года – декан факультета юридической психологии, доктор психологических наук, автор десятков научных статей, ведущий специалист, изучающий криминальную психологию и девиантное поведение. Судя по всему, Реваев не зря решил прибегнуть к услугам именно этого специалиста, а не штатного психолога.