Алек глубоко вдохнул ртом, собираясь ответить, но лишь поджал губы, опустил руку и отвернулся. Его голова опустилась, а плечи словно поникли.

— Алек? — Магнус задыхался. Он ничего не понимал. Его всё ещё трясло.

— Когда у тебя прослушивание? — в тишине комнаты этот неуместный вопрос прозвучал так странно, что Магнус на секунду опешил. Даже сердце замерло.

— Д-двенадцатого, — ответил Магнус, прожигая непонимающим взглядом спину Лайтвуда.

— Не будешь возражать, если я приду?

Магнус даже не думал об этом. Никто из его знакомых и родственников никогда не ходили на его выступления.

Он не знал, что чувствуют те, у кого есть, кому их слушать.

— Эм… нет, конечно, не буду. Если хочешь, приходи, — кивнул Магнус, хотя Алек его не видел.

— Я приду, — Алек вышел из комнаты и больше ничего не сказал, оставив после себя лишь густой тяжёлый дым.

Магнус хлопал глазами и ничего не понимал. Его взгляд наткнулся на футляр для флейты, но желания репетировать сейчас совсем не было.

***

Снова холодные руки, хоть варежки с собой бери на все выступления. Магнус стоял в гримёрке перед зеркалом и смотрел на побелевшую кожу лица. Он слышал, как доигрывает свой концерт Роксана, его однокурсница, и кусал губы от нарастающей паники. Как же он ненавидел именно эти моменты перед выходом на сцену! Этот мандраж, который заставляет кости ломить, а желудок — скручиваться в тугой узел. Ещё этот галстук-бабочка давит ему прямо на кадык. Хотелось снять его и выбросить в мусор.

Магнус вдохнул глубоко, выдохнул и отправился за кулисы. Роксана уже начала играть коду.

Магнус смотрел сбоку на профиль своей знакомой невидящим взглядом и настраивался, глубоко дыша и пальцами открывая и закрывая клапаны на флейте. В себя его привели аплодисменты, когда закончилось произведение Роксаны. Она прошла мимо него за кулисы, улыбающаяся. На её виске он заметил стекающую каплю пота. Стало жарко.

— Удачи, — шепнула она бледнеющему Бейну.

— Следующий участник — Магнус Бейн, — огласила ведущая прослушивания. — В программе: «Концерт для флейты с оркестром ре мажор»

Магнус на негнущихся ногах вышел на середину сцены, где его тут же ослепил яркий свет прожекторов. Из-за этого то, что уходило за границы сцены, казалось пустой чёрной бездной. Нужно было дать привыкнуть глазам, чтобы хоть что-то рассмотреть.

Сердце стучало в горле и отдавалось эхом в живот, а во рту пересохло. Он поднёс к лицу флейту и по привычке облизнул губы, невовремя вспоминая, что думает о них Алек.

Алек.

Интересно, он пришёл? Они так и не поговорили нормально с того дня. Теперь наоборот, будто Алек избегал его, как делал это Бейн. Только часто подолгу пялился на Магнуса, как безумный, не отрывая взгляд.

И ещё Магнусу начало мерещиться нечто странное. Что кто-то всю ночь гладит его по волосам или просто пристально наблюдает. Но стоит открыть глаза, как никого нет. Просто сны.

Магнус прикрыл глаза и почувствовал, как волнение оседает в груди, трансформируясь в предвкушение. А затем он заиграл Концерт, представляя, как играет с целым оркестром. Настоящего оркестра, конечно же, не было. На первый этап прослушивания никто не будет собирать музыкантов из филармонии. А финалисты конкурса в конце концов выступят со своей программой вместе с оркестром. Магнус мечтал об этом чуть ли не с того момента, как начал играть.

На второй части он приоткрыл глаза, которые уже попривыкли к яркому свету, и стал шарить взглядом по полупустым рядам. Это было не удивительно, здесь сейчас находились только комиссия и родственники, которые пришли поддержать своих чад.

Взгляд остановился на четвёртом ряду ближе к середине. Алек действительно пришёл… И не только он. Изабель, Мариз и даже отец, вся его семья пришла его поддержать. Отец никогда раньше не слушал его выступления.

В горле запершило от сентиментальных слёз, но Магнус сдержался. В конце концов, ему нужно было всё своё внимание посвятить Концерту.

После увиденного в душе появилась та самая воздушная лёгкость, с какой и нужно играть светлую музыку Моцарта. Тем более, на таком воздушном инструменте, как флейта. Магнусу вообще часто казалось, что она живая, и звук, который инструмент издавал, был смешан с дыханием, как у человека.

Все трудные пассажи давались легко и свободно, будто у него и не было перерыва в занятиях в несколько дней. Пиано звучало особенно тихо, а фортиссимо доставало до самого потолка, но Магнус всё списывал на отличную акустику концертного зала.

Когда последний напряжённый звук сменила тишина, в зале через секунду взорвались аплодисменты. Магнус поклонился и был готов поспорить, что увидел, как блеснули в тёмном зале глаза Алека.

Он еле ушёл со сцены, тоже ощущая, как пот по спине льёт градом. А в гримёрке его уже ждал преподаватель, чтобы поздравить с отличным выступлением и указать на недостатки. Магнус улыбался и кивал на каждое слово учителя, плохо соображая, что тот ему говорит. Все его мысли были только о том, что его родные пришли поддержать его.

В груди было так щекотно и легко, словно всю мажорную музыку Моцарта пустили ему по венам.

— Магнус, это было потрясающе! — Изабель обняла его, когда он выходил в главный холл из гримёрки. Мариз ласково погладила его по голове, растягивая губы в счастливой улыбке.

— Молодец, сын, — скупо похвалил Асмодей, но Магнус заметил на дне его глаз еле заметное тепло и гордость. — Не думал, что это будет так занимательно.

— Спасибо, — кивнул он и снова подавил рвущиеся наружу слёзы. — Я отойду умыться, — он отдал футляр Изабель, а сам двинулся в сторону туалетов.

Только через некоторое время он осознал, что Алека не было среди его семьи. И тут же сильная рука затащила его в каморку, где стояли швабры и вёдра.

Бейн успел испугаться, но крик застрял где-то на уровне трахеи, а потом и вовсе провалился в пустой желудок, когда он увидел перед собой Лайтвуда-младшего.

Тускло горела одна единственная лампочка, она покачивалась под потолком, поэтому тени от носа и ресниц на лице Алека постоянно двигались.

Магнус засмотрелся, забывая возмутиться таким бесцеремонным поведением.

— Ты спрашивал, чего я хочу, — тихо заговорил Алек, оттесняя Магнуса к стене и заставляя буквально вжаться в неё.

— Алек, что ты делаешь? — Бейн предпринял попытку вырваться, но руки Алека заблокировали все пути отступления, прижав ладони к стене по бокам. Ещё он так и не снял эту чёртову бабочку, и, кажется, она уже давила на его мозг. Иначе как объяснить то, что Алек зажимает его, как какую-то малолетнюю школьницу в тёмной кладовке.

Лайтвуд дышал рвано и смотрел безумно, как в тот день, когда подслушивал игру Магнуса.

— Вся правда в том, что больше всего на свете я хочу тебя, — Алек хмурился и кусал губы, будто говорить ему было тяжело.

— Ч-что… — у Бейна от его слов комок застрял в горле. Эта мысль не укладывалась в голове. Разве можно просто вот так сказать такое в лицо человеку? Магнуса честность, непосредственность и беспечность Алека выбивали из колеи.

— Хочу именно тебя, — сново повторил он более уверенно. Голос его дрожал, а дыхание касалось щеки, — Хочу с того момента, как мы столкнулись в дверях. Хочу тебя с твоей флейтой и музыкой. Хочу в этом дурацком костюме. Хочу сейчас, в этой каморке, на этом полу, — Алек задыхался. И казалось, что вообще был готов сорваться в любую секунду. Не понятно, что его удерживало.

Магнуса повело. Голова кружилась, и хотелось вынырнуть из этого непонятного сна. Алек наклонился ещё ниже, и кончики его распущенных волос защекотали кожу на лице.

Бейн сглотнул, Алек приподнял одну руку, и теперь она нежно поглаживала его скулу.

Магнусу стало жарко, тошно, обидно и страшно.

Алек его хочет?

Всего лишь примитивное желание тела. Похоть.

Ведь «хотеть» — это не «любить» и даже не «нравиться».

Магнус не понял, как заплакал. Тихо, без всхлипов, просто слёзы обожгли лицо. Он ведь даже не понимал, почему именно так расстроился.