В этот момент глаза у меня были сведены к носу от полного отупения, и она звонко рассмеялась. Потом, безуспешно сдерживая свои хохотушки, продолжила мучить меня с приземленной женской жестокостью и даже, я бы сказал, фамильярностью. Чем окончательно добила меня.

– Владик, ты мальчик хороший и все переваришь. Я в тебя верю. А теперь, узник неведомых познаний, решил ли ты, сколько тебе нужно для полного счастья московского обывателя?

В отместку за причиненные мне страдания я, не задумываясь, выпалил цифру, которая у нас, бедных и гордых россиян, ассоциируется с огромным состоянием:

– Миллион долларов США!

Она опять залилась гомерическим хохотом. Ну точно с приветом эта девушка из поднебесья. Неужели у них, Высших существ, изуродованных знаниями и ерундицией, так котируется наш дворовый юмор? И вообще, что я сказал смешного?

– Да-а, Влад, ты к тому же еще и скромняга! В таком случае я не буду тебе говорить, сколько попросили Егор и Макс, а то в тебе могут пробудиться не совсем нужные чувства. Нежелательные для твоего дальнейшего развития и нашего сотрудничества.

«Та-ак! Вдобавок она назвала меня недоразвитым! Интересно, что дальше будет?» – с возмущением подумал я, а вслух несдержанно, на волне возникшего чувства несправедливости воскликнул:

– Как, Макс уже при делах? Он же…

Она, к удивлению, спокойно ответила:

– Нет! Загружать его и давать задание мы пока не стали – завтра, скорее всего, поговорим с ним. Я связалась с ним лишь для того, чтобы он отдохнул, рассказал мне о своих личных потребностях, а заодно серьезно подумал о дальнейшем монашеском пути, об аскетическом воздержании. Ты знаешь, он даже согласился уйти в монастырь после получения той суммы, которую мы согласились ему дать. Ладно, Владик, не переживай слишком сильно, то, что ты сейчас получишь, это всего лишь аванс, да и вопрос с деньгами не является для нас важным и серьезным. Сделаем с тобой просто, без мистики и лишнего сотрясения атмосферы. Ты пойдешь в выбранный тобою банк, откроешь счет и передашь мне реквизиты, вызвав меня по схеме, которую я тебе назвала. На этом все на сегодня, устала я, видишь ли, Влад, мы, Высшие существа, искалеченные сверхразумом, вовсе не машины и к тому же имеем чувства…

Я тут же покраснел как рак, вспомнив о своих мыслях, которыми опрометчиво раскрыл черную сторону своего несовершенства.

– Ну, я заканчиваю нашу приятную встречу. Не пугайся, после моего отключения пойдут щелчки и небольшой треск, а затем произойдет загрузка обещанных тебе знаний и навыков. Если после этого услышишь не мой голос, то к нам не обращайся – это уже к вашему психиатру. Шучу! Да, последнее. Можешь смело и уверенно позвонить, например, в японское посольство и потрепаться с ними о погоде и живописи раннего классицизма. Я тебе обещаю, придешь в норму и поймешь, что ты многое можешь, и будешь думать, что мог всегда. Пока мы мило общались, тебе был установлен виртуальный мощнейший компьютер, он абсолютно не ощущаем, поэтому я и не спросила твоего согласия. Пока, Владик! До связи! И еще, какой ты меня представил – я не такая, я лучше!

Что-то щелкнуло, и в моей несчастной голове, теперь к тому же с персональным компьютером, все смолкло. Я даже не успел ответить «бай-бай» из-за ее последнего заявления, которое ядовитой стрелой вонзилось мне в сердце. В результате я снова, упрямо и с внезапно нахлынувшей нежностью, стал созидать новый портрет, по-видимому, навсегда покорившей меня чужеземки. Правда, я совершенно не понимал, куда же еще красивее, чем отвергнутый и посрамленный прошлый образ.

Мне так и не удалось придумать совершенство, поскольку мой мучительный художественный поиск был резко прерван треском в голове. Я опять вздрогнул, хватаясь за стол, но уже без особого страха и растерянности. Процесс моего чудесного превращения в энциклопедию специального назначения занял всего минут десять. Но после этого, по всему, энергоемкого процесса, в связи с моей врожденной ненавистью к усвоению точных наук, я еле дополз до кровати с закрытыми глазами и, упав на нее, тут же заснул.

Воскрес я на следующее утро другим человеком. Мне действительно требовалось время для знакомства с обновленным Владом. Я до боли растирал тело и лицо, пытаясь ощутить себя в себе, проговаривал монологи на английском, французском и японском языках, понимая, что челюстные мышцы привыкнут не сразу.

Приблизительно через час я в достаточной степени обрел уверенность в том, что пазлы моей личности полностью сошлись и я смогу отличить колбасу от мыла. Вдохновленный этой мыслью, я стремительно подбежал к холодильнику, ощущая смертельный голод, приправленный жаждой. Одной рукой схватил бутылку кока-колы, а другой – большой кусок ветчины и, закатив глаза от прилива неописуемых чувств, стал почти одновременно кусать, жевать и глотать.

Приступ временного помешательства, вызванного потерей горючего для организма, прошел, и в глазах появился свет надежды на продолжение жизни. Ощущал же я себя как минимум равным нобелевскому лауреату. Тут же появилось обостренное желание бежать и проверить свой максимально прокаченный потенциал на первой же подвернувшейся на моем пути смазливой девчонке. Заодно надо открыть счет в банке и пойти в автосалон BMW, но не просто поглазеть, а с достоинством моего обретенного статуса гордо выбрать цвет полноприводной «трехи», моей давнишней и в прошлом несбыточной мечты.

Пока я одевался, меня посетила огромная «жаба». С чувством, похожим, на гремучую смесь зависти и глубокого сожаления об упущенной выгоде, я суетно подумал:

«Интересно, а сколько запросили эти наглецы, Егор и Макс? Они, что, сразу решили попасть на обложку «Форбс», бессовестно и предательски воспользовавшись, надеюсь, временными трудностями на нашей всеми любимой планете?»

Я уже было решительно схватился за телефон, чтобы с горячечным блеском в глазах справедливо обличить Макса в его низком падении. Чтобы жестко, по-мужски сказать: «Эй, босота! Сколько же ты запросил сребреников у доверчивых, чистых в помыслах, совершенно не искушенных в тонкостях борьбы за денежные знаки небесных сантехников?» Но, к счастью, мой многострадальный разум, помутившийся от блеска пиастров, просветлел. Внезапная атака жадности позорно отступила, и я, оправдывая себя тем, что почти все, кто внезапно получает огромные деньги, проходят через подобный нравственный барьер, полностью успокоился. Короче, захотят – сами скажут, а впрочем, это и не столь важно. А когда я вспомнил, что у меня скоро будет миллион, я вообще подобрел сверх меры.

Выскочив на улицу, как ангел белокрылый, но с копытами, рогами и хвостом, я быстро зашагал в сторону инкубатора грез молодого безумного гонщика. Уже через двадцать минут я был в салоне и сидел в навороченной, черной, как сама ночь, эксклюзивной тачке. Менеджер, стоявший рядом, взглядом, полным уныния и скуки, смотрел на мой скромный прикид и вяло рассказывал о том, насколько эта тачка крута и какие скидки меня ждут, если я куплю ее до субботы. Сегодня был понедельник, 20 июля 2026 года. Причем это был мой день рождения, который я никогда не справлял, убежденно полагая, что по минимуму неприлично контролировать и считать дни и часы своей жизни. Они дарованы Богом, и я как-то подзабыл, был ли я на собрании «компетентных лиц», где обсуждалось количество этих дней.

Проповедник из автосалона продолжал трындеть, а я крутил шнурованную качественной кожей баранку баварского монстра и с наслаждением представлял, как мчусь в гордом одиночестве на предельной скорости по немецкому автобану. Чарующие грезы будущего миллионера рассеял кощунственный вопрос продавца, ветром встречным принесенный:

– Молодой человек, извиняюсь. Вы на стоимость этого автомобиля обратили внимание?

Момент моего жизненного торжества наконец пришел. Я спокойно отпустил штурвал, развернулся в кресле, посмотрел ему прямо в глаза, подавляюще прищурившись, и тихо сказал:

– Оформляйте.